Мария Машкова: «Моя первая любовь — вылитый папа!»

Актриса — про отношения с родителями, жизнь в Америке и воспитание дочерей Редко в какой семье каждый ее представитель самодостаточен, занимателен и известен широкой общественности. Тут именно такой случай. Родителей актрисы Марии Машковой не надо представлять: Елена Шевченко и Владимир Машков давно обрели статус и признание, и их дочь, продолжив династию, не потерялась на фоне талантливых коллег. Сегодня Мария живет на две страны: когда не снимается, то в Лос-Анджелесе, с мужем — пианистом, режиссером и продюсером Александром Слободяником — и двумя дочками. Наша встреча произошла как раз в рабочие месяцы. Маша прибежала в кафе на Тверской в уютном свитере, связанном ее любимой бабушкой, и с внушительным пакетом литературы. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера». — Мария, вы, так же как и я, выходите из книжного магазина с полной авоськой… — Не могу по-другому. У меня на днях произошел родительский триумф! Поскольку я сейчас в разлуке со своими детьми, придумала ритуал: ежевечернее чтение. То есть вслух читаю книги, пересылаю мужу, и он дочкам ставит эту аудиозапись. Теперь, в каком бы уставшем состоянии я ни находилась, обязательно берусь за книгу. За последний месяц мы прочитали «Пеппи Длинныйчулок», Зощенко, стихи и прозу Хармса, смешную историю про Люську советской писательницы Ирины Пивоваровой… Так вот спустя три недели после моего начинания старшая дочь, восьмилетняя Стефания, стала присылать мне ответные послания: теперь я засыпаю под «Умную собачку Соньку» в ее исполнении. Более того, и младшая, шестилетняя Александра, тоже к этому подключилась. Это такая крутая связь! И, конечно, родительская манипуляция, чтобы заставить в XXI веке своего ребенка читать. (Улыбается.) Не смотреть видео, а слушать и развивать фантазию… — Дочки — натуры творческие, в маму с папой? — Убеждена, что все дети — личности творческие, но одних тянет в гуманитарную сферу, а других — в технически-математический мир, совершенно мне непонятный. — Это говорит человек, окончивший школу с серебряной медалью?.. — А знаете, сколько хороших оценок мне ставили лишь потому, что я достойно представляла нашу школу, получала медали на литературных олимпиадах за декламацию стихов?! Точные науки у меня все равно шли хуже. И девчонки мои — больше гуманитарии, любят танцевать, рисовать… Живопись, кстати, осваивают с педагогом. Еще занимаются музыкой — естественно, под строгим контролем отца-пианиста. (Улыбается.) Фаня играет на фортепиано и саксофоне, а младшая Аля — на фортепиано и блокфлейте. Они у нас очень подвижные. Старшая легко крутила «колесо» и заразила этим сестру. Аля сама его научилась делать и теперь буквально им одержима — каждый день тренируется. — Они же растут и учатся в Америке, где целеустремленность стимулируется с юных лет… — Да, вот мой супруг в США с двенадцати лет проживает, имеет абсолютно западный менталитет, но как русский человек, невероятно болеющий за Россию, хочет, чтобы у детей было изначально двуязычное сознание. Кстати, я заметила, что наши соотечественники, живущие за границей, часто гораздо больше озабочены судьбой своей родины. Они отлично знают ее историю, причем в самом широком аспекте, и в целом неравнодушные. Даже на собственном примере я это наблюдаю. До того как стала жить на две страны, я училась по нашим учебникам и впитывала лишь одну точку зрения. Когда же выбралась за пределы России, горизонты расширились и существенно обогатились новыми знаниями. — Сколько вы уже времени живете на два дома? — Где-то лет семь. И, к моему огромному удивлению, за это время я заметила, что стала гораздо больше любить Москву. У меня же тут фантастические друзья! Хотя и там уже появились. Например, композитор Анна Друбич. Помимо любви к столице я обнаружила, что стала с большей благодарностью относиться к своей профессии. Находясь на американской земле, я вдруг вспомнила, как это сложно — получить роль! Понятно, что в любой стране есть востребованные артисты, которые удачно «попали в струю» и переходят из одного крупного проекта в другой, но их не так много. Остальные, среди которых действительно немало одаренных, порой никак не могут «поймать волну». Они способны, допустим, классно играть, но визуально не вписываются в образ или им не хватает счастливого случая, каких-то влиятельных знакомых… В Америке у меня есть агент, я хожу на пробы и убедилась, как