Психотерапевт о диалоге поколений, стереотипах и взаимопроникновении культур
На телеканале RTД состоялась премьера документального фильма «Артисты кабульской улицы». В ленте рассказывается о детях, которые, чтобы отвлечься от жестокой реальности, решили выступать в импровизированном цирке. Окружающие не поддержали их затею — родители запрещают учиться цирковому мастерству, наказывают и даже избивают ребят. О сложностях слияния культур и взаимопонимании между поколениями RT поговорил с врачом-психотерапевтом, председателем Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии, доцентом Дмитрием Ковпаком. Герои нового фильма RTД «Артисты кабульской улицы» — юные циркачи, выступающие в столице Афганистана. Их арена — народный цирк «Кули сан» («кули» — цветок, «сан» — камень), который, чтобы поддержать местных детей, организовала обосновавшаяся в Кабуле датчанка. Артисты выступают на улицах, в лагерях беженцев. Постепенно появляется всё больше и больше желающих влиться в цирковую семью: на прослушивания приходят по полсотни человек. Но даже если ребёнка возьмут в труппу, это не означает, что он придёт вновь: родительские запреты, подкреплённые побоями, являются весомым контраргументом. Так, Фазила, восьмой ребёнок в семье, с удовольствием ходила в «Кули сан», пока об этом не узнали дома. Отец и брат побили Фазилу и взвалили на неё дополнительную работу — велели собирать ещё больше пустых пластиковых бутылок, которыми афганцы вместо дров топят печи. Более того, хотя цирк существует недолго, ему уже пришлось переехать на другое место — после ракетного обстрела неизвестными лицами. В «Кули сан» дети и подростки учатся ходить по канату, ездить на одноколёсных велосипедах, жонглировать. Казалось бы, всё это — безобидные занятия. Но и они выглядят провокацией в глазах людей, которые придерживаются традиционного уклада жизни. Что сильнее — сохраняющиеся веками стереотипы или тяга к творчеству? Как поступать детям, выбор которых не поддерживают родители? И как влияют друг на друга западная и восточная культуры? Об этом в беседе с RT рассказал врач-психотерапевт, председатель Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии доцент Дмитрий Ковпак. — Героиня нашего фильма задействует детей в цирковых представлениях, чтобы им было легче справляться со стрессом. Может ли подобного рода терапия помочь человеку, если окружающая обстановка и обстоятельства жизни остаются прежними? — Есть и у нас, в Санкт-Петербурге, аналогичный проект. Там собирают хулиганов, детей улицы и помогают им социализироваться — по сути, это тоже терапия с помощью творческого самовыражения. Цирк — это как раз очень понятная для детей и подростков среда, это пространство для edutaiment (есть такой составной термин — от education (образование) и entertainment (развлечение, игра). В такой среде всё усваивается намного лучше, чем на лекциях или в школе, — подростки избегают скучных, дидактических форм. Это скандинавская модель, часто используемая в Дании и Швеции: там заметили, что такой подход помогает детям выбрать для себя подходящую социальную группу, творчески самовыражаться через более понятную им форму. Кроме того, это многосторонняя реабилитация: и физическая, и психологическая — с элементами профилактики. Потенциальный кандидат в группу социального риска или уже готового неблагополучия не становится, грубо говоря, алкоголиком, наркоманом или тунеядцем, а успевает социализироваться, привыкнуть к труду без дополнительного давления, добровольно и с интересом, выбирая для себя развитие, а не упадок. — На ваш взгляд, верно ли выбран инструмент — цирк? Может быть, более эффективной терапией для детей является, скажем, общение с животными? — Есть целый ряд терапий — в том числе с помощью взаимодействия с животными, с использованием лошадей или дельфинов. Это пример потребности в отношениях и контакте. Цирковой подход позволяет, помимо реабилитации, сформировать социальные навыки, необходимые для жизни в обществе. Он включает и творческое самовыражение, и тренировку усердия, и способность достигать поставленных целей. Но здесь возникает проблема стереотипов мышления — в первую очередь мышления окружающих. Это могут быть этнические, религиозные запреты или совокупность понятий, которую можно определить словом «домострой». — Один из юных зрителей говорит: «Цирк — наше спасение, мы все здесь как ученики, ждущие учителя». Однако родители зрителей и самих артистов негативно относятся к их новому увлечению. Героиню нашего фильма били, чтобы она не ходила на представления: мол, там мальчики, развлечения, да и работу — сбор пластиковых бутылок — никто не отменял. Неужели взрослые люди не видят, что их дети нуждаются в помощи? Почему они не позволяют им самостоятельно себе помочь? — Вот это как раз те самые стереотипы, которыми обладают взрослые люди. Но нужно понимать, что это стереотипы сквозные, проходящие через многие поколения: эти взрослые тоже когда-то были детьми и тоже подвергались сильному прессингу со стороны старших. В своё время шаблоны, навязанные предыдущими поколениями, лишили выбора и возможности мыслить самостоятельно многих из них. И взрослое поколение демонстрирует то, что психолог Мартин Селигман называет «выученной беспомощностью» (состояние, при котором человек не пытается улучшить своё самочувствие, имея такую возможность. — RT). Более тоталитарно ориентированные общества не любят нестандартных форм (вот этот неформальный афганский цирк, например), поскольку это способствует