«Город возможностей»: как выживает сирота, отправившийся покорять Москву

На сегодняшний день в России насчитывается почти 50 тысяч детей-сирот. Несмотря на то, что за последние годы эта цифра неуклонно сокращалась, проблем у тех, кого продолжают воспитывать в детских домах едва ли становится меньше. Отрицать тот факт, что государство как-то пытается собрать выпускников таких учреждений во взрослую жизнь, было бы лукавством: после наступления совершеннолетия сироты получают возможность забрать накопившуюся социальную пенсию, встать в очередь на получение квартиры и рассчитывать на помощь в поиске работы. Однако материальное благополучие сироты играет безусловно важную, но не ключевую роль в процессе его дальнейшей интеграции в общество. Так уж получается, что многие дети, проведя долгие годы в воспитательных учреждениях, оказываются не готовы существовать по правилам взрослого мира, долгое время имевшим к ним лишь косвенное отношение. Рассказать, чем живут и как выживают вчерашние выпускники детских домов «Ридус» попросил Игоря Соколова. В конце прошлого года он, достигнув 18 лет, покинул родной город Кемерово и отправился вслед за своей детской мечтой в столицу. В 11 лет я увидел фотографии Москвы. От разных людей я слышал, что это — город возможностей, и что там много всего. Я поставил себе цель, что после 18-и я поеду в Москву, и с того времени я уже настраивал себя на это… С 2009-го я играл на баяне год, потом бросил. Потом 6 лет играл в оркестре на барабанной установке, ходил в музыкальную школу, играл на пианино, ксилофоне. Выступал, участвовал в конкурсах, есть даже медали, грамоты… Рассчитывал продолжить двигаться в этом направлении и здесь. — Странно, а почему тогда Москва, а не Питер? Я не знаю… Про Питер я не слышал. Обычно все говорят, что Москва — город возможностей. — Сейчас не разочаровались в своем решении? Я не разочаровался в городе, я разочаровался во взрослой жизни. Все оказалось намного сложнее, чем я думал. — А вообще часто ли выпускники детских домов берут и уезжают в другие города? Вы таких знаете? Уезжает не много, процентов 30… Вообще, после детского дома половина детей либо спиваются, либо садятся в тюрьму. Остальные пытаются выбиться в люди, начать учиться, работать. Лучше, когда рядом с тобой есть друзья или взрослые люди, которые направляют, подсказывают. Они знают, как и что правильно. — Разочарование во взрослой жизни, наверное, как-то связано с тем, что многие сходят с пути… На самом деле, уже с детского дома по большей части понятно, кто и кем станет. По тому, какой человек ведет образ жизни. — О выпускниках и подопечных детского дома должно заботится государство, вы эту заботу чувствуете? В детском доме проживают три типа людей: сироты, те, чьи родители лишены родительских прав, и те, кого в детдом отдают добровольно по заявлению. Сиротам полагается квартира, но за нею нужно стоять в очереди. Еще, если ты учишься, то до 23 лет полагается пенсия. Пенсия зависит от целого ряда условий, у каждого она разная. До 18 лет эти деньги ежемесячно перечисляют на книжку, после 18 тебе разрешают их снять. А еще можно встать на учет на биржу труда и получать пособие там. Квартиру, если ты стоишь в очереди, получишь годам к 30. Ускорить эту процедуру можно только через прокуратуру. Я тоже стою, но мне еще очень долго ждать. — Жилье вам дадут в Кемерово или есть возможность выбирать? У меня такой случай: в паспорте нет прописки. Если я пропишусь в Москве, в Кемерово меня снимут с очереди, и я смогу снова встать, но уже здесь. Только вставать опять придется в самый конец. — И все-таки, не возникало ли у вас страха перед переездом? Нет, я всю жизнь переезжаю, был в 4-х приемных семьях. Некоторые берут детей, чтобы те работали на огороде, помогали по хозяйству, некоторые хотят помочь. Я от всех отказывался, но о некоторых потом жалел. В каких-то случаях было сразу видно, что-либо из-за денег, либо, чтобы хозяйством занимались. Есть две модели, как можно попасть в семью. Тебя либо усынавляют, и ты остаешься навсегда, пока не начнутся какие-то проблемы, либо берут на время. Это называется гостевой режим. Сам ты имеешь право отказаться от семьи или, наоборот, согласиться. Если у ребенка и приемных родителей подходит ключ к замку, то они живут душа в душу, и так всю жизнь. Если нет, то у них ссоры какие-то, и ребенок возвращается в детский дом. В 2016 году меня усыновляла приемная семья, жили в Королеве. Пока они меня опекали, я участвовал в театральном фестивале «Я не один» (специальный фестивальный проект для детей-сирот — прим. «Ридуса»). Летом в августе мы ездили в лагерь, и за три