сложно там заполучить даже самую крохотную роль: безумная конкуренция! В какой-то момент, помню, я уже стала впадать в отчаяние, звонила в слезах мужу и он меня успокаивал, говорил, что все получится, дело лишь в количестве ударов в одну точку. И оказался прав: неожиданно меня утвердили на роль в сериале «МакМафия». Это был праздник настоящий! Те пробы, которые понравились, я записывала, наверное, раз тридцать, причем самостоятельно, без помощи мужа, поскольку находилась в Москве. Таким образом, увидев другую сторону медали, я стала ценить, что в России подчас даже без проб получаю роли. И я не отношусь к этому обстоятельству как к должному. Поэтому меня поражает, когда в нашей стране медийные артисты, известные по многим сериалам, могут позволить себе опоздать на площадку, приехать с невыученным текстом и учить его уже на месте, при коллегах… Понятно, что это чаще всего вызвано привычным потоком, когда множество проектов совмещают одновременно, или обыкновенным равнодушием, когда материал скучен и человек просто в него «не включен». В США такое категорически невозможно: ты сразу попадаешь в черный список. Я дома, скачав специальный ресурс, регулярно слушаю лекции гениальных режиссеров, а также записалась на курсы к Иване Чаббак. В Америке же совершенно другая система актерского образования: там учатся в течение всей жизни. На этих курсах повышения квалификации можно встретить людей от восемнадцати до восьмидесяти пяти лет, и среди них бывают уже состоявшиеся звезды — правда, они занимаются в основном частным образом. Учеба невероятно захватывающая, каждую неделю ты делаешь какие-то отрывки… Все совсем иначе, нежели в моей родной «Щуке». Там у меня была школа Вахтангова, а Чаббак — последовательница Станиславского. Точнее, она совмещает в себе классические постулаты Константина Сергеевича и психиатрию. Она будто бы поменяла мою актерскую структуру. Мне кажется, что все мои самые интересные работы начались именно после нее. Я стала больше «идти от себя» в своих ролях и закрывать таким образом собственные гештальты. — Где в ближайшее время мы сможем вас наблюдать? — В Америке, сдав экзамен TOEFL, что позволяет стать студенткой, я пошла учиться в институт на продюсерский факультет. На режиссерский пока духу не хватило. (Улыбается.) Да, я неплохо говорю, читаю, но мне стало не хватать знаний. Посещать обычные курсы скучно, а так, параллельно с освоением языка на занятиях, я еще и один диплом с новой профессией получу, плюс смогу быстро разбираться в профильной литературе. У нас принято, что многие продюсеры находят финансирование, забирают себе большую часть средств, а на остальное снимают в режиме жесткой экономии. Но это аномалия. На самом деле продюсирование — тема не только про деньги и бюджет, а про креативные идеи в первую очередь и про набор результативной команды. После обучения я с единомышленниками придумала хулиганский проект «Masha from Russia», где мы играем с моей подругой Ирой Горбачевой. В итоге сняли пилот в Лос-Анджелесе. Теперь, надеюсь, приступим к съемкам первого сезона. Кроме того, скоро на одном из федеральных каналов должен выйти прекрасный восьмисерийный фильм «Женщина в состоянии развода» по сценарию дебютантки Анастасии Кузнецовой; режиссеры там тоже новички — Ольга Сафронова и Дмитрий Гайтян, оператор Яша Башта. Я очень дорожу этой работой. И мой жанр любимый — трагикомедия. Когда стукнет семьдесят лет, на своем бенефисе обязательно буду демонстрировать отрывки из этой телекартины. (Улыбается.) И еще я сейчас занята на съемках шестнадцатисерийной ленты «Идеалист» питерского режиссера Дениса Нейманда, с Сергеем Пускепалисом в главной роли. Я там играю бывшую певицу, ставшую стажером в полицейском управлении. — Но, объективно говоря, такой нашумевшей, всенародно запомнившейся главной роли в качественном полном метре пока у вас нет… — Мне больше везет с сериалами. Иногда проскальзывают качественные. Хотя я люблю два своих полных метра: «Закрытые пространства» и «Побег из Москвабада». — Вы признались, что пока учиться премудростям режиссуры не готовы, но между тем ваши родители — Владимир Машков и Елена Шевченко — великолепные не только артисты, но и постановщики. В будущем все-таки пойдете по их стопам и в этой сфере? — Пока смелости и определенных знаний мне не хватает. Я ничего для себя не исключаю и сейчас прохожу путь накопления. Пока еще не чувствую полной реализации себя как актрисы. — А что у