«Я кричала сыну: «Ударь его, отомсти за Панарина!» История самой сумасшедшей хоккейной мамы

Издание The Players' Tribune выпустило историю о защитнике «Коламбуса» Сете Джонсе и его взаимоотношениях с мамой. Мы перевели самое интересное. Мама, возможно, убьет меня за эту историю. Видите ли, когда люди говорят обо мне, они всегда говорят о моем отце. «Сын Попая Джонса теперь играет в НХЛ!»__(Попай Джонс — американский профессиональный тренер по баскетболу и бывший игрок НБА. — Sport24).__ Вы, наверное, сотню раз видели такие заголовки. Но, честно говоря, главный в нашей семье — это мама. Она… особенный человек. Даже сейчас, когда я играю в НХЛ, она может писать мне сообщения во время матчей. Не после игр, а во время. Новое сообщение: Мама «Бросай шайбу!!!» Новое сообщение: Мама «Сет, беги! Работай ногами!!!» Новое сообщение: Мама (грустные смайлики) Не знаю, считает ли она, что я в перерывах буду брать телефон и читать ее сообщения. Но она взорвется, если увидит, что я плохо сыграю. Я думаю, при помощи сообщений она справляется со стрессом. Забавно, что когда мы с братьями росли, мама ничего не знала о хоккее. Но мой отец выступал за баскетбольную команду из Денвера, так что я следил за противостоянием «Колорадо» и «Детройта», в те годы оно было особенно напряженным. Хоккей для меня всегда стоял на первом месте. В большинстве историй обо мне говорится, что я обожал «Эвеланш», однако это не совсем так. Не поймите меня неправильно, у них были невероятные игроки в составе: Сакик, Форсберг, Гейдук, Руа, Бурк. Но когда я впервые увидел, как играют «Ред Уингз» и Никлас Лидстрем, все остальное для меня померкло. Лидстрем был моим кумиром. В его игре мне нравится абсолютно все. Он всегда полностью контролировал игру. Но когда ты растешь, все хотят видеть тебя физически мощным, верно? Особенно если ты большой ребенок. Но это было не про меня. Это было смешно, потому что моя мама только узнавала, что такое большой спорт, и реагировала на все, что говорили вокруг. Тогда же в моде были крупногабаритные и сильные защитники. Моя мама пыталась из меня сделать жесткого хоккеиста. Она считала, что я слишком мягкий! Вы представляете! Все начиналось, как только мы сядем в машину, чтобы ехать на тренировку. У нее был заготовлен специальный плей-лист: максимальная громкость, максимальные басы. Она меня убьет за то, что я сейчас скажу… Это был 2003-й год и она включала песню Дженнифер Лопес «Jenny from the Block». Наверное, она думала, что мне будет сложно это слушать. Она танцевала, пела, хлопала по рулю и говорила: «Ты готов? Ты готов, братишка? Ты сегодня ударишь кого-нибудь?» Ох, она это прочитает. Вы должны с ней поговорить, потому что она скажет, что я соврал. Редактор The Players’ Tribune: — Без проблем, Сет. Пожалуйста, поприветствуй нашего специального гостя, Эми Джонс. Эми Джонс: — О мой бог!!! Сет. Ок, смотри, я не отрицаю, что Лопес была в плей-листе. Я обожала эту песню. Но у нас была разная музыка. Род Стюарт определенно там был. DMX, 50 Cent, Eminem. — А потом, когда мы подъезжали к катку, она как бы била меня, подбадривала. — Сет! — Она делала это не по-настоящему. Это было… Она делала это как мама, тыкала меня в ребра и говорила: «Ты собираешься меня порадовать сегодня? Ты готов?» А мне было девять. Это было весело. Я хотел быть Лидстремом, а мама хотела из меня сделать Пронгера. — Отец Сета постоянно был в разъездах, он ведь играл в НБА. Так что я пыталась одновременно быть и матерью, и отцом для сыновей. Мои