«Пусси райот»: «В путинской России можно попасть в тюрьму за простой лайк в фейсбуке» (Infobae, Аргентина)

Некоторые скажут, что ее акции бессмысленны (и, возможно, будут правы), но никто не станет отрицать их мятежный дух. Никто не поспорит и с тем, что Надя Толоконникова и ее подруги должны были обладать немалым бесстрашием, чтобы в тот ветреный вторник февраля 2012 года ворваться с чулками на голове в храм Христа Спасителя в Москве и прокричать свой «панк-молебен»: «Богородица, Дева, Путина прогони! Путина прогони, Путина прогони! / Женщинам нужно рожать и любить / Вот дерьмо, дерьмо, дерьмо Господа!». Всего 40 секунд — и следующие 18 месяцев своей жизни активистки, феминистки, основательницы панк-группы «Пусси райот» и деятели политического искусства провели в тюрьме. Эту музыкальную группу, появившуюся в 2011 году, но уже тесно связанную с «международным политическим и художественным сообществом», невозможно не замечать, тем более после того, как четверо ее участников выбежали на футбольное поле во время финала Чемпионата мира в России между Францией и Хорватией. В своем аккаунте в твиттере они признались в акции и выдвинули требования: освободить политзаключенных, прекратить незаконные аресты во время протестов и разрешить политическую конкуренцию в России. Толоконникова не принимала участия в акции, хотя и знала о ней. По ее мнению, «кто угодно в любой момент может стать «Пусси райот»». Сейчас она впервые приехала в Аргентину, чтобы дать концерт в рамках своего тура по Латинской Америке, в ходе которого она уже публично поддержала движение за легализацию абортов. Автор книги ««Пусси райот». От разрушительной радости к прямому действию» поговорила с газетой «Инфобае» об аресте и возможности (слишком большой) его повторения в любой момент. «В путинской России можно попасть в тюрьму за простой лайк или репост в фейсбуке. Это русская рулетка, никогда не знаешь, что тебе выпадет». Тем не менее, она не хочет уезжать из страны и говорит, что по-прежнему предпочитает оставаться в России. «Я никогда не хотела уехать. Если хочешь что-то изменить, то нужно идти на риск», — объясняет она по телефону из Лимы. Наш разговор часто прерывался, и Надя не раз сменила телефонный номер, код города и окружающий звуковой фон — от пения птиц до приглушенных звуков. Надя Толоконникова мягко смеется, когда говорит о «феминизме» таких женщин, как директор МВФ Кристин Лагард, и пессимизм, слышащийся в ее голосе, то и дело сменяется оптимизмом, идущим, похоже, от самого сердца. — К счастью, в России многие феминистки сейчас начали связывать гендерную тему с социальным неравенством, потому что женщины страдают от стремительно растущего неравенства. Так получилось, что моя страна является одним из лидеров по неравенству в мире, что не может не влиять на феминизм. Женщины по-прежнему получают меньше, чем мужчины за одну и ту же работу, мы все еще не можем занимать определенные должности, ведь в России более чем на 400 должностей женщины официально не берутся. Мы занимаемся неоплачиваемым трудом, связанным с домашним хозяйством. По всем этим причинам я левая феминистка, я социалист. — Каково быть социалистом именно в России? — Быть одновременно социалистом и русской — довольно безумное занятие, потому что при социализме Россия пережила страшные вещи. Но я думаю, что это был не настоящий социализм. Я определила бы это как государственный капитализм. Поэтому меня так интересует появление новых форм социализма в России. Очевидно, что люди в моей стране становятся политически более сознательными, и это внушает надежду. — Вы родились за несколько дней до падения Берлинской стены, которому в этом году исполняется 30 лет. Согласны ли вы с утверждением, что это был «конец истории»? — Прежде всего, я не думаю, что Берлинская стена символизировала реальную борьбу между капитализмом и социализмом. Сейчас среди молодежи появляются социальные и демократические движения, и это объясняет, например, почему такой тип, как Берни Сандерс чуть не стал кандидатом в президенты Соединенных Штатов на выборах 2016 года. А что касается стены, то я не политолог, но я думаю, что проблемы тех лет, когда существовала стена, отнюдь не решены сегодня, 30 лет спустя, независимо от того, что