Страна отложенной эротики
Любовная тема в русской литературе всегда шла прицепным вагоном за темой социальной. Барышни-крестьянки, бедные Лизы, несчастные крепостные девушки, позже нигилистки-разночинки и сосватанные без любви аристократки были изначально несвободны и ущемлены в своих чувствах, а потому редкий русский автор осмеливался изображать физическую сторону любви. Любой выход несчастной женщины за выставленные обществом «красные флажки» оборачивался бедой — вот о чем писали и чему ужасались классики XIX века. Немного смелее и спокойнее на проблему женского неравенства смотрел Чехов, но и его героини по большому счету оказывались жертвами окружающей действительности. Прорыв на этом направлении в XX веке совершил Бунин, но уже в эмиграции. Он возвращал себе Россию через образы некогда любимых женщин, создав особую — ностальгически-патриотическую — разновидность эротики, где удивительно к месту оказывались и «горячий девичий пот», и «темный мысок под животом». Советский период, в принципе, мало что изменил в отношении писателей к теме любви. Подавляющим прессом стал классовый подход к отношениям полов в духе «Сорок первого» Лавренева и «Любови Яровой» Тренева. Если классово чуждого возлюбленного можно застрелить или выдать на расправу властям, какая уж тут эротика? Литература послевоенного СССР тоже не отличалась эротическими изысками. Сами темы произведений — война, трудовые будни, жизнь деревни, социалистическое соревнование — не располагали к подобным сюжетным поворотам. Определенные достижения здесь обнаруживаются у писателяфантаста Ивана Ефремова. В запрещенном цензурой романе «Час быка» он изобразил уверенную в себе, свободно идущую навстречу своим (в том числе сексуальным) желаниям женщину. Только она была из далекого коммунистического будущего, и дело происходило на неведомой планете. Эротическим можно считать и другой роман Ефремова — «Таис Афинская». Но и там телесной любовью наслаждались древние греки, а не советские люди. До самого своего конца СССР оставался страной отложенной эротики. Она хлынула на книжные прилавки в начале девяностых годов. Однако так и не стала частью художественной культуры. «Глубинный народ» отверг ее на подсознательном уровне. Не прижилась русская версия «Плэйбоя», быстро сдулись другие эротические издания. Матерно-похабный вал, захлестывавший до недавнего времени практически все «премиальные» произведения, стал постепенно сходить на нет. Правда, не появилось и хороших произведений о любви. Ничего отдаленно напоминающего романтичную повесть «Дикая собака Динго» Фраермана или чувственно-инфернальный роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Впору вспомнить слова Максима Горького: «Мерилом всякой цивилизации является отношение к женщине». Среднестатистической женщине, какая бы цивилизация ни была в России, всегда жилось трудно. Как, впрочем, и мужчине. Вот почему большинству граждан современной России, как и во времена СССР, сегодня не до эротики. Их волнуют другие проблемы.
