Ритм, мелодия и гармония. Геннадий Филин об истории Feelin’s и будущем рязанского джаза

Впрочем, есть ещё один коллектив, который знают и уважают коллеги по цеху со всего мира. Джазовый квартет Feelin’s готовится отпраздновать 35-летие большим юбилейным концертом «Вперёд в будущее». В преддверии юбилейного концерта я пообщался с лидером коллектива Геннадием Филиным. Стандартный разговор об истории коллектива неожиданно для нас обоих превратился в часовую беседу о джазе и музыке в целом. Группе Feelin’s вот-вот исполнится 35 лет. С чего всё начиналось? Когда некоторые коллективы отмечают 35 лет, это чаще всего 35 лет их профессиональной деятельности. Изначально мы были самодеятельным коллективом. Самодеятельность – это те, кто «сами делают», это самое дорогое и надёжное. Так же, как и любитель – это тот, кто любит, а профессионал – это тот, кому всё давно надоело (смеётся). Некоторые профессионалы – на самом деле любители, а некоторые любители – профессионалы. Всё относительно. В 1983 году я был на втором курсе радиотехнического института. Мне подарили джазовую пластинку, я услышал одну мелодию, и она сработала для меня этаким катализатором – учитывая, что я о джазе тогда не знал ничего вообще. Возникло острое желание собрать коллектив, чтобы эту музыку можно было бы как-то воплотить. Поэтому я в своей 39-й группе подбил еще одного товарища, барабанщика Серёжу Тишкина. Он, благо, гораздо больше меня знал про джаз. Потом мы в своей же группе нашли басиста, Серёжу Никишкина. Тот согласился, но сказал, что ничего не знает про джаз и никогда его не играл – только дворовые песни на гитаре и немножко где-то на басу. А гитаристом взяли Стаса Глушенкова. Не менее полугода мы ходили и, так сказать, обивали пороги: то в студенческий клуб, то в профком, то в деканат. Просили, чтобы нам предоставили какое-нибудь помещение для репетиций. Тогда, в 80-е, были совершенно другие условия. В конце концов нам дали комнату в общежитии, и мы начали репетировать. В студенческом клубе тогда работала Ирина Бубенкова, и когда она услышала о нашем желании играть джаз, ей стало очень смешно, потому что она понимала, насколько это серьёзно и сложно. В то время проходило очень много конкурсов. Ирина Германовна сказала, что организует прослушивание, и если все пройдет нормально, то мы сможем выступить. Через полгода она услышала нас и была потрясена. Мы сделали всего одну композицию, её же полгода и репетировали, потому что не знали, как всё это делается, и шаг за шагом извлекали ноты из небытия и склеивали их между собой. Пошли на конкурс и заняли там первое место. Вот так всё и началось. Это был наш первый выход на сцену, от которого мы сейчас 35 лет и отсчитываем. Сейчас Feelin’s – это квартет. За время существования через него прошли множество музыкантов и множество инструментов. Как вы пришли к нынешнему составу? Хороший вопрос. Вообще я всегда тяготел к большим составам. Даже со времён института, когда у нас был квинтет: барабаны, бас, фортепиано, гитара и кларнет. Потом мы немного порепетировали, появился саксофонист Сергей Долгишев, трубач Александр Прохин, и всё сразу стало разрастаться. Меня всегда тянуло на какие-то эксперименты: я и баян привлекал, и сам на мелодике играл… Насколько это было музыкально и гладко – уже другой вопрос. В общем, мечтал собрать Feelin’s Superband: три дудки, гитаристы, перкуссия… В 2008 году мы презентовали альбом, где играли Сергей Чернышов на вибрафоне, Игорь Бутман на саксофоне, Валерий Пономарёв на трубе. И вот мы стоим на сцене МКЦ и играем: Бутман, Пономарёв, наш Сергей Долгишев, ещё Дмитрий Ельков на флейте, Григорий Шаландин на перкуссии, Павел Филин на гитаре. И я на это смотрю и думаю: ничего себе, а мечта-то сбылась. Какое-то время у нас было два гитариста: Дмитрий Крылов и Павел Филин. Мы тогда играли музыку пожёстче: и блюз, и блюз-рок, и фьюжн. Но потом, по мере работы, так сказать, над музыкальностью я пришел к нынешнему квартету, и мы научились выражать свою музыку вчетвером. Хотя сейчас я всё больше задумываюсь о том, чтобы появились и другие музыканты. Думаю, это произойдет в недалеком будущем. Как продвигается сольное