Кэри Маллиган: «Я вышла замуж через пару недель после знакомства»
Актриса раскрывает подробности личной жизни Деликатная, милая, вечно молодая — все это о ней. Кэри Маллиган сражает наповал своей улыбкой. Но при этом напористости ей не занимать. В свои тридцать три она уже знает, как доказать любому режиссеру, что именно ей необходимо отдать роль. Увлекшись фильмами очаровательной англичанки, мы и не заметили ее роман с актером Шайей ЛаБафом. А про то, что она неожиданно вышла замуж, узнали только на церемонии Grammy, когда она вышла обнять мужа Маркуса Мамфорда. Девушка умеет держать язык за зубами. Но некоторыми подробностями своей жизни она все же поделилась. — Кэри, привет! Хотелось поздравить тебя с рождением второго ребенка, но я знаю, что ты держишь в секрете свою личную жизнь. Почему так? — Да я вообще нечасто даю интервью. Мое отношение к публичности кардинально поменялось после разрыва с Шайей ЛаБафом. Если помнишь, мы с ним встречались почти два года. Мне казалось, мы проведем вместе всю жизнь. И, честно говоря, я все переживала очень болезненно. Сейчас понимаю, что это глупости. — Извини за нескромный вопрос, но почему вы расстались? — Банально будет говорить о каких-то непримиримых противоречиях, но, пожалуй, именно в них дело и было. Я к нему по-прежнему очень хорошо отношусь. Знаю, что он тоже рад за меня. Но мы тогда активно снимались и виделись редко. Ссорились из-за этого. Решили познакомить родителей. И тут промашка, они не сошлись характерами. Вдобавок я хотела семью, детей, а Шайя к этому был не готов. Он сказал мне тогда, что хочет жениться лишь один раз, и это время еще не пришло. Вот тогда я поняла, что я не девушка его мечты, раз со мной у него таких желаний не возникает. Было больно, но пришлось это признать и разойтись. — Сейчас у тебя есть все, о чем ты мечтала. Муж — музыкант Маркус Мамфорд, двое маленьких детей Эвелин и Уилфред. Ты счастлива? — Для начала скажу, что мы с Маркусом знакомы практически с детства. Но потом наша семья переехала, и связь потерялась. Мы вновь увиделись на съемках фильма «Внутри Льюина Дэвиса» много лет спустя. Практически служебный роман случился, хоть Маркус и был за кадром. Нам оказалось безумно легко вместе, и все закрутилось — мы уже через несколько недель поженились, а потом я практически сразу забеременела. Кошмар, о чем я только думала! Наверное, если бы я была несчастлива с Маркусом, ничего бы такого не произошло. Так что жизнь сама ответила на твой вопрос. — Ты сказала, что ваши с Шайей родители не поладили. А какие вообще твои родители? Каким было твое детство? — Нормальным, но немного суматошным. Я родилась в Лондоне, но папа был управляющим отелями по всему миру, поэтому, когда мне исполнилось три, мы все вместе переехали в Германию. Я пять лет училась там в международной школе, пока мы наконец-то не вернулись домой. Но, кстати, именно там мне впервые пришла в голову идея, что я хочу стать актрисой. Повторила за братом, если честно. Он играл в драме «Король и я», а мне оставалось мучиться изо всех сил, чтобы меня тоже заметили. Сначала ничего не получалось, но потом я пробилась на репетиции и потихоньку дошла до сцены. Долгий был путь. (Смеется.) А так я была примерным ребенком, даже в церковь ходила. Сделать что-то плохое? Боже упаси! Меня же поймают! Расстроить родителей для меня было главным страхом в жизни. Я пела в церковном хоре, да и вообще была очень религиозна. Я даже в съемках в фильмах нахожу что-то похожее: ты все время среди людей, вы делаете общее дело, окружены какими-то общими флюидами — в общем, реально как в церкви. Для меня это сплошной позитив. Я и сейчас, когда оказываюсь дома, при любой возможности иду в тот храм, где меня все знают, где я пела, и стараюсь помочь чем могу. — Примерная ученица, сплошные «пятерки», церковный хор… Когда же ты наконец выпустила коготки? — Все произошло случайно. Когда мне было семнадцать, я просто подошла к родителям и заявила, что я не пойду в университет, а буду учиться в школе