Актер Александр Яцко: Я люблю пробивать стены лбом, но не вижу пока направления

Сериал «Ангелина» начал транслировать канал «Россия». Снявшийся в нем Александр Яцко рассказал «Вечерке» о своей новой работе, о взаимоотношениях с театром и музыкой и многом другом. Появление Александра Яцко в телепроекте — своеобразный знак его качества. И новый сериал «Ангелина» не исключение. Александр Владимирович играет не самого приятного персонажа, но образ получился, как всегда, убедительный. — Александр Владимирович, главная героиня сериала «Ангелина» — целительница. Вам приходилось сталкиваться со знахарями, целителями? — Никогда не сталкивался и вряд ли встречу. Я человек городской, больше верю врачам. Это же мифологическая сторона, литературная, былинная, фольклорная. И люди с удовольствием смотрят и слушают такие истории. Но, например, фитотерапия — она же действует… А к всевозможным целителям я отношусь скептически. Кашпировский, Чумак — это анекдотические скорее персонажи, особенно на сегодняшний день. — Всевозможные передачи про экстрасенсов и магов за рубежом не имеют успеха. А у нас идут на ура. Как думаете, почему? — За рубежом не имеют успеха, потому что это чепуха откровеннейшая. А у нас почему так — я не знаю и не понимаю. Я узкий специалист (улыбается) и не могу отвечать за весь народ. — Ваш новый сериальный герой — человек не очень хороший… — Это амплуа. От типажа ведь никуда не убежишь. В основном меня воспринимают как носителя внешности отрицательного героя. — Многие актеры мечтают сыграть именно отрицательного персонажа, говоря, что там есть что играть… — Все зависит от сценария. В основе всегда лежит драматургия, текст. На первом месте — история, выписанность характера, подробности... — Вы снялись в огромном количестве телевизионных сериалов. Сами смотрите сериальную продукцию? — Редко. На себя смотреть не очень интересно, но на других смотреть стараюсь. — Согласны с мнением, что наша сериальная индустрия сейчас на подъеме и есть надежда догнать западное производство? — Тянемся, да, слава богу! Сейчас же и интернет-платформы разные развиваются. Из нашего мне очень понравились: «Домашний арест», «Ольга», «Обычная женщина». Несколько лет назад был хороший сериал с молодыми ребятами «Закон каменных джунглей». Так что делается что-то… — А чего нам не хватает? — Я не знаю… В основе ведь лежат деньги. Сейчас их меньше, чем когда-то. Но как-то выкручиваются. Все зависит от энергии, упертости, настойчивости продюсеров. Вот Александр Цекало по полгода проводит в Голливуде, он сам об этом говорит. Он человек настойчивый и талантливый, главное, усердный очень — и добивается результата. Может быть, он что-то снимет и какой-то прорыв наметится на этом направлении. — Среди сериалов, в которых вы снимались, у вас есть любимые? — Ну, что публике нравится, то и мне, наверное, нравится. Лучше «Закрытой школы» пока ничего не было по резонансу. — Вы — серьезный театральный актер… — Мне казалось всегда, да — театральный. Сейчас с театром проблемы… Ритмичная, быстрая работа в сериальном деле дает тренаж, возможность без лишних слов и размышлений сделать то, что нужно. Быстро — не значит плохо. Если человек не умеет с ходу играть, значит, он не умеет играть вообще, значит он — плохой специалист. — Какой тумблер надо переключить театральному актеру для съемок в сериальном проекте? — Ну, господи, там платят лучше! Жизнь дорогая, на нее надо зарабатывать. А это легче, естественней и органичней делать на съемках. Надо в любом случае заниматься профессией. Театры перенаселены актерами, не умеющими играть из-за того, что годами они ждут ролей. Это как машина, которая долго не ездит. Во что она превращается? В груду гаек. Это сложная тема — легко обидеть кого-нибудь... — Как относитесь к выражению «Служить в театре»? От молодых актеров порой слышишь: «Служить? — Нет!» — Служить, как в храме? Со свечками «аллилуйя» петь? Нет. Правы молодые актеры. «Служить в театре» — это устаревший термин, который сейчас часто воспринимается как пошлый и лицемерный. — Ваша мама — врач-стоматолог, папа окончил журфак. Неужели не «заразили» вас родители своими профессиями? Почему вы решили получить диплом архитектора? — Ну, надо было куда-то поступать. Я и рисовал немножко, и с черчением у меня все хорошо было, и с точными науками все нормально, без проблем. Вот так и появился политехнический институт, архитектурный факультет. Хорошая специальность. Но на мою беду там была очень хорошая художественная самодеятельность, вот я и пропал, был потерян для инженерной профессии. Сбежал в артисты, в Москву. — Почему выбрали именно Школу-студию МХАТ? — Я сходил в Щуку на разведку. Просто до этого я никогда не проходил прослушивание, посмотрел, понял, как это устроено, и