Команда «ГЭНГЪ» – о причинах «краеведческого бума», мытье парадных и следующем фестивале «Крайкон»
Сити-блогеры Максим Косьмин, Ксения Сидорина, Алексей Шишкин, Мария Тычинина перешли от слов к делу: не просто постят фоточки красивого Петербурга, а отмывают исторические парадные и проводят первый в городе масштабный фестиваль краеведения «Крайкон». Почему интерес к краеведению появился именно сейчас Мария Тычинина: Я выросла в старом фонде — в историческом доме находилась моя школа, в таких же жили все мои друзья. Эта красота все время была вокруг, но совершенно меня не трогала, так же как история моего рода и города. Толчком, пробудившим во мне интерес ко всему этому, стала смерть близкого человека — меня здорово накрыло, когда я осознала, что могла бы о многом с этим человеком поговорить, но теперь это невозможно. Я до сих пор живу с этой мыслью, возможно, занимаюсь генеалогией, чтобы компенсировать ту потерю. И для многих, с кем я общаюсь, катализатором интереса к истории стал уход из жизни родных — когда ты понимаешь, что именно утрачиваешь, то начинаешь обращать на это внимание. Ксения Сидорина: Все исторические исследования краеведов — это попытка нагнать то, что у тебя прямо сейчас уходит из рук. Максим Косьмин: Потерь стало больше в 1990-е, тогда этот процесс очень ускорился: у людей появились деньги, все приватизировали свои квартиры, горожане выкупили потрясающие коммуналки и начали делать в них евроремонты. Многим тогда казалось, что круто — это не так, как в СССР. Люди жили с лепниной на потолке, а тут им захотелось сделать все по-европейски, по-современному, чистенько и комфортно. Они завезли все эти невероятные материалы вроде подвесных потолков «Армстронг», и лепнина оказалась просто лишней. На рубеже веков город потерял еще и большую часть исторических дверей в парадные — тогда их массово меняли на уродливые металлические. Но в последнее время люди стали разочаровываться в подвесных потолках из квадратиков — выяснилось, что евроремонт не делает тебя счастливым. Ксения: Ты можешь копировать западную жизнь, но не станешь европейцем по щелчку пальцев. Фактура всегда интереснее, а внутренние искания помогают открыть что-то новое в себе. В 1990-е было стыдно вспоминать о своем прошлом, а сейчас мы, кажется, приняли свой опыт. Россия — взрослеющий подросток. Максим: История нашей страны очень неоднозначная, особенно XX век. И чем она сложнее и непонятнее, тем интереснее ее постигать. Краеведческие проекты есть во многих странах — например, существует масса американских блогов про старые виллы. Но там с ними все более-менее понятно: хозяева менялись нечасто, никто ничего ни у кого не отнимал. У нас же блага постоянно перераспределялись, поэтому интересно докопаться, кому принадлежала та или иная квартира, что с этими людьми стало. За каждым домом в Петербурге стоит личная трагедия. За каждым домом в Петербурге стоит личная трагедия Ксения: В нашем совсем недавнем прошлом был короткий период, когда идеология немного отступила, — с середины нулевых до 2014 года можно было выдохнуть, не думать о «великой истории» и посмотреть вокруг. Я думаю, люди, которые занимаются краеведением сейчас, сформировались именно в тот момент. Меня, например, не воспитывали в рамках какой-то определенной идеологии. Когда тебе перестают ссать в уши — глаза открываются. Алексей Шишкин: Есть еще один значимый, на мой взгляд, момент. После 2014 года в России сузилось пространство для общественной активности. Независимым людям все сложнее заниматься политикой и урбанистикой, не получив ярлык «оппозиционеров», «бандерлогов» или «иностранных агентов». И те, кому важно то место, в котором они живут, начинают вместо преобразования настоящего направлять свои силы на исследование прошлого. Это часто даже не осознается ими самими. Просто «краеведческий бум» настигает нас раз за разом во времена застоя и реакции — так уже было в 1970-е. Как появилась идея мыть парадные Ксения: С парадными все вышло случайно — в одной из них мы заметили подпирающий дверь изразец, зашли и увидели разрисованную печь в ужасном состоянии. Подумали: «А почему бы нам ее не помыть?» Лично меня в этой печке зацепило еще и то, что про нее много кто из краеведов писал в духе «погибает красота!», но никто не пытался что-то сделать. Мы написали об этом в своих блогах (все, кроме Макса, ведь, учитывая популярность его инстаграм-аккаунта @maax_sf, у которого 182 тысячи подписчиков, пришлось бы мыть целый квартал) — к нам присоединились сорок человек, так что заодно мы отмыли еще две парадные. Мария: Люди просто горели, их было не остановить, они просили: «А дайте нам помыть что-то еще». В горожанах это желание есть, мы интуитивно попали в общую боль. Поодиночке