The New York Times (США): история любви

Статья опубликована в «Нью-Йорк таймс» 1 мая 2014. Восемь месяцев назад я наткнулся на один отрывок из книги, который теперь неотступно преследует меня. Это была биография Исайи Берлина, написанная Майклом Игнатьевым. Речь идет об одной ночи, которую Берлин провел в 1945 году в Ленинграде. Берлин гулял по городу, и один его знакомый предложил навестить Анну Ахматову. Не зная о ней ничего, Берлин согласился. Ахматова, которая была на 20 лет старше Берлина, это великая дореволюционная поэтесса. С 1925 года советская власть не разрешала ей публиковать ничего. Ее первого мужа расстреляли в 1921 году по ложному обвинению. В 1938 году арестовали ее сына. 17 месяцев Ахматова стояла возле тюремного здания, напрасно пытаясь узнать какие-то вести о нем. Берлина привели в квартиру Ахматовой и представили поэтессе. Это была все еще красивая и сильная женщина, израненная тиранией и войной. Сначала разговор между ними шел сдержанно. Они беседовали о войне и о британских университетах. Гости приходили и уходили. К полуночи они остались одни, сидя в противоположных концах комнаты. Ахматова рассказала Берлину о своей юности, о браке и о расстреле мужа. Она начала читать «Дон Жуана» Байрона, и читала с такой страстью, что Берлин отвернулся к окну, скрывая свои эмоции. Она начала читать собственные стихи и дала волю своим чувствам, рассказав о том, как из-за этих стихов Советы расстреляли одного из ее коллег. К четырем часам утра они говорили о великих. Они согласились насчет Пушкина и Чехова. Берлину нравилась легкая интеллигентность Тургенева; Ахматова же предпочитала мрачное напряжение Достоевского. Они говорили и говорили, обнажая свои души. Ахматова призналась, что ей одиноко, рассказала о своих увлечениях, говорила о литературе и искусстве. Берлину надо было выйти в туалет, но он не осмеливался развеять чары. Они читали одно и то же, знали одно и то же, понимали тоску и стремления друг друга. В ту ночь, пишет Игнатьев, жизнь Берлина «вплотную приблизилась к неподвижному совершенству искусства». Наконец он пришел в себя и вернулся в гостиницу. Было 11 часов утра. Он бросился на кровать и воскликнул: «Я влюблен, я влюблен!» Мы живем в практичное время. Нас окружают данные и быстролетящая информация. «Наш рассудок стал инструментальным рассудком, — сказал как-то раз писатель Леон Уисельтир, — для решения практических проблем». Ночь, проведенная вместе Берлином и Ахматовой, стала прекрасным идеалом общения иного рода. Это общение между людьми, считающими, что достойные изучения знания хранятся не в массивах данных, а в великих произведениях культуры, в унаследованном человечеством хранилище моральной, эмоциональной и жизненной мудрости. Берлин и Ахматова происходили из культуры, в которой существовало убеждение, что если ты хочешь прожить порядочную жизнь, ты должен обладать определенным интеллектуальным кругозором. Ты должен разбираться в великих идеях, осваивать великие книги, которые учат чувствовать и проживать жизнь во всем ее богатстве, а также выносить тонкие моральные и эмоциональные суждения. Берлин и Ахматова смогли провести такой переворачивающий жизнь разговор, потому что они читали. Они были духовно амбициозными людьми. У них был общий язык литературы, написанной гениями, понимающими нас лучше, чем мы сами понимаем себя. Эта ночь стала прекрасным идеалом связи особого сорта. Любовь такого рода зависит от огромного множества совпадений и случается только раз или два в жизни. Берлин и Ахматова почувствовали, как все кусочки головоломки чудесным образом встали на свои места. Во многом они были единым целым. Возникла такая гармония, что вся внутренняя оборона пала в одну ночь. Если почитать стихи, написанные Ахматовой о той ночи, возникает впечатление, что они спали вместе. Однако, как пишет Игнатьев, они даже не прикасались друг к другу. Их единение было главным образом интеллектуальным, эмоциональным и духовным, создающим сочетание дружбы и любви. Как известно, друзья противостоят миру плечом к плечу, а любовники живут лицом к лицу. Но Берлин и Ахматова каким-то образом сделали и то, и другое. Они разделяли понимание друг друга и усиливали его. Для Берлина та ночь стала самым важным событием в его жизни. Ахматова застряла в Советском Союзе, живя в обстановке манипуляций, страха и лжи. Она ужасно пострадала за это. Власть решила, что она развлекалась с британским шпионом. Ее исключили из Союза писателей. Ее сына бросили в тюрьму. Она была в отчаянии, но никогда ни в чем не винила Берлина, говоря о нем пылко и страстно. А еще она трогательно писала о непостижимой магии той ночи. Я довольно стар и помню те времена, когда многие люди жили такой жизнью и мечтали о таком общении. О великих книгах и больших идеях. Я не знаю, много ли сегодня людей, которые верят и стремятся к жизни такого рода. Я не знаю, много ли сегодня школ, которые готовят своих учеников к любви такого сорта.