«Раб своих желаний»: можно ли бороться с аддикцией

Привязанности, привычки, предпочтения и хобби есть у каждого. Но не у всех они перерастают в аддикцию – болезненное пристрастие к своему увлечению, оттесняющее все прочее на второй план. «Тяжелый аддикт» не замечает ничего, кроме источника своего удовольствия: мир для него не существует или воспринимается как досадное недоразумение. Задача аддикта – постоянно удовлетворять главную и единственную потребность, в чем бы она ни состояла, и добьется этого он любой ценой. От еды до шоппинга Аддиктология – наука об аддиктивном (зависимом) поведении, изучающая причины возникновения, механизмы развития и способы коррекции этого состояния, возникла как самостоятельное направление в конце 80-х годов в Америке. В СССР термин «аддиктивные расстройства», к слову, появился еще раньше: впервые его предложил в начале 70-х годов один из основоположников современной аддиктологии, профессор Короленко. В 2001 он озвучил первую в России классификацию нехимических аддикций. На сегодняшний день понятие аддиктологии расширено и рассматривает проблему аддиктивного поведения с разных сторон. В помощь современным зависимым – вся мощь технического прогресса: интернет, гаджеты и так далее. Так что зависимость может быть и химической, и физической, и моральной. Сначала будущий аддикт фиксируется на чем-то впечатляющем (включая определенные виды деятельности), а затем испытывает непреодолимое желание снова и снова пережить это измененное состояние. Мысли о реализации задуманного становятся навязчивыми, самовыражение по иным направлениям и критическое мышление замирают. Те эмоции, которые человек переживает во время так называемых аддиктивных реализаций (как правило, сопряженные с иллюзиями контроля, комфорта и совершенства), в «мирной жизни» ему больше недоступны. Поэтому жизнь вне аддиктивной реализации становится для аддикта унылой и пресной. Нехимические аддикции, при которых объектом зависимости становится поведенческий паттерн, а не ПАВ, называют поведенческими. На сегодняшний день в числе таковых рассматривают гэмблинг, интернет-аддикцию, трудоголизм, созависимость, религиозную аддикцию, шоппинг, сексуальные и любовные аддикции, аддикции избегания и некоторые другие. Аддикции к еде считаются промежуточными, поскольку в них все же задействованы биохимические механизмы. Адреналиномания (потребность в острых ощущениях), к слову, тоже относится к аддикциям. Принято считать, что аддиктивное поведение сопряжено с некоторыми личностными особенностями – такими, как сниженная переносимость тягот повседневной жизни (при хорошей переносимости кризисных ситуаций), скрытый комплекс неполноценности (сочетающийся с внешними проявлениями превосходства), страх перед стойкими эмоциональными контактами, избегание ответственности в принятии решений. Исследователи утверждают, что аддикты также склонны врать и обвинять других, зная, что те не виновны. Кроме того, аддиктам присуща стереотипность, повторяемость поведения, зависимость и тревожность. Доктор психологических наук, профессор Александр Смирнов отмечает: существует более двадцати концепций аддиктивного поведения. Само это поведение характеризуется как компульсивное, не имеющее ясной и рациональной мотивации, не поддающееся контролю. «Реализация аддиктивного поведения проходит фазы, характерные для всех форм аддикции – «воздержания», «автоматических фантазий», «фрустрации», «предвосхищения и планирования», «компульсивной реализации», «отчаяния и катастрофы», «зарока», прохождение которых, после периода ремиссии, возобновляется рецидивом аддиктивного поведения», – считает Смирнов. Корень зла Аддиктивное поведение – это следствие взаимодействия эволюционного, генетического, нейробиологического, психофизиологического, личностного, социальнопсихологического и информационно-культурного факторов, поясняет эксперт. Но первичный патогенетический фактор развития аддикции – мутации генетических структур, вызывающие сбой нормальной работы эволюционно детерминированной «системы вознаграждения». Проще говоря, «корень зла» – генетический сбой, и бороться с этим сложно, поясняет, со своей стороны, психиатр-психотерапевт, доцент Института психоанализа, действительный член Европейской и Российской профессиональной психотерапевтической лиги Владимир Файнзильберг. «Все в юности курили, но одни стали завзятыми курильщиками, а другие бросили. У обыкновенного человека, у которого нет этого генетического дефекта, нет и проблемы аддикции. Он может попробовать что-то, оценить плюсы и минусы, решить для себя, нужно ли ему