Знакомьтесь, 5 классных и очень красивых пластических хирургов Петербурга
Врачи самых авторитетных клиник города рассказали «Собака.ru» о том, наблюдают ли доминирование коллег-мужчин, что думают о лукизме в профессии и феминитиве «хирургини». А еще откровенно поделились информацией о собственных пластических операциях. Наталья Янковская Участница Первого съезда Общества пластических, реконструктивных и эстетических хирургов России 1998 года теперь практикует в клинике DEGA и изобретает авторские методики эндоподтяжки. Вообще-то, пластический хирург — женская профессия. По крайней мере, в Петербурге. Тридцать лет назад в старом «Институте красоты» на Гороховой в очередь на подтяжку к докторам Ястребовой, Федоровой, Волковой и Придвижкиной стояла половина резидентов «Песни года». И сейчас я вижу недавних выпускниц кафедры пластической хирургии, которые берутся за сложные омолаживающие операции — такие, которые длятся по восемь часов и полностью преображают пациента. При этом мужчины-хирурги нового поколения чаще выбирают ходовой набор: ринопластика, липофилинг, маммопластика. Самый простой способ собрать урожай лайков. Имидж пластического хирурга должен говорить о том, что он серьезный человек. Не обязательно неотразимый. Но здоровый, стройный, аккуратный. И, главное, с прекрасной осанкой. Балерину тоже выдает стержень в спине, а не пачка и пуанты. Так что регулярно хожу к иглорефлексотерапевту: скособоченный доктор не вызывает доверия. Как только мне исполнилось 50, я сделала бьютификацию у Агапова. Удобно, когда знаешь врача десятилетия и можешь прямо в операционной, буквально на пальцах ему показать, что и куда хотелось бы подтянуть. Я челюстно-лицевой хирург по первой специализации и сама обожаю работать с лицами — особенно делать эндоподтяжки и ринопластику. Еще мне невероятно интересны феминизирующие операции у трансгендерных пациентов. Это захватывающий долгий путь с большим вниманием к деталям. Например, чтобы придать женственности, недостаточно сгладить кадык и увеличить губы — потребуется работа с углами челюстей, линией лба, положением бровей… С обратным переходом все проще. Брутальность взлетает до небес от одной бороды! Но, возможно, дело еще и в том, что, когда человек становится мужчиной, он и относиться к внешности начинает без особых заморочек. Елена Николаева Выпускница Дальневосточного медуниверситета всего за пять полных лет в профессии (и столько же в Петербурге) успела стать одним из ведущих пластических хирургов клиники DEGA. С первого дня в институте я твердо была уверена, что пойду в хирургию. Хотя, как человек не из врачебной семьи, не имела полного представления о профессии. Оказалось, что хирурги общего профиля — это моя первая специальность — отдают себя карьере целиком. Совмещать ее с семейной жизнью мало кому удается. А вот у пластических хирургов обе сферы как-то уживаются. И даже можно оставить немного запала на хобби. Думаю, потому, что наше врачебное положение уникально: мы единственные имеем дело со здоровыми пациентами, не видим боли и страданий, не приносим их домой. Поначалу все время приходится доказывать, что ты не слабая девчонка. Хотя соревноваться с мужчинами глупо. Мы коллеги, а не конкуренты. Хирургия считается мужской профессией только потому, что здесь высокие физические нагрузки. Но прежде всего — статические: часами стоять в не самом удобном положении. А это одинаково тяжело независимо от пола. Издержек у моей работы хватает: сложный график, страдающая под маской кожа, униформа… А самая боль — маникюр! По СанПиН на ногтях нельзя иметь никакого покрытия — ни шеллака, ни обычной базы. И хотя сейчас появились магазины дизайнерской врачебной одежды, где реально найти красивый халат или костюм для приема, по платьям я тоже ужасно скучаю. Настолько, что если коллеги и пациенты встречают меня в выходной на улице, то не узнают в упор. Пластический хирург обязан отлично выглядеть — тысячу раз да! Мы работаем в эстетической медицине, и это жест уважения к профессии и пациенту. Так что, если мне однажды понадобится скорректировать внешность, спокойно обращусь к коллегам за апгрейдом. Единственное, чем я не занимаюсь из всего блока эстетических операций, — это трансгендерные вмешательства. Наша профессия и так идет против природы: мы бесконечно спорим с течением времени, вторгаемся в высший замысел и перекраиваем его на свой вкус. Операции по смене пола — апогей такой человеческой и врачебной самонадеянности. Я бы назвала эти процедуры самыми травматичными: люди после перехода становятся нашими вечными пациентами. Никто не сможет предсказать, как в их случае будут протекать заживление и рубцевание. Что бы я ни думала о профессии, в компании стараюсь не упоминать, что я пластический хирург. Одно неосторожное слово — и оп, ты уже весь вечер консультируешь новых знакомых! Соревноваться