развитию критического мышления. Им же нужно единомыслие и подчинение сложившимся канонам поведения. — Как детям сглаживать такие противоречия? Как бережно и продуктивно доносить свою точку зрения до взрослых в традиционных семьях, где слово взрослого — закон? — Сложно сказать. Но дети, если они решились на такую форму сотрудничества, как совместный труд в цирке или в каком-то другом виде, уже показывают, что готовы стать лучше. Доказывают это своим поведением! Не лица друг другу бьют, а развиваются физически и творчески. Таким образом, это в большей степени проблема взрослых с их шаблонным восприятием, которые смотрят на реальность через фильтры своих раз и навсегда выученных понятий: ребёнок мне задолжал, он должен воплощать мои планы и служить моим интересам. А раз в выученном списке пункта про творческое развитие ребёнка нет — нужно его отрицать и обесценивать. Самое трудное для ребёнка — в ответ на такую реакцию не проявлять агрессию. Действенным оказывается путь, когда ребёнок последовательными поступками доказывает, что он встал на путь развития, что это осознанный выбор и он твёрдо решил его придерживаться. — В соблюдающих традиции социумах всё чаще возникают конфликты между старшим и младшим поколениями — последние обращают больше внимания на социальные сети, чем на родительские советы. Это как-то связано с появлением интернета, широким распространением плюрализма мнений? Или же конфликт отцов и детей существовал и будет существовать всегда? — Иван Тургенев потому и стал классиком, что ему удалось описать чёткую модель отношений, которая остаётся неизменной, несмотря на все достижения современности. Технологии ведь сути конфликта не меняют, они могут только придавать ему новые формы. Новое поколение живёт и развивается в новое время, предыдущее поколение неизбежно устаревает и отстаёт от не стоящей на месте жизни, декларируя свои закостенелые, догматичные представления и шаблоны. Они предлагают ориентироваться на проверенное прошлое, а дети живут настоящим и смотрят в будущее. В этом бесконечном конфликте может меняться только антураж, но он теоретически нерешаем: ведь представители нового поколения довольно быстро встанут на позиции своих оппонентов и всё повторится. Это похоже на ситуацию с некой старой научной школой — она не уходит проигравшей, она просто уходит. А новая научная школа не приходит победительницей — она занимает освободившееся место. — Правильным ли путём идут люди вроде героини фильма — датчанки, — которые, конечно, действуют из лучших побуждений, но фактически сталкивают друг с другом несколько поколений? — Конечно, нужно учитывать наиболее острые моменты, связанные с существующими табу, в первую очередь культурными. Но вовсе избежать таких конфликтов никак не удастся. Просветитель может сдаться и уехать, может даже погибнуть в ходе своей миссии. Либо он всё же остаётся и работает. И получается что-то именно у таких людей, поскольку вода камень точит. Взаимопроникновение культур — это неизбежность. Япония не могла оставаться закрытым островом, поскольку мир вокруг стал более динамичным и доступным. В Афганистане всё, конечно, сложнее: там достижения информационной цивилизации сталкиваются практически со средневековыми понятиями, это очень резкий переход. — Как правило, нечто новое, в частности модели поведения, стараются привнести люди западной культуры на Востоке: скорее датчанка организует «цирковой анклав» в Афганистане, чем афганский просветитель — аналогичное пространство восточного искусства в Дании. Но нужны ли подобные изменения? Ведь те, кто их принимает, автоматически должны будут отказаться от одного уклада в пользу другого. В частности, женщину-канатоходца или вообще уличную артистку в том же Афганистане будут скорее воспринимать как доступную женщину. — Отказа не произойдёт, будет взаимообогащение культур. Вспомните, в своё время The Beatles привезли в США Махариши (неоиндуистского проповедника Махариши Махеша Йоги. — RT), чтобы он просто прочитал лекции, и это была, скажем, диковинка. А сейчас йогой можно заняться во многих фитнес-центрах — было бы время и желание. Йога — это даже не средневековье, это намного раньше, но это органично влилось в современную жизнь. Здесь, если угодно, Восток победил Запад без единого выстрела. Но на этом этапе ничего не остановилось. Запад переработал йогу и внёс эту восточную практику в список активных продаж. Я довольно часто бываю в США и вижу, как в разных городах появляется много новых майндфулнесс-центров (mindfulness). Это, проще говоря, научный вариант медитации, где практики осознанности даются без эзотерики и мистики. Просто представляются как некая прогрессивная технология. Получается, что Запад переработал «победившее» его восточное знание и поставил его себе на службу. Вот в таком виде это взаимопроникновение выглядит гармонично. При этом стереотипы «крестовых походов», то есть насильственного насаждения новых идей с помощью силы, до сих пор используются, хотя это также устаревший средневековый западный шаблон. Это немного напоминает финал истории «Матрицы», когда Нео понимает, что победить он не может — так и взаимодействие культур обречено на столкновение без победы. Нео вроде бы сдаётся, но когда агент проникает в него, они сливаются и рождают новый мир баланса противоречий, как частица и анти-частица. Вот к такому балансу и стоит стремиться: нет победителей и проигравших, есть новая холистическая форма. Смотрите фильм «Артисты кабульской улицы» на RTД.
