Как избежать конфликтов при передаче бизнеса по наследству

Российское общество находится на этапе, когда предприниматели, которые определяли облик отечественного капитала в 1990-х годах, начинают отходить от дел. Сейчас многим из них по 50–60 лет и более, кто-то перестает заниматься бизнесом в силу возраста, кто-то уходит из жизни. В нашей стране отсутствует культура оформления взаимоотношений даже между партнерами, а что уж говорить о наследниках. После смерти основателя ПАО «Кокс» Бориса Зубицкого не прекращаются споры между наследниками, в судах рассматриваются многомиллиардные иски. Эта семейная тяжба вокруг крупной промышленной группы выплеснулась на страницы СМИ. А сколько таких споров остаются неизвестными широкой публике? Мало кто думает о своем уходе из жизни. Возможно, состоятельным людям кажется, что с ними точно ничего не произойдет. Но, увы, это не так, несмотря на все достижения медицины. Отсутствие завещания чревато конфликтами. Согласно исследованию PwC «Частный и семейный бизнес в России, 2018», только 36% предпринимателей собираются передавать бразды правления наследникам. И лишь у 7% предприятий есть разработанный в виде документа план преемственности бизнеса. Если даже собственники компаний не видят в своих детях достойных продолжателей дела, что тогда говорить о партнерах, топ-менеджерах и контрагентах? Такое отношение к наследникам подвергает их права на получение доли в семейном бизнесе большому риску. Обычный для нынешнего времени случай — это наследники, которые после смерти предпринимателя остались без прав на долю в бизнесе. Если отношения самого бизнесмена с его партнерами не были оформлены на бумаге, его преемников никто не воспринимает как полноправных участников компании. Механизм применения действующего законодательства сложный, но партнеры могли бы на такой случай договориться о том, что наследник исключается из числа партнеров и его доля выкупается. Осенью 2017 года разгорелся конфликт вокруг группы компаний Redmond после смерти одного из ее основателей Максима Агеенко. Его вдова и дети посчитали заниженной сумму, которую им хотели заплатить партнеры предпринимателя за долю в совместном бизнесе. Конфликт сопровождался уголовными делами, стороны обменивались взаимными обвинениями, в итоге совладелец Redmond Диана Желяскова получила год колонии общего режима за уклонение от уплаты налогов. Чтобы предотвратить такое развитие событий, можно разработать механизм оценки компании с привлечением независимых экспертов и зафиксировать, каким образом будет происходить выкуп и в какие сроки, чтобы не осталось неопределенности. После того как с этим механизмом согласились все партнеры, подписываются обязывающие документы, которые в случае необходимости легко предъявить в суде. Есть и другой вариант. Когда наследник получил свою долю, он, если не хочет сам заниматься бизнесом, может продать ее структуре, которая будет недружественной по отношению к другим партнерам. Если эта компания обладает значительным финансовым и административным ресурсом, она может устроить другим акционерам такую жизнь, что им самим придется выходить из бизнеса. Чтобы предотвратить конфликт, необходимо предусмотреть преимущественное право партнеров на выкуп доли у наследника. Это должны быть прозрачные процедуры, расписанные до мелочей. Конечно, не все наследники такие «зубастые», многие из них вступают в переговоры с партнерами покойного бизнесмена и совершают много ошибок, прежде чем привлечь профессиональных людей. И когда они находят тех, кто способен им помочь, другая сторона уже выстроила немало легальных барьеров, перепродала бизнес другим лицам или же провела его реструктуризацию. Есть и совсем вопиющие случаи, когда наследники многомиллионных состояний могут лишиться их в одночасье. Весьма показательным является случай бывшего владельца компании «Партия» Александра Минеева. Он жил в Лондоне как рантье, пока