творчество? Я привлекал в проекты выдающихся исполнителей, и мне всегда это удавалось. И многие удивляются: как же это происходит? Помню, записывал Бутмана. И у меня мысль в голове: «Он играет ещё лучше, чем я мог мечтать», и это такое счастье! Но потом понял, что как бы ни играл Игорь Бутман, я должен сам уметь выразить свою музыку. На фортепиано, один. После того, как мы побывали на крупнейших джазовых фестивалях (например, на самом серьезном в нашей стране – «Триумфе джаза»), я понял, над чем надо работать. И начал я с себя: стал развиваться как пианист и создавать сольную программу. Одновременно понял, что мою собственную музыку никто лучше меня не выразит. Раньше я никогда не ставил себя в центр проекта. Не с точки зрения эго или какого-нибудь пьедестала, а с музыкальной. Я был бэндлидером, аранжировщиком, организатором – собственно, так оно и осталось. Но я никогда не был солистом. А сейчас я всё это поменял: начал с себя, чтобы поднять общую музыкальность. Поэтому я сейчас выступаю и сольно, и в трио, и в квартете. Главное – не как человек выражается в музыке, а как музыка выражается через человека. Это очень тонкий момент. Многие стремятся себя выразить через музыку, а у настоящего музыканта эго уходит на второй план, а на переднем – только вопросы музыкальности. Джаз известен скоростными виртуозными соло. Нет ли ощущения, что нужно уходить в сторону минимализма? Вы абсолютно правы. Это очень важный вопрос общей музыкальности. Виртуозность – это хорошо, но она совершенно не важна. Можно играть очень мало нот, но при этом творить настоящие чудеса. Сейчас с севера, из скандинавских стран идет музыка, полная минимализма. Она настолько глубока, в ней даже свинг – джазовая пульсация – выражен по-другому. В свинге часто бывает своеобразная «вульгарная» составляющая, а в скандинавском джазе он более возвышенный, вульгарности в нём вообще нет. Второй момент: сейчас очень хорошо разработана школа, по которой музыканты учатся импровизировать. Например, в наших консерваториях на джазовых отделениях. Всё подается хорошо и очень методично – свою роль сыграл американский музыкальный колледж Беркли, в котором отучились многие российские музыканты и теперь передают свои знания здесь. В этой школе виртуозность ставится во главу угла. Наигрывается техника, наигрываются лады. Это даётся сразу, в ущерб творческой музыкальности. Я был на форуме JAB (Jazz Across Borders) и побывал на многих мастер-классах. И многие студенты задаются вопросом: как сделать так, чтобы импровизация была уникальной? Все играют по заданным шаблонам. Техническая составляющая развита, а идейная отсутствует. Виртуозность должна быть на службе музыки. Всё индивидуально. Иной виртуоз, играя много нот, умудрится выразить глубину, а другому достаточно двух-трёх. А третий будет это грамотно совмещать. Несколько лет назад басист Feelin’s Константин Панкратов на мастер-классе озвучил тезис: если музыкант слишком много экспериментирует с авангардной музыкой, то в дисгармонии он начинает слышать гармонию. Были ли похожие эксперименты у Feelin’s и, если да, то стоит ли когда-нибудь ждать этого на сцене? Скажу более философски. Деструкция тоже нужна, в определенной пропорции. Человек – творческое существо, а творить – это не только создавать, но и разрушать. Но настоящий творец чётко понимает, сколько нужно творить, а сколько нужно разрушать. Например, если строится новый дом, сначала нужно разровнять площадку и снести всё, что мешает. Так и в музыке. Острые углы безусловно нужны. Если постоянно всё ласково и красиво опевать, сглаживать – так не бывает в жизни. Вода камень точит, и получается очень красиво. Но скалы нас тоже восхищают. Каждый человек ощущает внутреннюю гармонию. Надо просто прислушиваться к ней и смотреть, когда нужно что-то разрушить или стереть, а когда – создавать новое. В музыкальном полотне это так же применяется: играем-играем, а потом раз – какой-нибудь жёсткий съём или стоп-тайм. Не буду зарекаться, но вряд ли от меня стоит ожидать каких-то явно атональных или фри-джазовых проектов, пронизанных деструкцией. Я по сути другой человек. Но в целом я всё понимаю. Опять-таки: важна пропорция, и каждый её определяет для себя. Какое будущее у джаза в Рязани? Появятся ли новые лица? В Рязани отсутствует джазовая школа. В конце 70-х и 80-е на эстрадно-джазовом отделении музыкального училища работали играющие педагоги. Их сейчас нет. Вообще. Ни одного. Соответственно, новым лицам появиться неоткуда. Либо кто-то должен приехать, либо наоборот: уехать, обучиться и вернуться. Такие прецеденты есть, но их немного. Есть ряд педагогов, которые преподают вокал: например, Элла Хрусталёва. Есть эстрадные: Маргарита Марчукова, Оксана Алёшина. Вокальная школа у нас процветает, как и в России и вообще в мире, где все стремятся попасть на «Голос», стать звездой, получать большие гонорары и счастливо жить. Мы с Feelin’s этим в какой-то мере воспользовались: стали привлекать детей к джазовой музыке. И нам это удалось: уже три или четыре года мы работаем с детьми из «Созвездия добра». Когда мы начинали репетировать, было очень смешно. А сейчас этих детей уже больше двух десятков, и они так здорово поют эти джазовые стандарты и импровизируют! Сейчас в нашей неритмичной стране наступает «эффект сотой обезьяны». 20 лет назад невозможно было объяснить, как формируется свинг, а сейчас дети сами чувствуют ритм. Так что в этом отношении революция произошла. В Рязани довольно тесная музыкальная тусовка, а джазовая – ещё теснее. Стоит ли ожидать, что она расширится? Джазовой тусовки в Рязани практически нет. Каждому городу на планете Господь Бог выделил хотя бы по одному проводнику, для мегаполисов их бывает два-три. В 60-70-е годы в Рязани это был Александр Семячкин, а сейчас это я. Вопрос «есть джаз или нет?» в каждом городе определяется активностью проводника джаза. Насколько у него хватает сил делать это коммерчески убыточное мероприятие, насколько свято он верит в высшую цель джаза. Почему у джаза есть высшая цель? Потому что джаз – это импровизация, в которой остро проявляются законы коллективного выражения гармонии, мелодии и ритма. Джем-сейшен – это высшая форма коллективного взаимодействия. Ритм, мелодия и гармония – всё остальное вторично, а деньги вообще на десятом месте в любой стране мира. Главное – чтобы ритм катил. К слову о деньгах: есть ли у рязанского джаза коммерческий потенциал? Если мы решим сделать какой-то проект и начнем обсчитывать бюджет, но на этом этапе он и закончится. Приглашу-ка я, например, в свой коллектив Игоря Бутмана. Сколько это мне будет стоить? И всё. Это тупик. Хотя большинство людей так и подходят к делу в нынешней цивилизации, поэтому у нас и нулевая творческая активность. Я активно работаю с властью, чтобы она смогла взять на вооружение идеи джаза. Сейчас люди очень остро в этом нуждаются, потому что тотальная коммерциализация и выставление денег в жизненный приоритет – это очень большое заблуждение. Какие планы на будущее? И внутри Feelin’s, и за пределами. Сейчас идет речь о создании фестиваля «Есенин Jazz» в Константинове. Этот проект я буду развивать. Например, на концерте в честь 35-летия мы исполним несколько новых песен на стихи Есенина и с будущего альбома, которые называется «Есенин Blues». Что касается сольного творчества, я буду развивать фьюжн-проект. Соберем квартет, подключим гитариста. В общем, всё, чем я уже занимался до этого, буду продолжать, но уже в новом качестве: добавлю фирменности, мастерства, проработаю более углублённо. Чего стоит ожидать зрителям, которые придут на концерт 30 марта? Есть два типа таких концертов. Можно собрать всех друзей и устроить гала-концерт, как Газманов, Пугачёва, Киркоров, да и некоторые мировые звезды джаза тоже. А можно сделать шаг вперед, потому что такие гала-концерты мы уже играли на других юбилеях. Будет новое, будет старое. Соотношение – примерно 40% нового, 60% старого. Или 30% и 70%. Покажем три основных проекта: с Борисом Саволделли, с Сергеем Гриматиным и с Натальей Богдановой. Это основные грани того, что будет на юбилейном концерте. 35-летие коллектив отметит на сцене Рязанской филармонии в субботу, 30 марта. Приобрести билеты можно в кассе филармонии, на сайте, а также в точках продаж ТРЦ «Премьер», «Виктория Плаза» и «Глобус». Начало в 17:00.