такие дела реализовать сложно — тебя выгонят сами жильцы или коммунальщики, а если вас много, с вами будут вести диалог. Алексей: Часто принято говорить или писать: «Жильцы — свиньи, до чего довели парадные, коммунальщики — гады», а на самом деле никто из этих людей не хочет быть разрушителем. Более того, все хотят жить в красивых и чистых парадных. Между волонтерами и жителями старого фонда при первой встрече часто встает стеклянная стена недоверия. А как только мы объясняем, чем занимаемся, рассказываем, кто мы такие, обитатели этих домов тают и приходят к нам на помощь. Без них было бы труднее. Ведра, вода, стремянки, электричество — все это нужно на каждой акции, и всегда находятся добровольные помощники из той парадной, которую мы отмываем. А еще они кормят нас конфетами и травят байки о своем доме. Ксения: Мы помыли пока пять парадных, но не хотим подменять собой жилкомсервис. Для нас важно, что мы находим в парадных уникальные архитектурные детали — это может быть печь, настенные плитки, деревянные панели, майолики. Перед помывкой мы собираемся проводить мастер-классы, экскурсии — в качестве бонуса за работу для волонтеров. Наша задача — не стать звездами краеведения, а дать людям понять, что они тоже могут что-то сделать. Мы не супергерои и не совершаем сверхусилий — нам достаточно было просто предложить им к нам присоединиться. Желание, мне кажется, у многих людей существовало и раньше — просто никто не давал им импульса. Мария: Есть «синдром свидетеля» — когда человека на улице убивают и никто не может прийти на помощь. А как только появляется один смелый, то на подмогу бросаются все. Мы и стали этим смельчаком. Алексей: На самом деле «смелые» были до нас. Просто это были молчаливые смельчаки. Или они появились слишком рано, а мы попали точно в нерв. Какие блоги сейчас становятся популярными Ксения: Сегодня важен и ценен твой собственный взгляд на вещи: я специально работала над тем, чтобы мой блог из простой фотофиксации перерос в личный. У Маши много персонального, у Макса — меньше, но это провоцирует интерес к его личности. Во многом союзников мы находим, потому что у нас сложились человеческие отношения с нашей аудиторией в «Инстаграме», люди доверяют нам. Мы милашки, за которыми интересно следить, плюс с нами есть возможность что-то помыть. Максим: Блогов по краеведению и раньше было полно — в том же «Живом журнале». Но «Инстаграм» оказался удобной площадкой, на которой можно и посмотреть на красивые картинки, и узнать что-то новое. Это аналог детских карточек, то есть людям комфортно именно так потреблять информацию. Кстати говоря, инстаграм-блогеры, исследующие город, появились раньше нас, лет шесть-семь назад, — в основном это были руферы. Но в какой-то момент они аудитории поднадоели, потому что во многом похожи друг на друга: делают акцент на фото и особо не вдаются в историю. О фестивале краеведения «Крайкон» Мария: «Крайкон» мы решили сделать по фану: вместе выпивали и начали шутить про громкое мероприятие на весь город, на котором мы будем читать лекции. А потом все раскрутилось и понеслось. Алексей: От знакомства трех краеведов и генеалога и фразы «было бы забавно это сделать» до торжественного открытия путь вышел очень коротким. Кажется, мысль о «Крайконе» витала в воздухе, нужно было ее просто поймать и оседлать. Ксения: Все было на этапе прикольной идеи до моего визита в «Подписные издания» — я встретилась с совладельцем магазина Мишей Ивановым, и он за пятнадцать минут согласился быть нашим генеральным партнером. Потом на церемонии вручения премии «Петербург будущего», устроенной «Собака.ru», я познакомилась с создателем «Планетария № 1» Женей Гудовым, и уже на следующей встрече он предложил бесплатно провести наше мероприятие в креативном пространстве «Люмьер-Холл». Когда начали добавляться многочисленные спикеры, стало страшно: все становилось серьезно, появился шанс облажаться. «Краеведческий бум» настигает нас раз за разом во времена застоя и реакции — так уже было в 1970-е Мария: Я напряглась, когда все билеты на «Крайкон» раскупили за неделю без анонсов и рекламы — только благодаря постам на наших страницах в соцсетях. Пришло осознание, что краеведение людям очень интересно. Потом нас ругали: мол, чего вы такие скромные, нашли бы площадку побольше. Но мы не подозревали, что на эту тему такой серьезный спрос. Ксения: Ощущения невероятного успеха у меня нет, мы ведь действительно не сделали ничего суперсложного. У нас были классные партнеры, мы позвали заведомо выигрышных спикеров — художника-мультипликатора и специалиста по героям Серебряного века Марию Дружинину, заместителя директора музея «Невская застава» Алину Зорю, главу объединения «Вспомнить все» Наталью Тарнавскую, которая