об этом говорит Фрэнсис Фукуяма. Кстати, я, кажется, где-то читала, что он сожалел о том, что предрек конец истории. Как иронично! Во время своего заключения в исправительно-трудовом лагере в Мордовии Надя Толоконникова жила в одном бараке с сотней других женщин. Как она рассказывает в своей книге, на каждой койке была прикреплена табличка с именем заключенной, ее фотографией, списком преступлений, вменяемых ей в вину, и датой начала и окончания отбывания наказания: 2005-2019; 2012-2014; 2007-2022; 2012-2025. «Мы работали шестнадцать-семнадцать часов в день: с 7:30 утра до половины первого ночи. Спали четыре часа. Отдыхали раз в полтора месяца». К этому надо добавить протухшую пищу, избиения, моральные и физические унижения и отсутствие гигиены. Поняв, что «с теми, у кого есть власть над тобой, диалога не наладить», в сентябре 2013 года она объявила голодовку. «Порой единственное, что нам остается, — это показать зубы и встать на тропу войны». Российские и зарубежные правозащитные организации утверждают, что сегодня в России сотни политических заключенных содержатся в тюрьмах, совсем не соответствующих международным стандартам, хотя Владимир Путин и отрицает это. После своего освобождения это стало одним из центральных мотивов политических акций основательницы «Пусси Райот». — Когда я в России, я могу попасть в тюрьму в любой момент. Ситуация для политических активистов становится хуже и хуже. Им угрожают, их постоянно избивают, запугивают, сажают в тюрьму. Поэтому в 2013 году я основала «Медиазону», независимое информационное агентство, и организацию «Зону права», которая следит за соблюдением прав заключенных. — Ваши описания тюрьмы напоминают сталинский ГУЛАГ. — Конечно, и поэтому я точно не хочу возвращения того, что было до падения Берлинской стены, потому что я бы получила пожизненный срок или была бы расстреляна. Я рада, что то время прошло, и я точно не чувствую ностальгии по Советскому Союзу. Никто из нас — ни мои родители, ни мои бабушки и дедушки, ни один мой родственник — не испытывает ностальгии по тому времени. Сейчас, когда у нас есть, в частности, интернет и средства массовой информации, нам живется гораздо лучше. — Хорошо, в то прошлое не надо возвращаться. Но и настоящее может быть страшным. Как вы относитесь к тому, что некоторые определяют как подъем правого национализма в мире? — Это полная катастрофа. Честно говоря, каким бы чутким и понимающим человеком я ни была, я не могу понять, что заставляет людей голосовать за таких, как Дональд Трамп. Но у меня есть одна теория. Возможно, это следствие неравенства, ведь огромное количество людей не участвует в процессе глобализации, они потеряли работу и злятся. Я могу это понять, но почему некоторые считают, что правонационалистические лидеры будут что-то для них делать? Мы говорим о лидерах, которые ненавидят и презирают половину населения и которых явно не заботит судьба людей. Я просто не могу этого понять. — Вы видите точки соприкосновения между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным? — Ммм… я бы сказала, что оба они — бездушные сукины дети, которых никто и ничто не волнует, которые думают только о себе и которых не интересуют даже близкие. Они заняты деньгами, властью и своими проклятыми, глупыми и расистскими оскорбительными практиками. Они обещают людям, что изменят то, что менять никогда на самом деле не собирались. Оба они безрассудны, но в идеологическом смысле они — пустышки. По такой логике у них есть точки соприкосновения, хотя, конечно, отличия тоже имеются. С тех пор, как в России впервые были опубликованы ее фотографии во время суда, Надя сняла яркую балаклаву, и теперь на фотографиях можно видеть ее улыбку и светлые глаза. И хотя с тех пор анонимность окончательно потеряла всякий смысл, мир знает участниц «Пусси Райот» по их символической яркой одежде. — Если ты надеваешь маску и выходишь протестовать против того, что считаешь неправильным и несправедливым, ты становишься настоящим членом «Пусси Райот», где бы ты ни находился. Для этого не обязательно знать меня, моих коллег или кого-то, кто был в тюрьме. Наше движение открыто для новых участников без ограничений. Это соответствует изначальной идеологии. И мне нравится такая позиция.