не обнаружил, что всю недвижимость его же управленцы переоформили на других лиц. В 2014 году Минеев решил разобраться и вернулся в Россию, где его убили. Наследники коммерсанта уже несколько лет ждут окончания следствия и судебного процесса. Для любой компании такие судебные процессы несут большие риски. Длительные тяжбы требуют больших финансовых затрат, и не каждый наследник способен это выдержать, особенно если он отрезан от денежного потока компании, которую совсем недавно считал семейной. Услуги адвокатов могут исчисляться миллионами долларов, и в более выгодном положении оказывается тот, кто уже контролирует финансовые потоки, а не является потенциальным претендентом на них. Разбирательства сильно усложняются, когда бизнес имеет не только материальную, но и интеллектуальную собственность, оценку которой можно долго оспаривать в судах. Распространенной практикой стали конфликтные проекты с участием вдов, которые усугубляются тем, что некоторые пары много лет не оформляли свои отношения, и это создает еще одну сложность при попытках доказать свои права на имущество супруга. О том, что у предпринимателя Кахи Бендукидзе есть дочь, стало известно только после его смерти. Анастасия Гончарова судилась с вдовой Натальей Золотовой за активы покойного, в числе которых ведущие университеты Грузии. Тяжба шла не только в этой стране, но и в России и Великобритании и завершилась признанием прав дочери на наследство. У основателя «Союз Маринс Групп» Александра Куликова осталось шестеро детей от пяти женщин, и после его внезапной смерти наследство в виде торговых центров, гостиниц и дорогой недвижимости стало предметом ожесточенных споров. Две старшие дочери вступили в корпоративный конфликт с руководством компании, мать еще одного ребенка добилась ареста имущества покойного предпринимателя. Конфликты между родственниками являются следствием не только борьбы за бизнес, но и разных взглядов на его развитие. Именно поэтому один из хороших способов сохранить компанию — это заранее вводить туда своих наследников вместе с юридическим оформлением. На примере Агаларовых мы видим появление династий: сын ведет бизнес вместе с отцом. Стратегия постепенного введения детей в бизнес дает возможность и познакомить их с партнерами, и обеспечить мягкий транзит полномочий. Кроме того, это хороший способ избежать ошибок, которые склонны допускать наследники в момент внезапного получения состояния. Это отработанный в развитых странах путь, когда дети получают профильное образование и затем начинают карьеру в бизнесе родителей, постигая его нюансы с нуля. Основатель сети «Мария Ра» Александр Ракшин привел в компанию детей. Сын Евгений занимается стратегическими проектами, дочь Алла — финансовый директор. Таким образом обеспечивается преемственность. Саид Гуцериев начинал карьеру аналитиком в лондонском офисе трейдера Glencore, совладельца «Русснефти». Затем уже в Москве возглавил семейную компанию «Фортеинвест». Владелец «Северстали» Алексей Мордашов передает своим сыновьям 65% крупной золотодобывающей компании Nordgold и будет их наставником. Одним из мотивов стал интерес детей к бизнесу. Когда дело передается сыновьям, то всегда возникает вопрос: будут ли они такими же успешными, как родители? Американский президент Дональд Трамп стал намного богаче своего отца. А вот нефтяная империя Пола Гетти, некогда одного из самых богатых людей в мире, прекратила существование, в том числе из-за того, что наследники откровенно тяготились бизнес-рутиной. В таких случаях самый эффективный способ избежать конфликтов — это оформить механизм передачи прав от наследников деловым партнерам, выкуп доли в бизнесе и т. д. Англосаксонская модель правосудия, которая уже стала привычной для владельцев крупных отечественных компаний, устроена так, чтобы мотивировать людей решать споры в досудебном порядке. Судебные процессы в Лондоне стоят дорого, тянутся