Как Павел Пепперштейн положил в мавзолей секс-куклу и ему за это ничего не было

В каждом интервью или рецензии Павла Пепперштейна, сына основоположника московского концептуализма Виктора Пивоварова, пытаются емко охарактеризовать парой словосочетаний, что представляется нелегкой задачей. Пепперштейн — одновременно художник, писатель, режиссер, музыкант и рэп-исполнитель, и его, безусловно, радует несобираемость его образа в какое-либо определение. Он не ведет соцсетей, редко пользуется интернетом, живет вне информационного потока, и при этом ему удается оставаться современным художником. «Лента.ру» поговорила с Пепперштейном о грядущем выступлении на фестивале «Форма», закрывшейся выставке «Человек как рамка для ландшафта», коммунистах, рэп-баттлах, детстве и смысле его творчества. «Лента.ру»: Две недели назад завершилась ваша выставка в «Гараже». Расскажите о ваших впечатлениях. Павел Пепперштейн: Все понравилось! С одной стороны, все было прекрасно, с другой — я рад, что выставка кончилась, что все это позади и можно как-то немного расслабиться и отдаться лету. Видел в соцсетях, что вы сами туда часто заходили. Узнали что-то новое для себя — например, о поклонниках вашего творчества? Узнал, что есть такие люди (смеется). Выставка получилась масштабной и по временным рамкам, и по количеству экспонатов. Но при этом еще в аннотации у входа предупреждали, что это не ретроспектива. Почему? Она имеет другую структуру — там нет последовательной хронологии по периодам. Это не ретроспектива по многим показателям, но я, вообще говоря, склонен уклоняться от какого-то документального контекста и придавать всему фантазматические формы. И вся выставка находилась внутри некоего фантасмагорического повествования, которое не определено четко — оно угадывается, его можно вообразить. Это история орбитальной станции, на которой находятся резервные структуры, развешанные, возможно, коллегией экспертов для некой цели. То ли мерещится, то ли присутствует, но с идеей ретроспективы, серьезной документальной выставки это не клеится. Скорее это фэнтези. Меня впечатлили ваши ранние работы — я задумался, каким было ваше детство. Вы, наверное, мало времени тратили на шатание по дворам? Вообще-то немало. Удавалось при этом очень много времени тратить на шляние по дворам. Времена были другие — никто не парился по поводу детей, так что дети довольно свободно и неподконтрольно шлялись не просто по дворам, но и по всему городу, по Москве и Подмосковью. В общем, нашлялись мощно. Вы днем шлялись, а ночами рисовали? Нет, конечно, никто бы мне не позволил ночами рисовать. Понятное дело, я должен был подчиняться детскому режиму. Так что то рисовал, то шлялся. Всему было место. Я никогда не был рисовальным роботом. Cо времен, когда создавались эти рисунки, уже миллион лет прошло. Вы за это время стали лучшей версией себя, как завещали все американские поп-звезды? Я все-таки не американская поп-звезда, да и вообще не американец, так что никогда к подобному не стремился. Самая лучшая версия меня — это я лет в семь, на мой вкус. А дальше — хуже? Печально. Да это нормально, в общем-то. Думаете, у большинства так же? Что-то в этом духе. Просто камень с души. Поздравляю, кстати, вас с тем, что на вашу выставку не пришли бастовать коммунисты — из-за инсталляции в виде мавзолея, в котором Ленин лежит с голой дамой. Я думаю, что коммунисты почувствовали мою глубокую любовь и уважение к Владимиру Ильичу Ленину и поняли, что это не тот случай, когда надо протестовать. Они скорее могли бы мне подарить цветочки. Но не подарили. В общем, ни того, ни другого не было. Зато скандал бы такое внимание к выставке привлек… Я не отношусь к тем художникам, которые любят скандалы или пользуются ими в целях привлечения внимания. Я их ненавижу совершенно, специально их избегаю и не хочу такого внимания. Хочу, чтобы оно было позитивно заряженным, ну или полное равнодушие и игнорирование. Я не работаю с эпатажем, не шокирую публику никак и заинтересован только в позитивной реакции. Или никакой. На YouTube есть видеоинтервью, в котором вы рассказываете о смысле того или иного вашего произведения, и для меня это зачастую оказывалось чем-то неочевидным. Без контекста и ваших объяснений я бы никогда не догадался. Сколько значений может вмещать одна ваша работа? Сколько угодно смыслов, да и не только в моих работах — это уже зависит от интерпретатора. Можно увидеть бесконечное поле смыслов и попытаться его изложить, раз уж ты оказываешься внутри этой фигуры интерпретатора. Но это абсолютно не обязательно знать зрителю, это факультативное знание. В ваших работах часто встречаются два образа — колобок и черный квадрат. Чем они для вас являются? Это в каком-то смысле взаимосвязанные образы. Они представляют собой хорошо отшлифованные иконемы. Иконические сгустки, которые могут вступать в игру друг с другом. Бездной смыслов может стать все, а это — лаконичные знаки, они могут существовать как в лесу смыслов, так