Михаил Жванецкий. Что с раем?

Я обнаружил в наши дни весьма печальное явление: люди перестали стремиться в рай. То ли потому, что он недостаточно красочно обрисован. То ли потому, что описание его недостаточно конкретно. Ад понятнее. А рай: птицы, аромат, равенство, житие по потребности. У всех таланты, белые одежды, всеобщее благоденствие и братство. Что-то нам напоминает, именно нам. Как бы не то, что мы там будем, а как бы даже уже были. Отсюда отсутствие стремления, недоверие к высшей власти. Как-то что-то надо переработать в исходных данных. Настолько мы уверены, что это невозможно осуществить, что многие, если не все, начинают работать в одиночку, пытаясь достигнуть райского состояния дома, невзирая на скандалы, порочное распределение средств и появление врача в неурочное время. Рай – учат нас – блаженство коллективное, вот ад – наказание индивидуальное. Но наши люди, прошедшие уже через это все, утверждают, что именно ад – решетки, зоны и так далее – дело коллективное. А рай - как странно! – занятие частное, индивидуальное внутри забора, внутри дома, путем отсекания ненужных глаз, сообщений и последних известий, которые не становятся последними, невзирая на собственные обещания. Подумайте, что вы можете предложить человеку на лыжах в самолете! С самолета на вертолет, с вертолета на снежный склон. Со склона во французский ресторан на жарком берегу с любовницей вместо жены. Что вы в раю ему придумали? О, Боже! Там вообще нет женщин в том виде, как мы к ним привыкли. Они там собеседницы, библиотекари, сотрудницы собеса. Они там, наконец, на равных. А это, извините, для кого? Не надо никому принадлежать. Мы и сейчас не верим. - Я твой, твоя, навеки! У любви часы совсем другие. Но у любви!! Сейчас твоя! Сейчас и наслаждайся. Любить бы надо. Боюсь, там нет любви, чтоб избежать скандалов, дуэлей. Прогулки коллективные, беседы. О чем? Когда все ясно. Все истины добыты в спорах на земле. Там же споров нет. Там для спокойствия все истины в библиотеке. Три тонких тома. Первый «истины». Второй «законы». Третий «сути». Денег нет. Сел к стойке – выпил. Не опьянел. Добавил – тот же результат. А чем снять скуку? Свалился тут же на диван, уснул, приснился сон – проснулся: – Да! Заснул. Проснулся: - Да! Я там же. Я во сне. Проснулся, не проснулся. Застрелиться невозможно. С Достоевским переговорил. Хотели что-то умное, но истины уже известны, сути названы, конфликтов нет. Федор Михайлович сидит в углу, угрюмый. На завтрашнее ваше: «Здрасьте, я в восторге от…» – не ответил. Шагал рисует и практически выбрасывает в урну. Нечего сказать, хорош рассвет в конце тоннеля. Единственное – тишина! Ну, молодежь покойная там что-то подобрала, включила и тусуется под стуки мельничного колеса. Такая вот теоретическая жизнь. Кому ее навяжешь?! И люди, особенно прошедшие борьбу за благосостояние, равенство и братство в СССР, сказали: - Стоп! И помолчи! Дай разберусь! Дай заработаю! Другим дам заработать. Куплю, чего там движется, баюкает, стрижет, купает, гладит, полоскает, массирует, целует, улетает, перелетает из зимы в жару, готовит вкусные обеды, красивый стол на пляже, море, пальмы, баобабы. Дай поупотребляю, почувствую и подготовлюсь. А ты пока там поработай над раем – придумай что-то нам того, что мы не знаем. Какую-то такую фишку, штучку, обстановку, чтоб мы туда стремились и стали, начиная с сентября, порядочными, красивыми душевно. И, душу честную в руках неся, сказали: «Отвори, Всевышний! Это я – придурок со своей душой. Ты знаешь, то ли был прибой, то ли волны, а я на серфинге - Гавайи и, представляешь, смешная штука – утонул. В общем – здравствуй! Как бы типа – добрый день!»