годами, а издержки по силам далеко не всем. Поэтому там привыкли договариваться и оформлять все свои бизнес-интересы на бумаге, прежде чем нанимать дорогих юристов. В Великобритании исключено использование административного ресурса, а крупная корпорация может проиграть судебный процесс обычному человеку. Поэтому лучший способ застраховать себя от неожиданностей — это скрупулезно прописать процедуру наследования, чтобы потом сам бизнес мог спокойно функционировать. Самые богатые наследники России — 2019. Рейтинг Forbes 1 из 20 2 из 20 3 из 20 4 из 20 5 из 20 6 из 20 7 из 20 8 из 20 9 из 20 10 из 20 11 из 20 12 из 20 13 из 20 14 из 20 15 из 20 16 из 20 17 из 20 18 из 20 19 из 20 20 из 20 Единственный сын президента «Лукойла» ушел из компании и занялся своим бизнесом, рассказал миллиардер в интервью «Ведомостям» в октябре 2018-го. Юсуфу через компанию «ЭКТО» принадлежит 60% ООО «ВТП» (транспортировка нефти), пополам с отцом он владеет ООО «Лукавто» (дилер Mercedes-Benz), его жена Алиса руководит ООО «Юсал» (управление недвижимостью). Еще у Юсуфа есть компания под названием «План Б» (производство безалкогольных напитков). «План А», впрочем, тоже никто не отменял: по завещанию Юсуф получит принадлежащий отцу пакет акций «Лукойла», но управлять компанией не будет. *Здесь и далее указано состояние и место на 19 апреля 2019 года. Дочь основного владельца компаний «Новатэк» и «Сибур» с 2016 года входит в попечительский совет New Museum. Ее отец в 2009-м создал фонд поддержки молодых российских художников «Виктория — Искусство быть современным» (V-A-C Foundation). С недавних пор Виктория занимается и бизнесом — летом 2018 года она стала единственным собственником строительной компании «Нова», подрядчика «Новатэка». Виктория принципиально не дает интервью, отказывается от общения со СМИ. О ее младшем брате почти ничего не известно. В середине 1990-х у владельца НЛМК сгорела дача, он отправил сыновей за границу и с тех пор избегает разговоров о семье. Старший сын Дмитрий работает в компаниях отца с середины 2000-х, входит в советы директоров многих транспортных компаний холдинга UCL, курирует «Румедиа» (Business FM и Radio Chocolate). Юрий владеет люксембургской компанией по управлению капиталом RiskInvest Holding — ей принадлежит 4,25% Fletcher Group, в которую входят НЛМК и UCLH. Дмитрий считает, что отец передаст управление сыновьям «хоть завтра». Анастасия учится в МГУ. Сын основного акционера УГМК окончил Лондонскую школу экономики и бизнес-школу Hult, работает в группе отца заместителем гендиректора по коммерческим и финансовым вопросам Челябинского цинкового завода. Вместе с казахским бизнесменом Кенесом Ракишевым является партнером израильского венчурного фонда Singulariteam (инвестиции в финтех). В конце 2018-го стал почти стопроцентным владельцем компании «Инфрамайн» (цифровые решения для металлургической, угольной и химической промышленности). Среди клиентов «Казцинк», Glencore и УГМК. Старшая, Наталья, изучала литературу в Оксфорде. Вернувшись в Россию, по словам источников Forbes, занялась кино. Ксения окончила Эдинбургский университет, изучала философию и французский. У нее два сына. Муж — Глеб Франк, сын гендиректора «Совкомфлота» Сергея Франка. В 2018 году Ксения продала свои 12,5% акций «Согаза», доставшихся от отца. Она работает в Благотворительном фонде Елены и Геннадия Тимченко, который занял первое место в рейтинге благотворительных фондов российских миллиардеров Forbes. Младший сын Иван родился в Хельсинки, изучает международные отношения в Женевском университете. Жена владельца компаний «Еврохим» и СУЭК, бывшая солистка белградской группы Models Александра Мельниченко (в девичестве Сандра Николич) родила в 2017 году второго ребенка — мальчика Адриана. Дочери Мельниченко Таре семь лет. Дети вместе с родителями путешествуют по всему миру — у Мельниченко есть дома в Монако, Франции, США, Великобритании, Швейцарии