недели мы ставили спектакли, осенью уже выступали в московских театрах: на Малой Бронной, театре Пушкина, Третьяковской галерее, вроде… Наша группа ставила спектакль Любы Стрижак «Море деревьев», ставили мы его в филиале театра имени Пушкина. В тот раз в Москве я провел полгода, потом вернулся. Не сошелся ключ с замком. — А среди выпускников детского дома у вас много друзей в Кемерово осталось? У меня друзей фактически нету, только знакомые… Не знаю, почему, но друзей как бы нет. Пока я был в детском доме, я общался с детьми, но в плане дружбы — мы как-то не дружили. Просто общались. В школе — то же самое. Те, с кем я сейчас снимаю квартиру, они тоже учились и жили в моем детском доме, только пораньше выпустились. Но они тоже скорее знакомые. Один из них, Степан (имена изменены — прим. «Ридуса») без выходных работает курьером. Миша учится в каком-то техникуме, третий — Слава — тоже. Не знаю, в каком, но где-то в Москве. Один из них здесь, если не ошибаюсь, еще с 2010 года, а остальные приехали 3−4 года назад. В «городе возможностей» Взаимоотношения с городом, о котором собеседник «Ридуса» так давно мечтал, сложились у него непростые. Закрепиться в Москве удалось только со второй попытки. При этом, Игорь потерял практически все накопившиеся за время пребывания в детском доме сбережения, лишился документов, столкнулся с предательством «своих». Приехав в Москву в декабре 2018-го, сразу после наступления совершеннолетия, герой публикации встретил «доброжелателя» из числа бывших выпускников. Старший товарищ, владевший на тот момент кофе-точкой в одном из студенческих районов Москвы, предложил Игорю вложиться в открытие еще одного заведения. Несколько месяцев спустя собеседник издания понял, что своих денег, скорее всего, он больше не увидит. За последний год я дважды приезжал в Москву, и вот в марте перебрался окончательно. В 2018 году я приехал 9 декабря. Сначала тут все нормально было, я снимал квартиру с еще одним товарищем. Сейчас он в Кемерово вернулся. В Москве мы встретились с еще одним выпускником нашего детдома — Антоном Широковым. Он меня позвал, мы посидели, он втерся в доверие, и начал вытаскивать из меня деньги. Всего у меня было чуть больше миллиона рублей. 400 тысяч я занял ему, еще 600 у меня было. Я их потратил за неделю. Сейчас я понимаю, что от таких денег срывает голову: можно куда-нибудь сходить, никто не следит за тобой, никакого режима нет… Ты тратишь и тратишь. — А на что тратили-то? Я тратил на квартиру, одежду и телефон. Ну и какая-то еда — все. После этого я поехал за аттестатом в Кемерово, и там начались проблемы. Меня поймали какие-то люди и требовали 60 тысяч. — Что за люди? Они были с района, где я воспитывался. Некоторым детям там предлагают снять деньги до наступления 18 лет. Якобы у них есть какой-то способ. Меня в свое время так же спросили, я согласился. Но ничего не вышло, и мы разошлись. А через какое-то время в январе они стали меня искать, поймали, думали, у меня денег много, угрожали пистолетом… В итоге, они у меня отобрали документы, пообещали вернуть, когда отдам деньги. — И часто подобные вещи происходят? То, что детей ловят — это всем известно. Такое происходит очень часто. Когда у тебя забирают деньги неизвестные, а ты элементарно не можешь доказать, что это действительно произошло, полиция будет бессильна. Сначала нужно как-то подтвердить, что ты не отдал их добровольно. Некоторым продолжают угрожать и они вообще в органы не обращаются. — Как в итоге вы решили свою ситуацию? Через какое-то время появились еще люди. Они приехали, забрали документы и отдали мне за 11 тысяч рублей. То есть, либо я бы платил 60 тысяч, либо тут 11. Я продал телефон и выкупил у них свой паспорт. После этого я еще целый месяц жил в кемеровской квартире Широкова. Пока он прогуливал деньги, которые я ему занял, он мне дал свою пустую квартиру. Спал я в ней на полу. Последние дни перед отъездом в Москву я жил в брошенной комнате в общежитии. Просто нашел комнату и все. Общежития в Кемерово — это отдельная история: все гнилое, негативное. Там я на несколько дней и поселился. В покинутой комнате кемеровского общежития В итоге в начале марта приехал еще мальчик из детского дома — до этого он какое-то время жил в Сочи — дал мне 5 тысяч, я купил билет и поехал в Москву. В Москву приехал без денег — без всего. Сначала я жил на вокзале. Несколько дней. Каждый день я ездил к нему на точку, там мне сказали, чтобы я написал расписку. Сказали, что после этого Широков вернет мне мои деньги. Я обрадовался очень — эти 400 тысяч мне бы сильно помогли. Ну я написал, а потом он признался мне, что все деньги