мальчики обожали хоккей, и я хотела дать им шанс. Я помню… о, это так неловко… как только на льду у них стало больше физической борьбы, мы стали вместе с ними в гостиной практиковать всякие грязные трюки. Ха-ха-ха. «О’кей, во-первых, вы должны убедиться, что судья на вас не смотрит. Затем, когда он отвлечется, вы ударите хулигана прямо здесь, в заднюю часть ноги, где нет защиты!» — говорила я. Серьезно. Я могла открыть лагерь подлых уловок от Эми. И у нас всегда на заднем плане шел фильм «Чудо на льду». Ха-ха-ха. Ох, черт. Я была ужасна! — А я просто хотел быть хоккеистом. Это все, чего я хотел в жизни. Я помню, что в 8 или 9 лет написал маме записку: «Я хочу попасть в НХЛ». — Он написал это на четырех маленьких бумажках, когда ему было восемь. Я тогда начала плакать. Он подошел и сказал мне: «Мама, я люблю тебя и никогда не брошу, даже когда попаду в НХЛ». — У меня появился план, и я хотел его исполнить, чего бы мне это ни стоило. Я хотел быть выбранным под первым номером на драфте. Тогда «Колорадо» еще должен был выпасть как раз первый драфт-пик. Все складывалось идеально для меня. Я так думал. Но меня не выбрали ни первым, ни вторым, ни третьим. Это были самые длинные 15 минут моей жизни. И тогда ко мне подошел Дэвид Пойл и сказал: «Нэшвилл Предаторз» с гордостью выбирают… Сета Джонса». — Нас снимали, поэтому мы даже толком эмоции не могли выразить. Я даже не могла посмотреть на Сета. Ужасно, но когда его выбрали, первое, что я сказала, было: «Не волнуйся, дорогой, все будет хорошо». Ха-ха-ха. — Когда мы вернулись в отель после церемонии, мне позвонили с незнакомого номера: «Поздравляю, Сет. Добро пожаловать в Нэшвилл. Увидимся через пару недель». Это был Ши Уэбер. Я был довольно спокойным парнем, но тогда повторил слово «спасибо» раз 100. Два с половиной года в Нэшвилле были невероятными. Это был неоценимый опыт для молодого защитника. Я имею в виду, что я учился у Уэбера, Йоси, Экхольма, Эллиса. Никогда не забуду, как я впервые играл против «Детройта», и мне встретился Павел Дацюк — он шел на меня по флангу, один в один. На долю секунды я замер и сказал себе: «Это Павел Дацюк. Не позволяй ему сделать так, чтобы ты выглядел глупо». Мы были близки с ребятами в раздевалке. Когда меня обменяли в 2016 году, то было грустно. Но я понимал, что у нас был переизбыток защитников. В каком-то смысле забавно, потому что моя мама вела себя как генменеджер. Она говорила мне об этом еще за две недели до того, как все случилось. Им нужно было меня обменять. Помню, как я сел где-то ужинать, и мне позвонил генменеджер. Я вышел на улицу, и он сказал, что меня обменяли в «Коламбус». Мое сердце замерло. Я вернулся внутрь, заплатил за закуски и поехал домой. Я держался около часа, но потом разрыдался. Через два часа мне нужно было на самолет, я собрал вещи и поехал в аэропорт, где столкнулся с Райаном Джохансеном, которого выменяли у «Блю Джекетс», а взамен отдали меня. Он сидел в наушниках и выглядел расслабленно. Мама присутствовала на моей первой игре за «Коламбус». Ей позвонил Дэвид Пойл и пожелал мне удачи. Это показывает, какая в «Нэшвилл» организация. — Из-за моего бывшего мужа я всю жизнь была связана с профессиональным спортом. За эти годы я видела, как проходят сделки. Генменеджер всегда звонит агенту, а не матери игрока. Звонок Дэвида меня тронул. И, как вы можете представить, я снова плакала. — Первый день в «Коламбусе» выдался более нервным, чем в «Нэшвилле». Нет вопросов. Джон Торторелла есть Джон Торторелла. Что я