и России и две мегаяхты: крупнейшая в мире парусная яхта «А» и моторная яхта «А». Последний раз семью в полном составе видели на общественном пляже карибского острова Ангилья в конце марта 2019 года. Дети владельца ГК «Ренова», попавшего под санкции США, тесно связаны с Америкой. Оба окончили Йельский университет. Ирина в 2005-м стала соучредителем НП «Йельский клуб» в России. Александр — гражданин США по рождению, работал с венчурным фондом «Реновы» Columbus Nova Technology Partners (CNTP), владеет автосалонами Ferrari в Денвере и Филадельфии. Ирина до 2002 года работала в Нью-Йорке аналитиком Citigroup, а в 2002–2009 годах — в СУАЛе и «Ренове». Сейчас живет в Москве с двумя детьми и мужем Салаватом Резбаевым, основателем Trilogy Capital Group. Летом 2015 года единственная дочь генерального директора Уральской горно-металлургической компании (УГМК) окончила Ломоносовскую школу «Интек» в Истринском районе Подмосковья с золотой медалью «За особые успехи в обучении», после чего поступила на платное отделение экономического факультета Высшей школы экономики (ВШЭ). По окончании третьего курса бакалавриата в 2018 году Мария Андреевна Козицына в общем рейтинге 272 студентов своего курса занимала 127-е место со средним баллом 6,96 из 10 возможных. В октябре 2018 года совладелец «Лукойла» Леонид Федун передал сыну и дочери 17 млн акций из своего пакета. Сейчас эти акции стоят почти $1,5 млрд, но могут ли дети распоряжаться ими по своему усмотрению и сколько приходится на каждого, не раскрывается. Сын Антон живет в Лондоне, управляет своими люксовыми отелями The Ampersand Hotel и Vintry & Mercer. Он окончил Университет Суррея по специальности «менеджмент и туризм» и бизнес-школу Regents. Его сестра Екатерина училась в МГИМО и в том же Regents. В 2014-м она вышла замуж за Юхана Гераскина, технического директора ФК «Спартак» (до октября 2018 года). Старшая дочь владельца Магнитки Татьяна в середине нулевых занималась поставками продукции комбината за рубеж. Позже начала собственный бизнес: имела долю в стройцентре «Строй Двор», сейчас у нее строительная компания «Реконструкция». Ольга проработала на комбинате отца 13 лет, в последние годы — директором по финансам московского представительства ММК. В 2017 году ушла с этой позиции, сохранив место в совете директоров. Ольга владеет виллами (Villa les Figuiers и Villa Nellcote) во Франции, которые ранее принадлежали ее отцу. В 2013 году снялась в эпизоде фильма Тимура Бекмамбетова «Елки-3». В 2013-м владелец «Интерроса» Владимир Потанин первым в России присоединился к «Клятве дарения», пообещав отдать не менее 50% своего капитала на благотворительность. Его старшие дети увлекались аквабайком: сын — многократный чемпион России, дочь — трижды чемпионка мира. После аквабайка Анастасия занялась танцами, благодаря чему познакомилась со своим мужем, танцором Артемом Кручиным. В 2018 году они сыграли свадьбу в Антибе. Иван — аналитик в нью-йоркской LR Global, Василий учился в Нью-Йорке в Friends Academy. Во втором браке у миллиардера есть дочь Варя и сын. Старшая дочь основателя «Альфа-Групп» Лора во время учебы в Йеле танцевала в балетной труппе Yaledancers, после выпуска подписала контракт с Израильским государственным балетом. Катя, окончив Йель, осталась в Нью-Йорке и с августа 2018-го работает в компании Teneo (управленческий консалтинг). Сын Александр летом окончит Севенокс и переедет из Англии в США — будет учиться в бизнес-школе Штерна. Он уже занимается бизнесом как соучредитель event-агентства «Артист Банк» и компании AFF Hookah (кальяны по аутсорсингу). Младшая, Ника, пока учится в Москве. С первой женой Еленой Митюковой владелец «Северстали» развелся в 1996 году, когда сыну Илье было десять лет. Мордашов с ним давно не общается. От второй жены, тоже Елены, у него два сына — Кирилл и Никита, им Мордашов передаст 65% акций золотодобывающей