вас с театром? Вы же на подмостки вышли впервые в семилетнем возрасте — и сразу оказались рядом с Натальей Гундаревой и Арменом Джигарханяном. Потом служили в «Ленкоме», играли в Театре.doc, в спектакле, мамой поставленном… — Это все в прошлом, к сожалению. Мне пришлось отказаться от театра из-за моего сегодняшнего образа жизни. Но, поскольку я очень теат-ральный человек, надеюсь, это временно. — Как я понимаю, в дальнейшем для вас было бы идеально работать на две страны, причем одинаково интенсивно, верно? — Я двигаюсь в сторону космополитизма. (Улыбается.) С удовольствием поработала бы в Европе. Хорошо было бы пожить некоторое время во Франции, допустим, — не зря же я учила французский! Но при этом я не намерена навсегда покидать родину. Для меня важны моя культура, язык, идентификация. А как много талантливых профессионалов в нашей стране, с которыми работать одно удовольствие! — Расскажите, как обычно строится ваш американский день. — Поскольку из России я прилетаю после длительного съемочного периода, то наверстываю упущенное с дочками. Утром кормлю завтраком, отвожу в школу и участвую в очень милой традиции: вместе с другими родителями стою и наблюдаю, как наши дети под бодрую музыку на улице, благо погода позволяет, занимаются обязательной зарядкой. У них очень красивый физрук, и это еще просто эстетическое наслаждение для женщин. (Улыбается.) С чувством выполненного родительского долга я, как правило, иду на спорт. В стране, где у меня нет постоянной занятости — а я привыкла с семнадцати лет ежедневно работать, — это лучший выход из положения. Просто бездельничать месяца три не умею: депрессия накрывает. Это я уже проходила. — Хозяйству много времени уделяете? — Если честно, я не фанатка процесса уборки, но мне нравится, когда в доме чисто. А что касается кулинарии, то люблю, когда муж готовит. Вообще, если на кухне мужчина — это завораживающее действо. Саша меня балует изысканными блюдами. Например, бросает лосось в кипящую воду, через несколько секунд достает — и на тарелке оказывается нежнейшая рыба, украшенная шпинатом, как в самых крутых ресторанах. И это без всяких хитрых манипуляций. А какие у него получаются гребешки! — Если я спрошу, какими американскими привычками вы успели обзавестись, то вы мне ответите… — Да, я подсела на ЗОЖ, хотя он уже распространился везде по планете. Нет, я не бегаю утром вдоль океана — все-таки наша квартира далеко от него расположена, но к спорту рьяно подключилась. Если в моем студенчестве было модно курить сигареты, пить вино и мне казалось, какая же я артистка без этих атрибутов (смеется), то ныне я бросила курить, стала экспериментировать с полезной едой и загрузила себя разными формами физической активности. Много чего попробовала. Сейчас испытываю настоящий кайф от barre-фитнеса. Он еще, насколько я знаю, не дошел до России. В нем хореография органично совмещена со спортом, и там задействованы те группы мышц, которые в обычной жизни бездействуют. Еще обожаю горячую йогу: она мне дает колоссальные силы! Так что пристрастилась я к этому в Америке. — Вы вскользь упомянули про какие-то приступы отчаяния и депрессию, чем меня несколько удивили. Я вас воспринимала как девушку стойкую и жизнерадостную… — О, это здорово! У меня хороший психиатр. (Улыбается.) Ирина — именно психиатр, а не психолог, я поняла, что эта наука мне интереснее. Психология — это в основном разговоры, а психи-атрия — четкие схемы, различные техники, концепции. Жаль, что в России недооценена эта сфера. У нас считается, что если ты обращаешься к профессионалу, то слабак. У тебя есть свободное время, чтобы рефлексировать, и деньги, чтобы их вроде бы как пускать на ветер. Люди предпочитают грузить своими проблемами друзей и родственников. А мне кажется, многим, чтобы поддерживать гармоничный баланс, требуется помощь специалиста. — Безусловно, в ранние годы закладывается основное. Вы мама авторитарная? — За авторитет и строгость у нас папа отвечает. Я же часто отсутствую, снимаюсь в России и возвращаюсь к моим девчонкам с чувством вины. С кучей подарков выгляжу не как мать, а как редко заезжий отец… — Вы прямо повторяете сцены своего детства и выступаете уже в роли своего отца, которого тоже видели от случая к случаю… — Именно. Вы думаете, почему я обратилась к психиатру? (Смеется.) Потому что поняла, что не решила множество серьезных вопросов относительно своих родителей. Я с ними общалась редко. Меня