драмы. Они были в шоке. Пытались отговорить меня всеми возможными способами. Говорили, что работы хуже не найдешь, что я никогда не сделаю карьеру, разочаруюсь. Я их не слушала. Мне не хотелось менять свое решение. — И что же ты сделала? — У меня был один-единственный контакт в театральном мире — это режиссер Кенетт Брана. Ну, не контакт, конечно, я просто видела его пьесу, ну и набралась смелости написать ему письмо. Я выразила все, что было на душе: что родители не хотят, чтобы я занималась актерством, а я чувствую, что это мое призвание, и отступать не буду. Мне ответила его сестра. Из ее письма я навсегда запомнила одну фразу: «Кенетт сказал, что, если ты чувствуешь, что это твое, значит, иди к цели». А потом я познакомилась с режиссером Джулианом Феллоусом. Опять же через письмо. Он сказал, что оно его растрогало, и пригласил поужинать. И уже буквально через несколько месяцев я снималась в «Гордости и предубеждении» с Кирой Найтли. В общем, драматической школы так и не случилось. Я просто погрузилась в профессию. В меня почему-то поверили. — Ты не только даешь мало интервью, но и снимаешься довольно редко. Почему? — Я очень придирчива. Путевку в жизнь мне дал фильм «Воспитание чувств» 2008 года. Меня за него даже на «Оскар» номинировали. Не вручили, конечно, но, видимо, еще не заслужила. Буду стараться. (Улыбается.) А потом я целый год искала хоть что-то, что будет мне так же интересно. Но, слава богу, жизнь начала подбрасывать мне шикарные проекты База Лурмана и братьев Коэн, моими партнерами на съемочной площадке становились Леонардо ДиКаприо, Майкл Фассбендер и Райан Гослинг. Реально на что тут жаловаться? Возможно, я не снимаюсь нон-стоп, но мне попадаются алмазы. Говорю без ложной скромности. Я каждым своим фильмом горжусь. И ничего страшного, если ради нового проекта придется подождать год-другой. Тем более теперь у меня есть семья, и мне хочется как можно больше времени проводить с ними. Мы живем на ферме, в окружении природы, воспитываем детей, такое наше тихое счастье. — Тебя все считают милашкой. Такая уж внешность. Что ты с этим делаешь? — Братья Коэны меня из-за этого даже на роль сначала брать не хотели. Сказали: «Боже, ну она такая слащавая, да и в жизни само очарование, еще и скромная. Как с ней работать?! Мы тут серьезное мрачное кино снимаем!» (Смеется.) А потом они почему-то поменяли свое мнение. Говорят: «Хотим парадокса». И все получилось. Но в целом мои героини довольно пассивны, вспомни хотя бы «Драйв» с Райаном Гослингом. И с этим у меня пока не получается ничего сделать. Но ради реально хороших ролей я на многое готова. Вот для «Стыда» даже пошла и сделала татуировку. Хотелось доказать себе, что я могу. — Давай немного поговорим об одном из твоих последних проектов — «Дикая жизнь», который снял твой друг Пол Дано, а написала подруга Зои Казан. — Для Пола это вообще был дебют, ужасно хотелось его поддержать. А с Зои мы знакомы огромное количество времени. Мы с ней вместе играли в «Чайке» Чехова на Бродвее. Это было десять лет назад. Мы с Зои уже тогда мечтали, что когда-нибудь снова сможем поработать вместе. Нам было так легко! Я ее даже подстегивала, говорила, что ей скорее надо что-нибудь написать. Так и случилось. Причем я ни о чем не знала, пока Пол не прислал мне сценарий. И буквально через двадцать минут звонила ему и орала в трубку: «Возьми меня, пожалуйста! Я безумно хочу сниматься в твоем фильме!» — Что тебя привлекло в нем? — Скорее, меня даже не привлекло, а напугало. Мне впервые предстояло играть не молодую девочку, к таким ролям я давно привыкла. Здесь необходимо было изобразить мать подростка. Но я решила, что ведь мои дети тоже скоро вырастут и самое время представить, как это будет. Подготовиться, так сказать. Уже в процессе съемок я поняла, что самое главное чувство матери подросшего ребенка — это потеря контроля. Он сам принимает решения, ты уже ни на что не влияешь. И я стала лучше понимать своих собственных родителей. Да, я была паинькой по большей