Мой подарок феминисткам на 8 марта

Главная проблема российского феминизма – вторичность. Он как донорский орган, взятый у другого человека наугад, а потому плохо приживающийся. Повестка, стилистика, даже слэнг – все это скопировано с американского аналога, некритично перенесено на русскую почву, а потому не всегда применимо к российской действительности. Месса его проповедниц – русскоязычных влогерш обычно сводится к пересказу очередной прогрессивной статьи, написанной где-нибудь в Калифорнии и на калифорнийской базе, а ведь за окном – Мытищи. Эту почти забавную лакуну в логике прикрывают разговорами о трансграничности и интернациональности феминизма, как это было с рабочим движением при большевиках. На деле повседневные проблемы трудящихся Сан-Диего отличались от таковых у их коллег в Перми, а современные екатеринбурженки и саратовчанки (не говоря уже о махачкалинках) живут в иных реалиях, нежели женщины Портленда и Нового Орлеана. Общие проблемы у них, конечно, есть. Но и корь везде одинаковая при разном уровне развития медицины. Тут уж одно с другим не спутаешь, как и условия работы, карьеры, семейные традиции – и далее по списку. Впрочем, многое поправимо, вторичность – в том числе. Были бы феминистки, будет и феминизм. Наш. Посконный. С кокошниками, наличниками и хохломской завитушкой. Феминистки уже есть, но у них та же проблема – вторичность по отношению к информационному пространству. За исключением гетто специализированных изданий, блогов некоторых проповедниц и отдельных арт-сообществ, феминистки не создают новостные поводы, а реагируют на них, вынося свои вердикты кукусикам и патриархальной России (которая, кстати, матушка). Совокупность этих двух причин – скоммуниженности повестки и неумения перейти из зрительного зала на сцену – приводит к тому, что наличие у российских женщин женских проблем обществом признается, но на феминисток как таковых большинству наплевать. Их слово почти не звучит в театре и кино, в крупных изданиях и на федеральных телеканалах, а если и звучит, то экзотики ради. Так не победим. Исключения есть, и главное из них – «Пусси Риот». Но будем честны: снискав мировую славу, понимания в народе панкини (панкушки?) не нашли и россиянкам с их твиста не полегчало. Еще одна попытка феминисток заставить страну говорить о себе была предпринята в 2017-м, когда на Собакиной башне Кремля прошла акция под лозунгами «Женщину – в президенты» и «Национальная идея – феминизм». К счастью, организаторки попали на передовицы, не получив тюремных сроков, но обсуждать им пришлось не свою повестку, а то, какой чертовки эта акция была сфальсифицирована и умеют ли феминистки не врать. Упс с казусом поджидали и в случае с пересаживанием на чужое лицо. А последняя по времени акция у санкт-петербуржского военкомата с кличем «Рожай мясо», несмотря на всю провокационность, отлетела от инфополя как горох от стенки. Потому, возможно, что призыв в армию сейчас не особо актуальная проблема по сравнению даже с «нулевыми», а уничтожение продуктов питания раздражает даже тогда, когда это делается из патриотических соображений (см. «санкционка»). В общем, так тоже не победим. Но сегодня – праздник, на пороге – весна, а в сердце – мякоть, поэтому феминисткам хочется помочь. Подсказать идею для акции, до которой активистки и организаторки не додумались бы, поскольку женщины (сейчас будет сексистский стереотип) не интересуются футболом (конец сексисткого стереотипа). Неподалеку от модного Даниловского рынка есть стадион, названный в честь Эдуарда Стрельцова. Перед ним – памятник Эдуарду Стрельцову. Еще один памятник Стрельцову ищите в Лужниках. В 1958 году Стрельцов был приговорен к 12-летнему тюремному заключению за изнасилование, совершенное на даче приятеля. 20-летней жертве по имени Марина он закрыл рот рукой, подавляя сопротивление – ударил, потом – принудил к близости. По крайней мере, так следует из материалов уголовного дела. Пришла пора вымарать имя абьюзера и насильника с карты города Москвы. От других предполагаемых насильников с памятниками – от Владимира Красно Солнышко до Петра Великого – Стрельцова отличает наличие суда, чистосердечного признания и приговора, которых до сих пор не отметен. Короче, не отвертится. Тут кто-то вскрикнет – Стрельцов невиновен! Он оклеветан, отсидел за другого и является жертвой советского режима. Но это будет – заметим! – мужской голос, потому что мальчики (сейчас будет сексистский стереотип) часто интересуются футболом (конец сексистского стереотипа). И кому, как не авторкам и влогеркам знать, что мужчины всегда готовы оправдать «своего», и что патриархальное общество неизменно становится на позицию насильника, а не жертвы. Нет, настоящую феминистку таким не одурачить. Жертва путалась в показаниях и меняла их? Потому что пережила шок и не могла прийти в себя! Приносила цветы на могилу своего мучителя? Стокгольмский синдром! Забрала заявление из милиции? Уступила под давлением и угрозами! Отрицать то, что давление было, в случае со Стрельцовым и впрямь невозможно. «Русский танк», «Советский Пеле», «Футбольный Шаляпин». Золотой мальчик советского футбола и один из лучших игроков за всю его историю. Его, гениального в нападении и в пасе пяткой, в стране не просто любили – обожали. Известны минимум два случая, когда фанаты грозили разгромить стадион, если Стрельцов не выйдет на поле. А приговор по делу об изнасиловании собирались предварить стотысячным маршем протеста, да только не успели. Годы спустя петицию на имя Брежневу с просьбой о милости к самородку подписывали общенационально – рядом с фамилиями простых рабочих стоят автографы депутатов Верховного Совета. То есть носители «культуры изнасилования» до самого генсека добрались, а тут – 20-летняя девушка. «Культура изнасилования» и «поощрение насильников» – это как раз обоснование того, почему памятник Стрельцову должен был немедленно снесен в пользу Сквера женщин – жертв футбольных фанатов или монумента в честь Екатерины Фурцевой. Ничего ведь была министр (министорка?). Не хуже многих прочих, включая ныне здравствующих. Главное, что женщина. Почти как Маргарет Тэтчер. А Стрельцов – это почти как Рональду. Но с той принципиальной разницей, что Рональду за вменяемое ему изнасилование не сел и что имеются люди, которые обвинениям в его адрес верят, несмотря на все разговоры про шкаф и радужную планиду. Но в то, что Стрельцов – преступник, не верит, пожалуй, никто из тех, кто о нем слышал и опирается на журналистские расследования, свидетельства современников, анализ доказательств и ту самую мякоть в сердце. Любой из них расскажет одну из версий того, почему «советский Пеле» был оклеветан, заточен и отлучен от футбола. И это как раз самое главное. Это означает, что неравнодушных станет много, что у каждого блогера будет мнение, а у каждого журналиста – материал, пересказывающий многочисленные доводы в пользу невиновности футболиста (но зарплату повысят тому, кто первым достанет комментарий от Кокорина и Мамаева). На «Эхе» расскажут про то, что Стрельцов пострадал из-за нежелания переходить из родного «Торпедо» в кагэбэшное «Динамо» и был вздернут на чекистский крюк. На Первом канале обсосут ту трактовку, согласно которой власти считали Стрельцова потенциальным невозвращенцем, благо под это дело целый цикл программ о невозвращенцах можно снять. А на радио «Шансон» наступит настоящий праздник с пролетом голубей и воспоминаниями о законнике-малолетке по кличке Репейник, что отправил Стрельцова в больницу при лагере на несколько месяцев. Феминисткам дадут слово в числе первых – как заварившем всю эту кашу на хлебном пайке. И интервью попросят, и в документалке снимут, и к Малахову обязательно пригласят. Вся страна будет обсуждать памятник, изнасилование и советский спорт в прямом эфире, а активистке ей, стране этой, заодно впихнут собственную повестку – про «стеклянный потолок», бодипозитив и слатшейминг. Так падет оборона патриархального информпространства, и сим победиши. Особенно много кукусики будут говорить про ту самую Фурцеву – согласно наиболее распространенной версии, Стрельцова сгубила именно она. Якобы футболист отказался от брака с влюбленной в него дочерью министра или даже назвал её обезьяной. (Нет, ну вы слышали, каков мизогин? Все мужики – свиньи!) За этим последовала травля олимпийского чемпиона в советской печати и уголовное дело с небрежной экспертизой, отсутствующей доказательной базой и показаниями жертвы, дважды дезавуированными ею самой. Но футболист, про которого тренер сборной говорил, что он с одной ногой играет лучше, чем любой другой с двумя, всё равно получил крайне суровый приговор, при вынесении которого не учли даже наличие на содержании малолетней дочери и матери-инвалида (инвалидки? как бы там ни было, опять пострадали женщины). Решимость советского правосудия кажется предельно выпуклой на фоне того, что дело завели накануне чемпионата мира, который СССР твердо намерен был выиграть – и, по мнению букмекеров и футбольных аналитиков, выиграл бы, если бы не месть Стрельцову непонятно за что. При Хрущеве спорт был частью международной политики, ценными атлетами не разбрасывались, а правосудие умели гнуть в любую сторону. В случае со Стрельцовым – согнули в ту, которая открывает феминисткам дорогу к эфиру и славе. Все реплики расписаны выше, наполнение – очевидно, остается собрать активисток на акцию, облачить борьбу с абьюзером в концептуальную форму и добиться того ракурса, с которого хорошо видно, как господа полицейские винтят господам. Тогда им обеспечено внимание еще и западной прессы. Еще важно правильно подгадать время. В ближайший год в прокат должен выйти байопик «Стрельцов» с народным кукусиком РФ Александром Петровым в главной роли. Это неизбежно подогреет медийный интерес и нервы аудитории, которая будет спорить, кричать и фыркать, что увеличит и размножит феминистскую тему, как метель сугробы. Вот это – имеет значение. А виновность или невиновность Стрельцова – не имеет. Обвинили – сядь и будь проклят! Я правильно понимаю феминистскую логику? Именно ее я наблюдаю в сетевых дискуссиях, когда любые доводы он невиновности «абьюзеров» отметаются с порога, а любой сомневающийся объявляется пособником. Средь феминисток США на «ура!» идут даже такие статьи, где призывают к отмене презумпции невиновности для дел по харассменту и сексуальному насилию. Ведь женщина же врать не станет. И если даже соврет, то для защиты других женщин от мизогинов-угнетателей, а это можно. Нашим – тем более можно. И нужно действовать. Кричать, требовать, тянуть одеяло на себя, купаться в красной краске, поджигать футбольные мячи – или что там полагается в случаях, когда ведется борьба с памятниками абьюзерам? А вот благодарить не нужно. Эта идея – подарок. Разумеется, на Международный женский день. Надеюсь, никого не смутит, что это подарок от кукусика, который считает мужчин и женщин равными, но не верит в виновность Стрельцова, относится к феминистским сектам «третьей волны» с возмутительной снисходительностью и отдает себе полный отчет в том, что подал свою идею в жанре менсплейнига. А если честно, надеюсь, что именно это и смутит.