«Мы живет на разных планетах со столичными коллегами»

Когда он создавал издательский бизнес, рушилась страна под названием СССР, а сам рынок переживал тяжелые времена. Теперь книжный рынок — это огромная неоднородная система, жить в которой так же трудно. Александр Колесов рассказал в интервью «К», посвященному Международному дню писателя (3 марта), о книге как об особом товаре. — Александр Владимирович, какова рентабельность издательского бизнеса сегодня? — На огромной территории Дальнего Востока при отсутствии нормальной инфраструктуры проживает совсем небольшое население. Это создает существенные проблемы для бизнеса вообще. Книга же товар особый, нужно сильно постараться, чтобы заинтересовать читателя. То есть продать ее невероятно сложно. В общем, заниматься издательским делом на Дальнем Востоке непросто. Чтобы сохранить устойчивость бизнеса, мы вынуждены были его диверсифицировать. Открыли свой магазин, чтобы иметь точку сбыта, и издаем книги не только по собственному издательскому плану, но и беремся выполнять крупные издательские проекты, а также заказные и подарочные издания. Разные планеты — Каким образом издатели узнают о потребностях читателей? Ведутся ли на этот счет какие-либо статистические исследования или все делается на глазок? — Всякое независимое российское издательство, особенно работающее где-то на окраине, не может быть издательством вообще, а должно иметь свое креативное направление, свою нишу. Ему не выжить, если оно будет дублировать большие издательства и издавать все подряд. Поэтому те малые издательства в России, которые работают сколько-нибудь эффективно, все имеют какое-то свое направление. Мы тоже со временем выбрали свою нишу — историческая и краеведческая литература о Дальнем Востоке, и угадали. В последнее время вырос интерес к исторической книге. Этот тренд мы тестируем и в нашем магазине «Невельской». Когда люди узнают о выходе каких-то книжных новинок, они приходят к нам и интересуются. Конечно, при ведении издательского бизнеса, как и любого другого, интересы покупателей учитываются. Но мы не работаем по принципу «Чего изволите?» Наше издательство выпускает тиражные издания, учитывая при этом стратегию читательского спроса. Мы проводим внутренние маркетинговые исследования, и на основе представлений о том, что сегодня важно для нашего покупателя, делаем свои выводы. При этом мы также учитываем запросы читателей в Москве и Санкт-Петербурге, где наши книги тоже продаются. — Несколько лет назад вы начали сотрудничать с китайскими типографиями… — Мы работаем сегодня с пятью типографиями. Дешевле работать с какими-то крупными типографиями, у которых большие объемы печати и, соответственно, меньшие цены. Семь лет назад мы начали работать с китайским полиграфическим холдингом. У наших пекинских партнеров качество высокое, своя бумага и другие материалы, а цены ниже, даже с учетом того, что курс доллара вырос за это время в два раза. Особенно выгодно печатать в Китае сложные в полиграфическом плане книги (мелованная бумага, цветная печать, иные технологические изыски). Чем дороже книга в полиграфическом исполнении, тем выгоднее ее печатать в Китае. Обычные книги мы издаем в российских типографиях. — Прокомментируйте тезис о том, что книжный бизнес существует на Дальнем Востоке по принципу «не благодаря, а вопреки». — Сегодня на Дальнем Востоке эффективно работающие книжные издательства можно пересчитать по пальцам. Что и говорить, их почти не осталось. В логике бизнеса издательства не должны существовать вообще. Книжное дело на окраинах России сжимается, как шагреневая кожа. Я не устаю говорить своим столичным коллегам и чиновникам о том, что мы живем с ними на разных планетах, что на огромном российском пространстве книжное дело представляет собой клочковатое одеяло, и самый большой, почти оторвавшийся фрагмент, висящий справа на одной ниточке, если смотреть на карту России, — это Дальний Восток. Но ведь издание хороших книг — это не только бизнес и производство товаров народного потребления, это еще и культура, и просвещение, и, если угодно, воспитание чувства патриотизма, и духовное здоровье нации. И сегодня приходится прилагать немалые усилия, чтобы эта ниточка не оборвалась… Но без государственной поддержки и реализации специальных проектов нам не выжить! Мы не просим денег, мы предлагаем совместно реализовывать региональные издательские программы. Потому что дальневосточная классика давно не переиздается, библиотеки обескровлены, детям и молодежи, по большому счету, нечего читать. Однако почему-то на уровне правительства