части, но в итоге все-таки преподнесла им неожиданный сюрприз. — Ты брала с собой детей на съемки? — Только старшую. Мы снимались в Оклахоме. Если честно, хуже места для ребенка не найти. Там вообще нечем заняться. Слава богу, в окрестностях был огромный гипермаркет. Вот туда мы с Эвелин постоянно и ходили. Это стало единственным нашим развлечением. Ну и еще мне запомнился наш чудесный совместный ужин с Полом, Зои и всей съемочной командой, который мы устроили, как только приехали. Нас это очень всех сблизило, да и дочке не было скучно. — Как ты разделяешь свою профессиональную жизнь и личную? — Честно говоря, в этом нет ничего сложного для меня. Они всегда были отдельны друг от друга. А сейчас, когда я стала реже делиться с прессой подробностями своего приватного существования, стало еще проще. Ведь моя обычная жизнь — это не часть контракта. Я вольна прожить ее так, как мне хочется. Конечно, порой приходится брать, как говорится, работу на дом, вернее, дом на работу, как случилось с этим фильмом и моей дочкой. Но я постаралась, чтобы ей было интересно, чтобы она восприняла это как своеобразные каникулы. — Как ты поступаешь, когда тебе задают глупые вопросы? Не будем скрывать, журналисты порой этим славятся. — И не говори! Давно пора привыкнуть, но, если честно, иногда просто бесит. Как-то я пришла на пресс-конференцию с маленьким ребенком, жутко уставшая, и постоянно жевала леденцы, чтобы не заснуть. Так одна женщина меня три раза спросила про них! Представляешь, три раза! Я уже сидела с круглыми глазами и не понимала, где нахожусь. В итоге просто сказала ей: «Мы что реально будем говорить про леденцы?!» Мне в итоге с той конференции вообще ничего не запомнилось. Еще мне очень часто задают вопрос: «Как материнство изменило вашу карьеру?» Я каждый раз в осадок выпадаю. Все женщины рожают, почему это должно что-то менять? И почему отцам не задают подобных вопросов? Они вроде тоже принимают участие в процессе. (Смеется.) — А какой самый ужасный вопрос тебе задавали? — Меня спросили: «Ваша героиня в фильме 'Внутри Льюина Дэвиса» сделала аборт. А вы бы сами на такое пошли?« — Боже, и что ты ответила? — Сказала: 'Вы издеваетесь, что ли?» — и как можно быстрее закончила разговор. Это просто несусветная наглость. Опять же, надо к такому привыкнуть, но порой я просто не могу сдержаться. — При твоей внешности ты очень прямолинейный человек и явно терпеть лишнего не будешь. Ты всегда такой была? — Я такой стала. В нашем мире, если хочешь чего-то добиться, надо отстаивать свои интересы и пробиваться всеми силами. В противном случае все будет так, как за тебя решит кто-то другой — родители, муж, кто угодно. Я этого никогда не хотела. — А что еще в тебе изменилось? — Я стала меньше внимания уделять вещам, которые не кажутся мне важными. Моя подруга Сиенна Миллер как-то сказала: «В ней столько серьезности, кажется, она застряла в прошлом». Мне хотелось ее пристукнуть! (Улыбается.) Я совсем не серьезная! Может быть раньше, пока не родились дети, я и была такой. Но теперь я научилась выдыхать и расслабляться. К примеру, если я упаду на красной дорожке, всем будет плевать. Ну сделают несколько фотографий и забудут. Что я надену, что скажу — все это ерунда. Максимум пару дней в Интернете пообсуждают. Так зачем переживать? — Подожди, а ты разве падала на красной дорожке? — Нет, только один раз споткнулась. Падать — это прерогатива Дженнифер Лоуренс. (Хохочет.) Но ей все простительно. Она великолепна, даже когда растягивается на полу. (Смеется.) Наверное, мне бы хотелось добиться такого отношения к себе, но все же я другой человек. В конце концов, я британка. У нас особый характер. Мы очень скромные. — Но при этом пробивные! — Точно. Поэтому так много великолепных актеров и актрис именно британцы. Колин Ферт, Гари Олдман, Дэниэл Крейг, Бенедикт Камбэрбетч, Кейт Уинслетт, Кира Найтли — этот список можно продолжать бесконечно. Очень надеюсь, что я когда-нибудь тоже в него попаду. Но для этого надо еще работать и работать.