это или нет. А человек с дефектом гена сразу попадает в зависимость. Повышенный фон настроения, некая экзальтация становятся возможными лишь в том случае, если все время увеличивать дозы. Удачным, пожалуй, можно назвать такой исход, когда одна тяжелая аддикция сменяется другой, более легкой. Но, поскольку речь о генетическом сломе, полностью победить аддикции весьма проблематично», – говорит собеседник «МИР 24». По мнению Смирнова, у химических и поведенческих аддикций есть ряд общих симптомов. Все зависимые постоянно стремятся к источнику удовольствия и не могут преодолеть это желание, считают его для себя сверхзначимым, предпочитают аддиктивный источник удовольствия прочим, пренебрегают ответственными делами и обязанностями ради реализации аддиктивного поведения, и так далее. Если разбираться с психологическими причинами, выясняется следующее. Типы условно делятся на аддиктивный, пограничный и «не-аддиктивный». У аддиктивного типа в раннем детстве имелись какие-то постоянные конфликты, следствием которых стала социальная отчужденность и самоизоляция, априорное восприятие социума, как враждебного, фрустрированная агрессия на более сильный субъект-фрустратор, и прочие проблемы, поясняет Смирнов. Эти конфликты не решаются в силу инфантильности «Я», отступления перед трудностями, враждебного или иждивенчески-потребительского отношения к социуму. «Пограничный тип» тоже сталкивается в детстве с перманентными конфликтами, в результате которых появляется социальная оппозиционность, неустойчивость социальных связей и дефицит персональной любви, стремление к социальной включенности и, в то же время, оппозиционное, иждивенчески – потребительское отношение к социуму. У людей этого типа – завышенные притязания и стремление к совершенству, нарциссизм, что, в то же время, позволяет немного сгладить противоречия высокими профессиональными или иными достижениями и способствует более продуктивной социальной включенности. Тем не менее их психологическое состояние остается напряженным из-за необходимости тяжелого для них выбора между социальной оппозиционностью и включенностью. «Не аддиктивный тип» имеет постоянные конфликты в подростковом возрасте, вследствие чего вырабатывается социально-позитивная, невротическая социализация и потребность в социальной включенности. Такие люди склонны подчинять собственные притязания и потребности общественным интересам, требованиям и нормам (конфликт «личного и общественного»). За счет социальной включенности у них не наблюдается мощных конфликтов, порождающих изоляционистские или оппозиционные стремления, они способны социализировать собственные нарциссические тенденции в угоду обществу и подавить аффекты ради социальной включенности. Соответственно, «аддиктивный» тип отличается импульсивностью, более быстрым реагированием на любой слабый внешний или внутренний стимул, большей зависимостью от случайных внешних и внутренних стимулов, но, в то же время, и большей пластичностью поведения, приспосабливаемостью к внешним условиям и изменяющимся условиям жизни. Воспринимая социум как враждебный, чуждый, этот тип рассматривает как «потерю свободы» и неизбежные социальные ограничения. Свобода для представителей этого типа гораздо важнее тех ресурсов и возможностей, которые может дать им социум. Поэтому, оставаясь социально инертными и пассивными, такие люди стремятся дистанцироваться от общества, находиться к нему в оппозиции. В то же время, они легче идут на нарушение норм, запретов, ограничений, преодоление любых границ, поскольку не видят в этом социальной девиации и не воспринимают социум как «жизненно важную силу», пишет Смирнов. Они неустойчивы, не реализованы, разобщены и ненадежны, но, в то же время, более смелы и креативны, стремятся к независимости, легко конфликтуют, индивидуалисты и эгоисты, открыты, прямолинейны, естественны и импульсивны в своих проявлениях. «Их мощный креативный потенциал и способность преодолевать границы допустимого, при условии их социальной востребованности, могут стать инструментами развития цивилизации и общества, однако, предпочитая свободу, они лишаются ресурсов и защиты социума», – считает эксперт. Социальная отчужденность, социальная самоизоляция и восприятие социума как чуждой, враждебной среды обитания определяет взаимодействие аддиктов с этой средой как иждивенчески-паразитическое или асоциально-криминальное. «Пограничный» и «не-аддиктивный» типы, в свою очередь, отличаются уравновешенной нервной системой, балансом процессов возбуждения и торможения, высокой сопротивляемостью любым внешним и внутренним стимулам. Они медленнее приспосабливаются к новым условиям, но более энергично воздействуют на внешнюю среду, чем аддикты. При этом пограничный тип постоянно находится в том же конфликте стремления к социальной включенности и ее избегания, а «не-аддиктивный» рассматривает социум и пребывание в нем в качестве источника мощи и выживания. Взаимодействие со средой «пограничного типа», стремящегося сохранить оппозицию социуму, но признающего социум неизбежной средой обитания, характеризуется как инфантильное, иждивенчески-потребительское или иждивенчески-паразитическое. А вот «не-аддикты» с легкостью соглашаются на «потерю свободы», избирая тактику невротической социализации и строжайшего соблюдения социальных норм во избежание социального отчуждения. Их цель – «быть как все», подчиняя собственные интересы общественным. Социум воспринимается ими как нормальная, естественная среда обитания. «Тем не менее, представители этой страты усиленно конкурируют между собой в стремлении «быть первым и лучшим», прибегая к широкому спектру приемов – расчетливости и прагматичности, лицемерию и хитрости, сдержанности и осторожности, поддержанию нужных и избеганию ненужных отношений и т.д. и т.п», – отмечает эксперт. Тотальное стремление к нормативности делает группу «не-аддиктов» чрезвычайно сплоченной и социально надежной. В итоге аддиктивный тип избирает «стратегию гедонизма» (социальную самоизоляцию и преодоление любых ограничений ради получения удовольствия), пограничный – «стратегию иждивенчества» (устойчивую иждивенчески-паразитическую позицию в социуме, позволяющую контролировать и эксплуатировать окружающих, избегая ответственности и максимально удовлетворяя собственные потребности при минимальных энергозатратах). Не-аддиктивный тип характеризует «стратегия обыденной жизни» – невротическая позиция в социуме и подчиненность социальным требованиям ради продуктивной интеграции в социум, ради достижения максимально возможного социального и материального статуса в ходе конкурентной борьбы, проводимой всеми возможными социально приемлемыми средствами и исходя из собственной выгоды. Как бороться Возникает закономерный вопрос: если все так сложно – и гены, и детство, и прочее, имеет ли смысл бороться с аддикциями? Или стоит принять все как есть, ограничившись лишь переводом зависимостей в относительно безопасное русло? Ведь зависимому, по сути, все равно, от чего зависеть: от сигареты, игры, бутылки, еды или отношений. Но тут все зависит от степени аддикции. Легкие случаи можно скорректировать, убрав «аддиктин» подальше. «Например, что касается игромании, я знаю людей, которые спускают на это дело всю зарплату. Поэтому во многих странах мира казино расположены или в достаточно труднодоступных зонах, или вообще где-нибудь на корабле, и целая история туда добраться. В целом это приводит к уменьшению количества играющих, но обязательно найдутся те, кто преодолеет все препятствия. В этом случае можно говорить о тяжелой фиксированной аддикции», – говорит Файнзильберг. Такую лучше перевести в аддикцию попроще. Еще можно покопаться в детских травмах и попытаться понять, что именно толкает на поиски «отключки». Например, некоторые сознательно выбирают состояние утраты контроля над действительностью, поскольку все детство их пилили разнообразными «долгами» и долженствованиями, а за неподчинение грузили чувством вины. Тот факт, что все эти манипуляции из прошлого были шиты белыми нитками, многие люди не рефлексируют, и даже во взрослом возрасте, скорее, сочтут себя «плохими» на основании чьих-то бредовых и неадекватных фантазий, чем попытаются разобраться в происходящем. Даже если на улице на них вывалится из кустов сумасшедшая старуха с клюкой, они предпочтут согласиться с ее бессвязными проклятиями, поскольку с детства привыкли чувствовать себя перед всеми виноватыми. Такие люди часто стремятся в зону комфорта, где никому и ничего не должны, и находят ее на дне бутылки. Как писал Довлатов, «с утра выпил – весь день свободен». Однако если попытаться осознать и структурировать свои мнимые и реальные долги на трезвую голову, потребность в бегстве от «страшной рожи действительности» может отпасть. Ну и, наконец, не стоит списывать со счетов силу воли. «Говорить о неизлечимости аддикций все же не стоит: есть люди, которые многократно лечились разными способами, и ничего им не помогало, а потом в один прекрасный день что-то щелкнуло в голове, и они резко изменили свой образ жизни. Так что при желании все возможно», – уверен Владимир Файнзильберг. ПОЗНАЙ ДЗЕН С НАМИЧИТАЙ НАС В ЯНДЕКС.НОВОСТЯХ