воспитывали бабушка с дедушкой, окружили заботой, видя, как я обделена родительским вниманием. Естественно, в такой ситуации я стала мастером манипулирования… Все-таки, полагаю, лет до пяти дети должны быть рядом с родителями, во избежание всяких бед в будущем. Понятно, что я не осуждаю своих маму с папой — я их обожаю! Но как к родителям отношусь к бабушке и дедушке. Это факт. И я пришла в ужас, когда осознала, что начала совершать похожие ошибки уже со своими детьми. Я прилетала, одаривала — и тут же убегала, поскольку не знала, что же с ними делать дальше: им же постоянно, каждую секунду что-то нужно… Перед первым походом к своему психиатру сомневалась: а вдруг разучусь плакать и кричать, психика станет не столь подвижной, а мне за это деньги ведь платят… Оказалось, что это все чушь. Наоборот, после сеансов лучше себя понимаешь и владеешь организмом — проще становится вызвать те или иные эмоциональные проявления. Смешно, но как только я обратилась к психиатру, меня утвердили на роль девушки с диагнозом «шизофрения». Пока проект заморожен, но в будущем мне было бы интересно воплотить этот образ. Обязательно позову своего врача Ирину на площадку, и мы будем вместе экспериментировать. (Улыбается.) — Родители теперь для вас — ближайшие друзья? — Они — мое фантастическое приключение! С мамой мы сегодня очень близки, притом что кардинально разные, и если бы были ровесницами, мне даже в голову не пришло бы сделать такую девчонку своей подругой. (Улыбается.) Еще пару лет назад она соединяла в себе все качества, совершенно неприемлемые в дружбе, на мой взгляд. Но сейчас она превращается в суперженщину, и я ей горжусь. Она недавно окончила колледж в Нью-Йорке, получила образование профессионального фотографа и в целом стала гораздо более собранной, такой повзрослевшей. Правда, к организации быта по-прежнему равнодушна. Вот сейчас она как раз гостит у меня, и я это могу констатировать со всей очевидностью. Маме свойствен творческий беспорядок, а я в бардаке физически заболеваю. Поэтому заставляю ее мыть посуду, складывать вещи… Правда, недавно я слышала такую теорию, что тот, кто истерически стремится к стерильным помещениям, испытывает внутренний раздрай, а тот, кому уютно в хаосе, гармонично себя ощущает в этом мире. Уж не знаю, где истина, но я тут себя специально тренирую на расслабленность: иногда не заправляю постель. Хотя муж это немедленно делает за меня. Вот что значит десять лет жизни со мной! (Улыбается.) Да, и не могу не сказать, что мама отлично готовит. Может угостить божественным борщом, но один раз. Сейчас мы вместе учимся находить общий язык, и она стала для меня превращаться в ту мягкую, понимающую, заботливую маму, о которой я мечтала, когда была маленькой. И также мне нравится то, что подарочные родители в дозированном варианте общения теперь для меня — то, что надо. — Как традиционно проходят встречи с папой? — Люблю приезжать к нему в гости, сидеть в кресле в его большой комнате и болтать на разные темы… Кайфую от его черного чувства юмора! Мы обмениваемся довольно грубыми шутками, которые понятны далеко не всем. А в последнее время я забегаю к нему в театр, целую, дарю ромашки и убегаю. (Улыбается.) — Он склонен давать вам советы — как по части творчества, так и по части личной жизни? — Папа — сверхтактичный человек, поэтому в мои романтические отношения никогда не вмешивался. А относительно работы он может дать совет, только если я его об этом попрошу. Вообще когда родители ненавязчивые, занимающиеся собой, то ты во многом выигрываешь. — Когда отец — признанный секс-символ, гипнотически воздействующий на противоположный пол, брутальный, харизматичный и вечно ускользающий, наверняка его взрослая дочка начинает влюбляться в подобных мужчин, верно? — Разумеется. Моя первая любовь — это вылитый папа. И тоже актер. Все-таки я убедилась, что мужчины-артисты — полный провал для совместной жизни. Я поражаюсь тем женщинам, которым удается быть рядом с ними. — А вы можете себя назвать семейным человеком? — Я за постоянные отношения — как в любви, так и в дружбе. Мне не хочется говорить о моем предыдущем браке, но я благодарна своему первому мужу за то, что он сделал все так, чтобы я смогла с ним развестись и встретить своего второго мужа. Сама я вряд ли бы ушла, если бы он мне не предоставил такую возможность. — Ваш супруг Александр Слободяник — потомственный музыкант, пианист с блестящей карьерой, ставший еще