с мужчинами глупо. Мы коллеги, а не конкуренты! Галина Хрусталева Пластический хирург во втором поколении несколько лет спасала лица пациентов Городского онкологического диспансера, а сейчас работает в Американской Медицинской Клинике. С первого класса я ходила к папе на работу в онкологическую больницу на углу Моховой и Чайковского. Пациенты угощали меня конфетами и яблоками, и мне всегда хотелось им чем-то помочь. Часто забегала к маме на дежурства в отделение челюстно-лицевой хирургии, а дома обожала рассматривать картинки из атласов по местно-пластическим операциям. Интересно же, как восстанавливают разными лоскутами лицо! Пластическая хирургия — это men’s world, не надо строить иллюзий. Впрочем, когда я поступала в университет, то меньше всего думала о том, чей это мир — мужской или женский. Для меня примером была мама, Ирина Эдуардовна Хрусталева. Она очень независимый и самостоятельный человек, заведовала отделением челюстно-лицевой травмы в ПСПбГМУ, а теперь — кафедрой пластической хирургии. Не гендер определяет положение, а сила характера. Если что-то и меняется, то очень медленно. Приятно видеть, что с каждым годом женщин в профессии становится больше. Но жаль, что у большинства людей в нашей стране пластический хирург ассоциируется только с увеличением груди, липосакцией и коррекцией морщин. Это абсолютно не так. Эстетическая медицина — лишь маленькая часть пластической реконструктивной хирургии. Мы помогаем людям после травм, ДТП, выполняем сложные операции, помогаем вернуться к социальной жизни. У меня вызывают подозрение люди (не только пластические хирурги), которые с одинаковым энтузиазмом берутся абсолютно за все. Я иду вперед шаг за шагом, не забегая туда, где еще не уверена в себе, но совершенствуя то, что делаю хорошо и очень хорошо. Такой подход позволяет избегать осложнений и, в конце концов, быть максимально честным в отношениях с пациентом. Александра Мошкалова Между «Фабрикой звезд» (пройдя все три отборочных тура) и медициной нынешний хирург Института красоты «Галактика» выбрала последнюю — и теперь повсюду летает за новыми знаниями. Даже на край света в Мельбурн к автору метода спейслифтинга Брайану Мендельсону. Когда при знакомстве я представляюсь пластическим хирургом, удивление собеседника длится недолго, стремительно перетекая в серию вопросов — точно тех, которые мне задают пациенты на консультации. Да, я хирург, и такой термин меня более чем устраивает. Не готова принять феминитив к своей специальности. «Хирургиня» звучит как нечто уменьшительно-ироническое. Для многих пациентов внешность доктора действительно имеет значение, но для большинства она вторична. Главное — профессионализм, а о нем судить можно исключительно по наглядным результатам работ. Только живой человек с его трехмерным носом в динамике даст представление о реальных способностях пластического хирурга. Хотя я довольно сильная, за абдоминопластику с большим количеством удаляемых тканей стараюсь не браться. Это уже тяжелая атлетика. Остальные виды эстетических операций люблю все без исключения. Из-за работы я лишена только одной роскоши — отключать телефон. Даже ночью. Евгения Сиверина Пластический хирург Института красоты «Галактика» знает все о малоинвазивных методиках омоложения и, по всей видимости, о классном SMM — сто тысяч живых подписчиков подтвердят. Есть масса тренингов по тайм-менеджменту, но все они бесполезны, если работа не по любви. А я со своей возвращаюсь полная сил, с ощущением себя на своем месте. Даже если ухожу в семь утра, а прихожу в три ночи. Не страшно: у меня всегда есть в запасе опция сменить картинку и улететь на несколько дней с семьей. Работа ничего меня не лишает. Разве что после трех-четырех операций от утренней укладки под хирургической шапочкой не остается и следа. Но я вполне готова смириться с таким положением вещей. Рада, что сейчас среди пластических хирургов примерно поровну мужчин и женщин. Что уходят глупые стереотипы о гендерных ролях. Мужчина может отлично варить борщи (и дома, и в собственном ресторане), а женщина — оперировать. На аргумент, что мужчине-хирургу виднее, как сделать грудь «красивой и сексуальной», есть контраргумент: женщина-хирург лучше чувствует, что нужно самой пациентке, а не ее мужу. Это более тонкая и точная настройка. К тому же деликатные изменения, натуральность, работа в полутонах — тренд всех современных эстетистов. Ничего физически сложного в нашем деле нет. Если мне потребуется сила, чтобы удвоить давление на крючок или удержать лоскут ткани, то я привлеку еще одного ассистента. А вот рассчитать все до миллиметра — как раз моя задача. Благодарим ООО «Астерия» и Ola ola store за помощь в организации съемки фото: Кристина Арден текст: Алла Шарандина стиль: Екатерина Окриашвили ассистент стилиста: Елена Шмаргуненко визаж и прически: Алена Кондратьева