нас не слышат. Я люблю издательское дело, которым занимаюсь вот уже 35 лет, но оно на Дальнем Востоке в постсоветское время держится только на энтузиастах. «Стыдные» издания — Книжный мир страстно озабочен одним вопросом: нужен ли издатель писателю? Ведь разговоры о том, что книга умрет и писатель будет продавать свои тексты через Интернет, идут давно. — За последние годы в составе российской делегации (как представитель Ассоциации книгоиздателей России на Дальнем Востоке) я объехал почти все ведущие мировые книжные ярмарки. Бумажная книга по-прежнему главенствует везде. Сейчас книгоиздательство принимает новые формы, издатели ищут новые темы и неожиданные решения. Например, активно развивается подарочный сегмент. Я не думаю, что в обозримом будущем издательский процесс уйдет в Интернет. Просто происходит определенная дифференциация, причем не только в издательском деле, но и в других бизнесах тоже. — Ваше издательство осваивает новые технологии? — Новые технологии — это неизбежность. В скором времени мы откроем свой интернет-магазин. Кроме того, мы стараемся использовать все возможные интернет-ресурсы: выкладываем информацию о своих книгах на таких площадках, как Facebook и Instagram, начинаем предлагать свои книги в электронном виде, подписываем договор с «ЛитРес», одним из крупнейших игроков на рынке электронной книги. — Чем вы объясняете тот факт, что в последние годы на прилавках появилось очень много откровенно плохих книг? Это вина редакторов, которым не нужна качественная литература, писателей, которые не умеют писать, или читателей, которых вполне удовлетворяют немудреные тексты графоманов? — Я бы разделил ответ на этот вопрос на две части. Есть чтиво, заполонившее рынок, — красивые, хорошо изданные, но пустые книги, которые принято называть «гламуром». А есть просто «стыдные» издания — неряшливо подготовленные по вине редакторов и плохо изданные книги. Вы, наверно, заметили, что именно гламурные книги выкладываются в магазинах на самые видные места. Но ведь этим подбором ходовых изданий не исчерпываются запросы дальневосточников. К тому же почему-то принято считать, что издателем может быть каждый. Если у тебя есть деньги, ты берешь и издаешь книгу, свою или чужую, — и никаких проблем. На самом деле все гораздо сложнее: в издательском бизнесе, как в любом другом, много разных нюансов. Иначе как объяснить, что интересная книга хорошего автора нередко теряется на полках книжных магазинов? Просто на поверку оказывается, что макет книги плохо подготовлен верстальщиком, она неряшливо вычитана корректором и неудачно оформлена художником… А в конечном итоге ответственность за все несет издатель. — Как в современной литературе сочетается качество текста и коммерческая перспектива книги? Доводилось ли вам иметь дело с хорошими книгами, которые «не пошли»? Если да, то что было причиной? — Это очень тонкие вещи. 30–40 лет назад, чтобы купить хорошую книгу, нужно было выстоять огромную очередь. Сегодня купить хорошую книгу не является проблемой. Наоборот, чтобы книга стала востребованной, издатель должен сделать свою работу максимально качественно и, что называется, на блюдечке с голубой каемочкой преподнести ее читателю… Вместе с тем есть книги, казалось бы, хорошие и качественные, но они плохо продаются. На это есть много причин. Но главная наша проблема — это узкий круг читателей: объем книжного рынка на Дальнем Востоке катастрофически мал. Поэтому, делая книгу, нужно понимать, кому она адресована, кто ее потенциальный покупатель, важно просчитывать каждый свой шаг, найти нужную интонацию, в том числе визуальную… Не всегда это удается, но думать об этом необходимо. — Вам не кажется, что кризис кризисом, но и люди уже начитались — по сравнению с девяностыми годами литература уже не вызывает ни такого восторга, ни дискуссий? — Конечно, такие тенденции имеют место, но не повсеместно. Когда я приезжаю в столицу в командировку, то сразу бегу в несколько «своих» книжных магазинов, потому что в первую очередь я не издатель, а читатель. Книги, которые ты хочешь купить, чаще всего во Владивостоке не продаются, и их приходится заказывать. И мне приятно видеть, что в хороших книжных магазинах Москвы и Питера всегда много людей. А это значит, что книга востребована. Просто у нас тут своя специфическая ситуация, навевающая определенное читательское уныние… Масс-культура давит — Утрачивает ли свою популярность художественная литература? — Художественная литература свои лидирующие позиции определенно утратила. На первое место вышли мемуары, книги, написанные на документальной основе, — то, что по-английски называется narrative non-fiction — не художественная литература, но хорошо написанная проза. Читатель сегодня делает выбор: так как времени для чтения становится существенно меньше, то он вынужден выбирать, что ему интереснее, что необходимее. Растет интерес к истории — люди хотят обратиться к прошлому, чтобы найти там опору и лучше понять свое будущее. Последнее время мне часто приходится говорить о том, что Дальний Восток до сих пор по-настоящему «не открыт», поскольку живущие здесь люди не знают своей древней и старой истории. Поэтому у них нет чувства места, чувства малой родины, их здесь ничего не держит, и они уезжают. Скажем, в Приморье из-за китайской территориальной проблемы на долгие десятилетия была закрыта тема тысячелетней, красивой и грандиозной истории бохайцев и чжурчженей. А сегодня читатели спрашивают, почему нет книг на эти и многие другие темы. Я отвечаю, что с разбега такие книги не сделаешь, это большая и серьезная работа. Но мы непременно будем их издавать. Точно так же, как 15-томную «Антологию литературы Дальнего Востока» или полное собрание сочинений Владимира Клавдиевича Арсеньева, которые мы выпускаем. Наследие, да и само имя В. К. Арсеньева, обретают сегодня новое, современное звучание и становятся как бы заново актуальными. Этим в первую очередь объясняется и все возрастающий интерес к его личности и творчеству. Вместе с тем то, что сделал Владимир Клавдиевич для России за четверть века активной исследовательской, научной и литературной деятельности на Дальнем Востоке, по-настоящему еще не оценено, потому как наследие Арсеньева до сих пор полностью не атрибутировано, не издано и не прочитано — не только широким читателем, но и учеными и специалистами. — То есть страна испытывает культурный голод? — На окраинах мы чувствуем это особенно остро. Но меня очень беспокоит и другое — то, что масс-культура давит и насаждается желтой прессой и телевидением. А о настоящей культуре говорится по остаточному принципу. И это создает определенные сложности в нашей работе, поскольку мы тоже работаем на культурном поле. — Как вы считаете, литературный талант — это дар от природы или же навык, приобретенный в долгих тренировках? Были ли у вас на памяти случаи, когда к вам приходил слабый новичок, который потом развился в серьезного автора? — В литературе, как и в любом творческом деле, прежде всего, нужна природная одаренность. Без этого никак. На факультете журналистики или в литинституте не учат писать. Там учат другим вещам: общей культуре, пониманию нюансов профессии, помогают выработать необходимые навыки. Есть, конечно, разные жизненные примеры, имеющие отношение скорее не к литературе, а к графомании, когда не подающий надежды автор вдруг расписался и стал плодовитым и известным писателем… Некоторые говорят: «На вкус и цвет товарищей нет». Это неправда. Критерий «хорошо — плохо» был, есть и будет всегда. Как и иерархия в искусстве и литературе, к сожалению, поколебленная в 1990 годах. И это не субъективная оценка. Понимающий человек может достаточно легко определить, стоящая это вещь или нет. Для того чтобы понять, с чем ты имеешь дело, достаточно прочесть несколько страниц рукописи или книги. — Если бы вы могли изменить что-либо в современном книжном деле, что бы вам хотелось поменять в первую очередь? — Я бы хотел, чтобы на Дальнем Востоке выходили хорошие книги и их было в разы больше, чем сейчас, и чтобы у издателей появилась возможность платить авторам приличные гонорары. Чтобы не закрывались старые книжные магазины и открывались новые. (По количеству книжных магазинов на душу населения Россия существенно отстает от Европы, Америки и Китая). Хотел бы, чтобы молодежь обращалась к книге как можно чаще, потому что чтение формирует личность, без чтения нельзя. Книга должна жить. Такая страна, как Россия, без книги точно не проживет. Но и мы, издатели, должны научиться обо всем говорить на современном языке. Между прочим, 10 лет назад вышла книга «Не надейтесь избавиться от книг!», она переведена на русский и выпущена издательством Symposium в 2010 г. Ее авторы — знаменитый итальянский писатель и семиотик Умберто Эко и французский драматург и эссеист Жан-Клод Карьер. Это диалог двух западных интеллектуалов, посвященный апологетике книги. «Великая книга всегда остается живой, она растет и стареет вместе с нами, но никогда не умирает», — говорит один из них. «Книга представляется нам как некое «колесо знания и воображения»: его не смогут остановить никакие грядущие технологические революции…» — вторит ему другой.