режиссером и продюсером… При каких обстоятельствах вы познакомились со столь уникальным человеком? — На дне рождения Павла Деревянко. И теперь каждый год мы его поздравляем от души. Саша давно дружил с Павлом, с Юрой Колокольниковым, с Женей Цыгановым, и когда мы с ним познакомились, это был его первый приезд в Россию после того, как он подростком уехал с родителями на Запад. Тогда я сразу почувствовала, что ему понравилась, а вот я, несмотря на то, что Саша очень привлекательный мужчина, не испытала ничего подобного. Предполагаю, причина заключалась в том, что на тот момент я была еще замужем. Но потом так совпало, что я быстро, буквально через пару месяцев, развелась и в состоянии уже свободной девушки встретилась с Сашей вновь. Моя подруга Аня Слю рассказывала, что Саша ее расспрашивал, куда делся муж… Узнав, что меня не связывает законный брак, проявил активность. — Почувствовали, что это ваш мужчина? — На каком-то инстинктивном уровне ощутила, что хочу от него детей. До этого ни разу не ловила себя на подобных мыслях. А тут прямо представила, какие дети у нас могут получиться! Такой был прагматичный расчет. (Улыбается.) Между прочим, Саша тоже об этом размышлял. Несмотря на наличие нескольких браков за спиной, до встречи со мной он еще не был отцом. — У вас с супругом — сходные характеры? — Нет, Саша — взрослый, мудрый, спокойный, рассудительный, терпеливый, и на протяжении всей нашей совместной жизни он упорно пытается обуздать меня. Вы представляете, какой характер вырабатывается, когда мальчишка с пяти лет ежедневно проводит за игрой на фортепиано! Поэтому его хватает на многое. Я мужем восхищаюсь во всех аспектах, и особенно в части его профессионального пути. Добившись к двадцати семи годам невероятных высот как пианист, имея собственный классический альбом, записанный на студии, где когда-то писалась группа «Битлз», плотное расписание гастролей с лучшими оркестрами в Карнеги-холл и на других легендарных площадках (естественно, с внушительными гонорарами), он нашел в себе силы оставить это все и рванул в кино. Причем начинал «хлопушкой» на съемках. Родители были в шоке от такого демарша, но Саша — одержимый, и он шел к мечте. Я рада, что у него и тут все отлично получается. Кстати, я заметила, что, став киношником, он позволяет себе уже большее проявление эмоций, и порой мне тоже приходится его утихомиривать. Но это нормально: мужчины должны выпускать пар. Так что мы уравновешиваем друг друга. — Вашим родным зять нравится? — Моя восьмидесятилетняя бабушка Валентина Прокопьевна, педагог этики и эстетики, говорит, что за свою жизнь таких идеальных отцов не встречала. (Улыбается.) — Наверняка благодаря своей увлеченности Александр и вас погрузил в классическую музыку. Это так? — Да! Я в этом плане была совсем темная. Муж включал мне Сергея Рахманинова, Фредерика Шопена… Помню, меня, беременную уже нашим вторым ребенком, Саша познакомил с Аней Друбич, и я сидела, слушала их разговор и думала: неужели так и дальше будет продолжаться, я буду внимать всей этой компании музыкантов, делать вид, что все понимаю, ошибаться в ударении в слове «сонатина»… Оказалось, напрасно беспокоилась. Я вот мало с кем так не хохочу, как с Друбич. (Улыбается.) Образованные, умные люди, как правило, обладают исключительным чувством юмора. И теперь я уже сама для настроения ставлю классическую музыку. Например, «Бабочки» Шумана в исполнении Александра Слободяника… Так он все-таки круто играет! И я довольна, что, реализовав мечту, Саша возвратился к инструменту. Этим летом он играл в Санкт-Петербурге с Валерием Гергиевым, и мы с его мамой, со слезами на глазах, сидели в зале… И, разумеется, перед концертами вся семья в течение девяти часов ежедневно слушает репетицию на домашнем рояле. (Улыбается.) — Очевидно, несмотря на счастливый брак, вы не из тех, кто с возрастом «истребил» всех своих подруг… — У меня в этом плане все наоборот. Раньше я не признавала женскую дружбу. Да, у меня была одна подружка еще из детского садика в авиагородке Толмачево под Новосибирском, а другая — из школы. И все. А лет пять назад я неожиданно осознала, что у меня теперь есть первоклассная команда надежных подруг: Анька Слю, Анька Друбич, Ирка Горбачева, Машка Андреева, Лариска Баранова… Если что, знаю, они встанут за меня стеной — пятеро смелых. Приятно, что даже моя Америка нас не разлучает. Полгода не видимся, я прилетаю — и словно мы только вчера расстались.