могу сказать? Он не бездельничает. Первое время я привыкал к новым требованиям. А потом случилась последняя игра сезона… Против «Чикаго». Тогда Панарин играл за «Блэкхокс». Они были машиной. Первая смена, восьмая секунда матча. Я пытаюсь задержать Панарина в нейтральной зоне. Он делает пас за спину от борта не глядя. Я падаю. Артемий проходит дальше, отдает пас на Кейна, тот забивает. Следующая смена, у «Чикаго» большинство, Панарин меня вновь обыгрывает. Следующая смена: я отдаю пас Панарину на синей линии. После первого периода мы проигрываем 0:3. Наверное, это был худший период в моей карьере. Итак, я сижу в раздевалке в перерыве, входит Торторелла, и он просто говорит: «Джонс? Я не знаю, что там только что произошло. Но ты сидишь». Я просидел на лавке весь второй период. — О, черт возьми, я люблю такое! Мне нравятся такие тренеры. Если хоккеисты плохо играют, их надо посадить. Меня не волнует, если это даже мой сын. Помню, как смотрела тот матч, и когда Сет был на скамейке, я сказал: «Черт, да! Ему это нужно!» Это плохо? Я действительно сумасшедшая хоккейная мама, я знаю. — Второй и третий сезоны в «Коламбусе» я ощущал себя по-другому. Когда в 2017 году мы попали в плей-офф, город был счастлив. Знаете, в начале этого сезона все спрашивали про Панарина и Бобровского. Мы пытались избежать этой темы. Не только в общении с журналистами, но и в раздевалке не обсуждали это. Но затем, через несколько месяцев после старта, мы собрались все вместе и решили получать удовольствие от хоккея. После этого сразу пришли победы. — Я обожаю эту команду! Победа над «Вашингтоном» многое говорит (речь о последнем матче «Коламбуса» с «Кэпиталз» (3:0) 12 февраля. — Sport24). После того как Том Уилсон толкнул Артемия, Сет оказался с ним лицом к лицу. Я кричала: «Да, ударь его, отомсти за Панарина!» — Мне сейчас 24 года. Моя мама всегда посещает мои выездные матчи на Западном побережье. Но только когда мы играем в Калифорнии, до Эдмонтона она никогда не добирается — в это время у нее всегда дела. В прошлом сезоне у нас был выходной в Лос-Анджелесе, так что я запланировал ужин с одноклубниками. У нас был забронирован столик на 9 вечера в ресторане в Западном Голливуде. У мамы был ужин с подружками в Малибу. Это далеко от нас. Мы сидим, все замечательно. И тут неожиданно появляется группа из пяти-шести женщин. «О, Миссис Джонс?» — говорит кто-то из моих партнеров. Я поворачиваю голову, а там сидит моя мама с подружками. Напротив нас. В двух футах. Я не шучу. — Подожди! Я не хотела испортить тебе вечер, это не было моим планом. Мы не смогли добраться до Малибу из-за пробок и поэтому пошли в этот ресторан. Кто-то из девочек забронировал там столик, а я говорила: «Нет, там же будет сидеть Сет с командой. Но ресторан большой, он нас не увидит, я буду невидимкой». — Ребята долго смеялись. Я был уничтожен. Ник Фолиньо отлично провел время. Он отправил бутылку шампанского на стол моей мамы. Он любит так делать. — Это был «Дом Периньон». Мне было так приятно. Я знаю, что Сет ненавидел весь мир в тот момент, но мне так было радостно видеть, как он здорово проводит время с одноклубниками. Для меня он все еще мой маленький мальчик. Он, вероятно, не знает этого и он убьет меня за то, что я это рассказала, но вы знаете про письмо, которое он написал мне, когда ему было восемь лет? «Мама, я люблю тебя, и я никогда не покину тебя, даже когда я буду в НХЛ». Я до сих пор его храню в тумбочке. Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене