«В хирургии невозможно быть грустным, долго не протянешь»: истории женщин-врачей из Екатеринбурга
Врачи, медицинские сёстры, фельдшеры, прекрасные представительницы многочисленных медицинских специальностей — именно на них сегодня держится медицина. Из каждых четырёх медиков в Екатеринбурге трое — женщины. Они спасают нам жизни — не только своими знаниями и профессиональными навыками, но и своим, особенным, отношением к пациентам. «Номер сотового я даю своим пациентам» 17 лет в хирургии, 80 человек в непосредственном подчинении, самостоятельные операции почти каждый день — знакомьтесь, хирург-эндоскопист высшей категории, заведующая операционным блоком Городской клинической больницы № 40, эксперт ТФОМС Свердловской области по хирургии Ксения Ивановна Мерсаидова. Помимо основной работы, она учится в очной аспирантуре и заканчивает работу над кандидатской диссертацией. Она сама родилась здесь, в роддоме 40-й. Как рассказывала мама Ксении, незадолго до поездки в только что отстроенный роддом новой больницы на Волгоградской, она «заговаривала» свой живот — «хочу врача». До этого врачей в семье у Ксении Ивановны не было. Теперь есть — она и муж, тоже хирург. В больницу Ксения Мерсаидова пришла в 2000-м году студенткой старшего курса медицинской академии. Сначала работала медсестрой, в 2002-м окончила интернатуру. В начале, как теперь принято говорить, «нулевых» она совместно с другими хирургами начинала внедрять новые лапароскопические операции (операции, которые вместо обычных разрезов проводятся через несколько проколов в теле, через которые вводится лапароскоп. — Прим. ред.). — Коллеги нас тогда в шутку называли «палочниками», — смеется Ксения Ивановна, — из-за формы инструментов. А теперь я больше специализируюсь на гибкой эндоскопии — она тоже даёт очень многое и хирургу, и пациенту. С его помощью можно и ФГС сделать, и выполнить полноценную хирургическую операцию без единого разреза. На экране монитора — снимки с последней операции, которую проводила Ксения Ивановна. Это было стентирование желчного протока, который снаружи сдавила опухоль. С помощью эндоскопа, введённого через желудок в двенадцатипёрстную кишку, хирург расширила проток и зафиксировала его просвет специальным стентом. Это даст возможность подготовить пациента к радикальной операции и излечению. Заведующей операционным блоком Ксению Мерсаидову назначили 1 марта 2011 года. В её подчинении — весь огромный операционный блок хирургии 40-й больницы. Каждый день здесь проводится около 70 операций: около 50 плановых, остальные — неотложные. — Кроме меня, других хирургов в штате нашего отделения нет, — говорит Ксения Ивановна, — у нас работают операционные сёстры и младший медперсонал, который готовит операционные. Но все отделения оперируют у нас. И когда утром в оперблок привозят одновременно около 20 пациентов и заходит 70 хирургов из всех отделений больницы, их нужно организовать: чтобы всё было вовремя, чётко, не было никаких задержек и всем было удобно. Родители Ксении Мерсаидовой — из донских казаков, и она сама, как признаётся, унаследовала некоторые черты характера. — В душе я, наверное, всё-таки казачка, — улыбается она, — могу быстро принять решение, и при этом стараюсь никогда не терять чувство юмора. В хирургии невозможно быть грустным, долго не протянешь. Дома Ксению Ивановну ждут двое детей-школьников. Она руководит не только оперблоком крупнейшей хирургической клиники города, но и родительским комитетом. — Отпуск свой приходится делить, две недели с семьёй, а остальное — это время на поездки на научные симпозиумы по хирургии и профессиональные конференции, — говорит Ксения Мерсаидова. — Одна из последних поездок была в Дюссельдорф, где были очень интересные доклады об использовании эндоскопии в лечении онкологии. Наши операции должны быть не ради операций, а ради пациентов — об этом там говорилось, и именно этот доклад о соизмерении возможностей различных методов хирургии в интересах больного вызвал бурю оваций и очень эмоциональный отклик у меня, в частности. Я с этим абсолютно согласна — мы работаем ради больных, а не ради своих методик. И в праздник желаем всем в первую очередь здоровья! «А шью я здесь!» Майя Манн, врач-хирург высшей категории отделения неотложной хирургии ГКБ № 40, встречает нас в операционной в окружении коллег-мужчин. Мужчины искренне радуются нашему визиту в предпраздничный день. Но, как мы узнаём чуть позже, карьера начинающего доктора прекрасного пола начиналась не в столь радужной обстановке. — Своё право ходить в операционную наравне с мужчинами мне приходилось каждый раз отстаивать, — не без доли иронии говорит доктор, — помню, как говорила: «Можно я? Можно я?» Она работает в неотложной хирургии уже десять лет. Делает все операции, которые проводятся в отделении, начиная от аппендэктомии и заканчивая длительными операциями при кишечной