потратил. И все. А расписку, естественно, забрал себе. — А если бы эти деньги все-таки к вам вернулись, на что бы вы их потратили? Когда я ехал, рассчитывал, что он вернет деньги и это даст мне толчок определенный: квартира, какие-то занятия… В итоге сейчас я работаю курьером в «Гастроферме» на Бауманской, уже месяц так. Это моя первая работа. Тут просто добрый директор, плюс еще работает человек, с которым я в квартире вместе живу. Он договорился, и меня взяли. Ходишь, конечно, голодный, но, главное, что платят. Зато ты понимаешь, что есть на что жить — это главное. Много денег сейчас уходит на документы… — Что за документы? Когда я приехал к Широкову и узнал, что он все потратил и ничего мне не отдаст, у меня началась паника, я сорвался и порвал все документы свои, в том числе паспорт… Вот сейчас восстанавливаю. За паспорт я уже оплатил госпошлину, теперь жду, пока мне его выдадут. В начале лета уже вот должны отдать. — А когда у вас появится возможность начать все с чистого листа, сняв квартиру, чем вы займетесь? Я бы оплатил курсы по актерскому мастерству для поступления в колледж. Еще бы сделал постоянную прописку, встал бы в Москве на биржу, тут по 80 тысяч в месяц сиротам платят. Еще бы я за полгода накопил, на следующий год подготовился бы тщательно и поступил в театральный колледж. Если сейчас в жизни хоть немного легче станет, обязательно так и сделаю. — Планируете съезжать, как встанете на ноги? Конечно, конечно… Каждому хочется иметь свой угол. — В целом в Москве уже сориентировались, попривыкли? На работе мне дают заказы не по всей Москве, а только по моему району. Но я иногда и сам гуляю-смотрю. В каждом городе в центре красиво, а за его пределами уже не так. Москва — город возможностей, но тут и конкуренция большая. В свободное время нравится бывать у «Москва-Сити», где Москва-река. Там интересно ходить. — Есть какое-то понимание, кем вы можете стать, например, через 10 лет, проведенных тут? Через десять лет я… Я не знаю, это решит то, что будет происходить со мной в ближайшее время. От этого все и будет зависеть. — Не бывает такого, что хочется все бросить, сорваться? Бывают моменты, когда я понимаю, что все плохо… Но, в плане суицида — у меня таких мыслей нет, в последнее время. Я верю, что все еще наладится. Еще немного о детском доме Сейчас Игорь сфокусирован на решении внезапно обрушившихся на него «московских» проблем, период жизни, проведенный в Кемерово, остался только в его воспоминаниях. Совсем неохотно молодой человек рассказывает историю того, как он оказался в детском доме — даже спустя 10 с лишним лет вспоминать об этом больно, признается он. Учитывая это обстоятельство, мы решили закончить беседу более абстрактными вопросами о распорядке и негласных правилах, существующих внутри подобных учреждений. — Насколько сложно не сбиться с пути и не оказаться в дурной компании ребенку, оказавшемуся в детском доме? Много детей курит, ворует и даже употребляет наркотики, а потом садятся по разным причинам в тюрьму. На моей памяти, такое было 3 или 4 раза — человек спивался, опускался и оказывался в конце концов за решеткой. — Но ведь, наверняка, есть и другие примеры… Я видел, как дети выпускаются, поступают в техникум, знакомятся там с кем-то, снимают квартиру… Потом идут работать — все. — А случалось ли вам сталкиваться с кого-либо рода насилием со стороны сотрудников детского дома? Что вообще можно сделать ребенку в такой ситуации? В детском доме вместо слова «бить» употребляется слово «воспитывать». Например, могут наказать, заставив мыть пол, какую-то большую территорию — хотя дети и так моют весь детский дом — либо ремнем, иногда кулаками, когда человек уже взрослый. Защититься от этого сложно, это будет бесконечно продолжаться. Ребенок в этом плане может только делать все так, как надо сотрудникам, и не попадаться на такие ситуации, чтобы тебя потом воспитывали. — А если тебя уже «воспитывают»? Если воспитывают, то просто не нужно потом делать так же. Нужно просто хорошо себя вести, соблюдать режим и учиться. Тогда к тебе никаких претензий иметь не будут. — В ситуации, когда воспитатель явно перегибает палку, ребенок может себя как-то защитить? Ребенок, даже если захочет о чем-то куда-то сообщить, ему это будет невыгодно. Он сообщит, они там отругают сотрудника, и уедут. А сотрудник так и останется с ребенком наедине — ничего не измениться. Были такие случаи, когда дети жаловались, но это ничего не меняло. Они так же и получали. Вот пожалуюсь я, например, в полицию. Полиция приедет, выпишет штраф директору, или выговор. Потом они все равно уедут, а там уже попадет вдвойне.