компании Nordgold. Это позволит братьям стать участниками списка Forbes. С третьей женой Мариной у бизнесмена трое детей. Они все учатся в школе Wunderpark на Новой Риге, которую открыла их мама. Дочь основателя сети «Магнит» окончила Кубанский государственный университет по программе «экономика». На старших курсах университета Полина стала участвовать в жизни отцовской компании: присутствовала на совещаниях, общалась с начальниками подразделений, вникая в подробности управления. Но Галицкий не хочет, чтобы она занималась бизнесом. «Я видел бизнес. Я не хочу такую жизнь своей дочери», — говорил он в интервью «Русским норм!». Опасения бизнесмена небезосновательны: открытый летом 2018 года фитнес-центр «Сайклклаб», в котором Полине принадлежало 50%, сейчас ликвидируется. Старшая дочь экс-владельца «Уралкалия» Екатерина занимается верховой ездой. Благодаря этому познакомилась с внучкой Аристотеля Онассиса Афиной и договорилась с ней о покупке греческого острова Скорпиос. Сейчас он принадлежит семейному трасту, Екатерина — бенефициар. На острове сыграли ее свадьбу с уругвайским финансистом Хуаном Сартори, который хочет стать президентом Уругвая. У пары двое детей. Младшая дочь Рыболовлева Анна живет в Швейцарии с его бывшей женой Еленой, которая после развода получила $600 млн и вошла в список Forbes. Сын совладельца «Евраза» начинал карьеру в компании отца. Отработав около года, он перешел в УК «Тройка Диалог» на должность аналитика по телекомам и IT-сектору. Наследник миллиардера попробовал себя и на госслужбе в «Росатоме», но разочаровался и уехал в Лондон получать MBA. Там же будущий бизнесмен устроился на работу в венчурный фонд DFJ Esprit, а позже вместе с другом, с которым учился во ВШЭ, создал уже свой фонд. Сейчас под управлением Target Global находится более $700 млн. Дети акционера LetterOne, председателя совета директоров банковской группы «Альфа-банк» Петра Авена в 2016 году окончили учебу в Йельском университете и остались в Нью-Йорке. Денис, который изучал экономику и математику, сначала работал аналитиком в инвесткомпании Lazard, а в августе 2018-го перешел в Warburg Pincus, где специализируется на инвестициях в сектор ТМТ (технологии, медиа и телеком). Дарья работала координатором по развитию продуктов в нью-йоркской компании MAC Cosmetics, а в январе 2018-го перешла в Tom Ford. У Алексея Кузьмичева, партнера Михаила Фридмана по «Альфа-Групп» и LetterOne, в конце октября прошлого года родились дочки-двойняшки Марго и Тая. Их старший брат Алексис живет в Париже, учится в одной из лучших частных школ Франции, играет в теннис, любит музыку, с большим удовольствием слушает хард-рок. Новогодние каникулы провел с отцом в Санкт-Морице, вместе катались на лыжах. Маму Светлану Кузьмичеву-Успенскую с двухмесячными девочками оставили внизу, на море в Сен-Тропе. У старшей дочери совладельца LetterOne Евы в 2018 году родился сын, его назвали Борисом, в честь прадедушки. Ева живет в Лондоне с мужем, голландским юристом Алексом ван дер Цваном, до недавнего времени сотрудником фирмы Skadden. В апреле 2018 года его приговорили к 30 дням тюрьмы за дачу ложных показаний агентам ФБР о его связях с Риком Гейтсом, партнером бывшего руководителя избирательной кампании Дональда Трампа Пола Манафорта. Младшая дочь Эля учится в Веллингтон-колледже в британском графстве Беркшир. Единственный сын основного владельца Трубной металлургической компании и группы «Синара» живет с женой и двумя детьми в Женеве, управляет швейцарским инвестфондом Lera Uncorrelated Fund, который размещает капитал в хедж-фонды. Он участвует в развитии семейного винодельческого хозяйства Bebian, расположенного на юге Франции в Пезенасе. Бизнес отца ему интересен — Александр входит в советы директоров «Синары» и ТМК, возглавляет совет СКБ-банка, занимается развитием группы СКБ (включает Газэнергобанк и ДелоБанк). Играет в теннис, увлекается авиацией.