пошел в Школу-студию МХАТ. Мне казалось, что я должен учиться именно там. Так и случилось. Это же театральное дело, оно основано на личностях. А Евгений Александрович Евстигнеев, Олег Николаевич Ефремов, Олег Павлович Табаков остаются моими кумирами. И Попов Андрей Алексеевич, который набирал наш курс. И Алла Борисовна Покровская… Это все люди, из-за которых я решил пойти в актерство. Из-за заочной любви к ним, влюбленности в их харизму. — Вы же прошли театральное общежитие. Многие актеры-москвичи жалеют, что им не удалось побыть в этой атмосфере постоянного общения, репетиций, идей… — Чепуха это все, ерунда… В общаге мы спали, а потом бежали в Школу-студию МХАТ. Театральный институт — это то место, откуда студенты не любят выходить. Если человек проводит слишком много времени в общежитии, значит, он отчислен (улыбается). — Вы поступили в театральный не сразу после окончания школы, можно сказать, уже взрослым человеком. Правда, что там сложно учиться, когда ты уже сложившаяся личность. Приходилось ломать себя? — Ломают не в театральном институте, а скорее в репертуарном театре, когда эта личность не востребована, когда эта личность мешает администрации, руководству. Это я знаю по себе. Личности самостоятельные, независимые, со своей точкой зрения не приветствуются, вызывают настороженность у начальства, переходящую в нелюбовь. А потом уже и в ненависть. «Как бы чего ни вышло, как бы чего ни испортил, ни ляпнул…» Весь институт репертуарного театра — устаревший, проржавевший, неповоротливый — требует изменений, перемен. Но они происходят с большим трудом, и люди старой закалки всячески препятствуют этим архинеобходимым переменам. И вот идет такая вялая борьба, чаще скрытая. Мой Театр имени Моссовета — репертуарный и застрял в каком-нибудь незабываемом 1983 году. Но я надеюсь на перемены, которые должны наступить. Иначе наше дело — швах. — 90-е годы, ветер перемен, свобода… Но в кино, театре был кризис и спад. — Люди всегда живут с ощущением упадка того дела, которому они служат, которым они занимаются. Кризис — это рабочее состояние любого профессионала в любой специальности. Люди, которые приходят в качестве новых членов коллектива, воспринимают этот коллектив, как находящийся в кризисе: «Я молодой специалист, пришел на работу, мне многое хочется изменить». Вполне естественный ход размышлений. Есть люди, которые хотят что-то изменить. Я из таких людей. — То есть в кризисное перестроечное время вас не посещали мысли: зачем я выбрал эту профессию? — С какой стати? Я люблю свое дело. У меня совсем другие мысли: меня беспокоит несовершенное устройство нынешнего репертуарного театра. — Когда вы пришли молодым актером в Театр на Таганке, тоже приходилось бороться, пробивать стену? Ведь это был сложившийся коллектив. — Тогда было все иначе, был период счастья абсолютного. Но оно очень быстро закончилось. Анатолий Васильевич Эфрос очень рано умер, к сожалению… — Потом вы ушли в Театр имени Моссовета. Вы легко расстаетесь с театром или приходится «с мясом» отрывать себя? — Сейчас я отошел от привычного течения дел в театре, сам спровоцировав эту ситуацию в силу определенных причин. В Театре имени Моссовета мне сейчас скучно, я практически оттуда ушел. Я пытаюсь сказать ему: «Опомнись! Меняйся!» А он не хочет реагировать. Я сначала одной ногой ушел, а другой остался: что-то доигрывал. Но вот Сергей Юрьевич Юрский умер, и теперь меня ничего не связывает вообще. Перед Сергеем Юрьевичем я испытывал чувство восторга, любви и чувство долга за то, что он для меня сделал. — Все знают, что вы очень любите «Битлз»… — В этом нет ничего странного для человека моего возраста. Иногда сам играю на гитаре, но, когда беру инструмент в руки, видно, что я самоучка. Мало этим занимаюсь, но люблю для души и настроения. К огромному сожалению, я лишен таланта сочинять песни. Даже перестал по этому поводу уже печалиться. Это моя старая рана, но она уже зажила. А если бы я мог писать песни, я бы этим и занимался. — В одном из интервью вы сказали, что вы тот богатырь, который долго стоит на перепутье у камня и думает… — Я и сейчас топчусь, пытаясь понять, что написано на этом камне. Поэтому так сбивчиво, наверное, с вами говорю. Я маюсь. Хочется все изменить, но пока не получается. Я люблю пробивать стены лбом, но не вижу пока направления. Я ищу. И я ее прошибу. СПРАВКА Александр Владимирович Яцко родился в 1958 году в Минске. Выпускник актерского факультета Школы-студии МХАТ. С 1985 по 1993 год работал в Театре на Таганке, затем — в Театре им. Моссовета. В кинематографе сыграл больше 100 ролей, среди которых кинофильмы и сериалы «Страна глухих», «На углу у Патриарших — 2», «Марш Турецкого — 3», «Дорогая Маша Березина», «Закрытая школа» и другие.