непроходимости и перитоните. — Иногда приходится стоять в операционной по восемь часов, — говорит Майя Лазаревна, но неотложная хирургия тем и интересна, что никогда не знаешь, что тебя ждёт на операционном столе. В семье у Майи Манн до неё врачей, а тем более — женщин-хирургов, тоже не было. — Сначала я хотела быть кардиологом, — вспоминает она, — а когда на третьем курсе института пришла на практику в кардиоцентр, то увидела, как там работают руками в рентгеноперационной, где проводятся операции на сердце. И поняла, что моё — это будет хирургия. Потом мне дома говорили, что я же девушка, а хирургия — это не женская специальность. А сейчас уже поняли, что я была права. Уже несколько лет Майя Манн дежурит ответственным хирургом по ГКБ № 40. За смену ей приходится смотреть до сотни поступающих и тяжёлых пациентов. За каждым их них — свой диагноз, тактика, возможно, срочная операция. А за доктором — её знания и ответственность, которую она несёт за каждого осмотренного во время дежурства пациента. — Хотя меня до сих пор иногда спрашивают: «А вы доктор?», «А вы умеете оперировать?» — смеется она, — а я к этому уже привыкла. А коллеги привыкли к тому, что меня сложно не слушаться. Но вот пациентов своих я слушаю всегда. Особенно мне жаль молодых женщин, которые пусть и редко, но всё-таки иногда поступают к нам с разлитым перитонитом. Они больше беспокоятся не за свою жизнь, а за шов, который останется после операции. И вот тут я стараюсь — если только медицинские показания позволят, то обязательно зашью «косметикой» и буду стараться, как для себя. Дома на шитьё у меня, конечно, времени нет, шью я здесь. Чем занимается ответственный хирург после дежурства? — Я бегаю каждый день, — говорит Майя Манн, — хожу в театр. Да-да, после бессонного дежурства с друзьями недавно ходили на «Сатирикон», его я не могла пропустить. И ещё я получаю второе высшее образование. Вас всё ещё интересует, как мы, женщины-хирурги, всё успеваем? Уверяю, мы зачастую успеваем даже больше мужчин и выносим более длительные операции, чем представители сильного пола. Женщина-анестезиолог — это прежде всего нежные руки Анна Бердникова — врач анестезиолог-реаниматолог Центральной городской клинической больницы № 1. В этой профессию и больницу она пришла в 2000 году — сразу, как закончила медицинскую академию. Мы встретились с Анной Альбертовной во время её предпраздничного дежурства в больнице. В то время, когда дежурная бригада дегустировала блины, которые Анна приготовила накануне дежурства дома, спросили её о «женских» особенностях работы в РАО. — Сейчас я больше работаю как анестезиолог, а не как реаниматолог, — рассказала нам Анна Бердникова, — то есть моя основная задача — это обеспечить качественное обезболивание во время операции. Через 15 минут я ухожу на первую неотложную операцию — это будет аппендэктомия с перитонитом часа на два, после неё — операция по поводу кишечной непроходимости. Это ещё час. Иногда на дежурстве удаётся прилечь и даже немного вздремнуть, но это не больше чем на полчаса. А так у нас за дежурство бывает 7–8 операций, в которых я участвую. Они могу идти от десяти минут до трех часов, и это, конечно, самые разнообразные операции — на органах брюшной полости, гинекология, урология. Вне дежурств основное место работы Анны Бердниковой — отделение гинекологии, и зона её ответственности — это анестезиологическое пособие при плановых гинекологических операциях. — Женщины, бывает, очень боятся, — вздыхает доктор, — когда я беседую с ними перед операцией, обычно стараюсь успокоить и говорю им: «Если я вас допустила до операции, то у вас всё будет хорошо». Анна Альбертовна признаётся, что во всём, что касается работы, она — довольно жёсткий человек. — Мы все, конечно, с юмором. Но наша профессия не терпит шуток, и каких-то весёлых историй у меня вспомнить вряд ли получится, — говорит она, — в памяти обычно остаются те случаи, когда за жизнь пациента приходится долго бороться, и в итоге ты побеждаешь. Помню одну из своих пациенток — это была женщина с тяжелейшим сахарным диабетом. Нам было очень сложно с ней, но мы справились. — Моя дочка, ей сейчас 14 лет, со всем своим подростковым максимализмом объявила мне, что тоже хочет быть врачом, и профессию также выбрала не самую женскую, — улыбается Анна, — посмотрим, что получится. Меня поначалу родители от моего выбора отговаривали, а я не буду. Главное, чтобы поступила, а там посмотрим. То, как работаю я, они с братом видят. Всё их детство мне хотелось, чтобы меня в их жизни было больше, но из-за работы не всегда это получалось. Как считает сама Анна Бердникова, женщина-анестезиолог (или реаниматолог) — это плюс для пациента. Плюс — в человеколюбии и в нежных руках, которым приходится выполнять ответственные и иногда болезненные манипуляции. В отделении, где она работает, сейчас из десяти врачей трое — женщины.