и вовне — просто как дизайнерские элементы. Они выдерживают как перегрузку смыслами, так и их полное отсутствие. Вы занимаетесь литературой, делаете инсталляции, пишете картины, снимаете короткометражные фильмы, записываете музыку. Какому направлению вы отдаете предпочтение сегодня? Сложно ответить на этот вопрос. Мне кажется, что все эти занятия дополняют друг друга и перетекают друг в друга. Я их внутри себя как-то не разделяю. Если представить фантастическую ситуацию, в которой вас заставили из этого выбрать что-то одно, что бы это было? Мне хотелось бы, конечно, представлять фантастические ситуации, в которых меня ничего бы не заставляли делать (смеется). На фестивале современного искусства «Форма» вы будете читать рэп... Могу сказать по секрету, что рэпа не будет на этот раз. Будет нечто другое. В последний момент появилась идея какого-то совершенно другого плана, не имеющая к рэпу отношения. Не буду спойлерить ради эффекта сюрприза. Можете тогда рассказать, как вы вообще решили заняться рэпом, почему именно этот жанр? Понятно, рэп представляет собой территорию поэзии, которая снова соединяется с музыкой и обретает четкие формальные жанровые особенности. Сложно было бы этим не заинтересоваться, будучи мной. И вот я сделал несколько треков и клипов. Я записывал треки совместно с «Трэш-шапито Кач» и отдельно. Их сколько всего? Наверное, где-то двенадцать. Иногда я возвращаюсь к этому. Я никогда не делаю над собой усилий в этом плане — когда мне хотелось, в голову приходил какой-то трек, я его писал и записывал. Есть несколько новых треков, но я не буду их выставлять на суд публики. Что думаете про современный российский рэп? Выделяете для себя каких-нибудь исполнителей? Мне кое-что нравится. Есть просто близкие друзья, люди одного круга, одной компании. К ней относится группа «Кровосток», «Кач». Есть какие-то более далекие явления. В целом для меня это поле, за которым достаточно интересно наблюдать. Но не все мне нравится, к сожалению. Или к счастью. А что не нравится? «Правдорубская» линия, когда рэпер претендует на говорение правды. Мне нравится более дистанцированная, игровая версия рэпа, когда автор не идентифицирует себя со своим персонажем. Вы упомянули «Кровосток» — и раньше говорили, что хотите сделать рэп-баттл с Шилом. Эта идея получила продолжение? Была такая идея, я придумал идею комплиментарного рэп-баттла, слушая настоящие баттлы рэперов. Я подумал, что это очень утомительно, что дико задолбало это обсирание друг друга, самоутверждение. Понятное дело, это один из важных для рэпа моментов. Но мне показалось, что это ужасно надоело, и я представил себе баттл, устроенный наоборот, когда рэпер всячески превозносит оппонента, а себя обсирает. И захотелось такой баттл осуществить. Мы попытались это сделать с «Качем», думали сделать это с «Кровостоком», но пока не сделали. Комплиментарные рэп-баттлы уже есть, причем на тех же самых площадках и в исполнении тех же людей, которые в других случаях обсирают друг друга. Ну вот я не видел комплиментарных. Так что, может быть, что называется, изобрел велосипед, и ничего в этом нового нет. Если бы пользовались интернетом чаще — знали бы. Но вы не раз уже говорили, что выступаете против этого, что интернет — зло. Вам не кажется, что вы себя таким образом отрезаете от довольно важного потока информации и пласта культуры? Мне кажется, что информированность — это тоже зло, и что надо придерживаться «дачного» принципа — как книги, которые собрались на полочке на даче. Собрание книг по принципу случайности — это самое идеальное, что может быть. Нельзя становиться рабом своего собственного запроса. Должен сохраняться принцип алеаторики — случайного, непредсказуемого коннекта с теми или иными явлениями. Тогда возникает опасность изобретения велосипеда. А это, кстати говоря, очень неплохо. Такое попадание пальцем в небо и всякая нелепость мною очень приветствуется. Более того, вас в интернете нет, а вот образ Пепперштейна в сети все равно существует. И вас как только не пытались классифицировать: «крестный отец русского постмодерна», «мастер психоделического реализма», «вдохновенный выдумщик родом из детства», «русский Тимоти Лири». Вам какое звание больше льстит? Целая коллекция собралась. Мне нравится больше всего сама раздробленность этого образа. Ведь из этих обозначений ничего цельного собрать нельзя. Все это разваливается в совершенно несобираемую кашу, непонятно, о чем идет речь, — и это хорошо. С описанием произведений искусства тоже такое работает? Да, когда кто-то говорит о каком-то произведении, но при этом не совсем четко его помнит: «Кажется, что какой-то крокодил ездил в автомобиле». Но, может, там и не было никакого крокодила в автомобиле. Показалось или перепутал. Такого рода описания наиболее уместны, мне кажется. Павел Пепперштейн выступит на фестивале современного искусства «Форма», который пройдет с 27-го по 28 июля на территории «Флакон Север» (бывший «Хлебозавод»).