координирует спасение вывесок начала ХХ века в Москве, Марину Жукову — председателя совета дома Бака, единственного доходного дома в городе, у которого есть своя сувенирная продукция, логотип и армия фанатов. Алексей, Макс и Маша выступили с докладами на «Крайконе». Мы провели паблик-ток на тему «Что такое Петербург? Наследие, которое надо беречь, или пространство для жизни, где человек — важнее зданий?». В нашем маркете участвовали благотворительные организации: проект фонда AdVita «Легко-Легко» продавал уменьшенные керамические копии домов города, можно было купить изделия инклюзивной мастерской «Простые вещи», посуду из бутылок, собранных в барах, проекта For memory. Сделать фестиваль хорошим оказалось просто. Мария: Мне писали и говорили на «Крайконе»: «Наконец-то появилось мероприятие, где говорят простым языком об интересных тебе вещах в компании единомышленников». Люди всех возрастов чувствовали себя в своей тарелке. Ксения: Когда ты музейщик двадцати семи лет, тебе сложно найти себе подобных твоего же возраста, ты крутишься среди людей за пятьдесят. В этом нет ничего плохого, но иногда бывает немного одиноко со своей любовью к клипам Фэйса. А на «Крайконе» были люди от нуля до семидесяти, и всем понравилось. Максим: Еще лет пять назад такой классной подготовленной публики не было — она сформировалась во многом благодаря «Инстаграму». Мы их долго прогревали своими блогами, создали среду, которая нашла выплеск на фестивале. Следующий «Крайкон» Ксения: В следующий раз на фестивале у нас будут разные секции. Например, отдельная площадка для музейщиков. На основной площадке появится детская зона — с ней помогать вызвалась Российская Ассоциация Реставраторов. Будет более четкое зонирование и отдельные активности для разных целевых аудиторий. В этот раз мы рассчитываем на две тысячи человек — уже понятно, что спрос на краеведение очень высокий. На первом «Крайконе» мы собрали 105 тысяч рублей на мытье парадных и люди хотели дать нам еще, спрашивали, куда перевести деньги, но у меня руки отвалятся столько мыть. Хотелось даже сказать: «Горшочек, не вари». Алексей: Мы хотим позвать спикеров из других городов — не только из Москвы, но и из совсем далеких уголков страны, там тоже много очень интересных проектов, которым требуется площадка, чтобы рассказывать о себе. Конечно, нас спрашивали, почему на первый «Крайкон» мы не пригласили Льва Лурье. Но Льву Яковлевичу явно есть где читать лекции, он может в любом месте собрать свою аудиторию, а у многих краеведов нет возможности выступить перед двумя тысячами человек — между тем им есть что сказать. Наша главная мысль — что быть краеведом не зашквар. Когда ты один в поле краевед, а все остальные менеджеры по продажам, тебе становится неловко. А фестиваль дает возможность понять, что ты нормальный человек — краеведом можно быть вслух. Зачем нужно краеведение Ксения: Краеведение похоже на финскую модель существования slow living — оно подразумевает внимательное отношение ко всему, что тебя окружает. Это не только про историю, но и про удобство и красоту собственной жизни. Люди должны осознать, что город не существует в отрыве от них, они его часть, город — это и есть люди. Хочется, чтобы все начали медленнее жить, поняли, что не так важно нестись от цели к цели, что вокруг много всего прекрасного. Когда ты будешь умирать, то вряд ли с мыслью: «Круто, что у меня было пять „Рено-Логанов“». А если у тебя была насыщенная жизнь, прожитая осознанно, — будет не так грустно. Максим: У витража в парадной, в отличие от пластикового окна, есть история — это добавляет новое измерение в твою жизнь, мир становится не трехмерным, а четырехмерным. Ты можешь не замечать отдельных деталей, но из них формируется ткань места, в котором ты живешь. Мария: Человека, который знает историю своего города, страны и мира, сложнее обмануть, потому что у него есть базис, он более критично относится к тому, что ему говорят, к навязываемой идеологии. Мысль о том, что к этой же дверной ручке прикасались жители Петербурга сто лет назад, делает тебя человечнее, внимательнее к людям. Ты заземляешься и становишься спокойнее. Дом Каплуна Лиговский пр., 33–35 Знаменитые в Петербурге портные по пошиву мужского платья Абрам Каплун и его сын Арон владели двумя смежными домами до 1910 года, а затем их приобрел купец Петр Федорович Морозов, устроивший здесь дом меблированных комнат «Версаль» из 63 комнат и гостиницу «Дунай» на 27 номеров с буфетом и кухней. Узнать подробнее Благодарим Hostel Graffiti и Бизнес-центр «Толстой сквер» за помощь в организации съемки текст: Ксения Морозова фото: Саша Чайка, фото: архивы пресс-служб стиль: Эльмира Тулебаева визаж и прически: Екатерина Иванова, Евгения Сомова
