Алексей Архиповский: «Мне больше нравится не духовой принцип извлечения звука, а струнный»
Музыкант Алексей Архиповский в интервью TV BRICS https://tvbrics.com/tv-shows/bricstervyu/show/aleksey-arkhipovskiy-blagodaren-sudbe-chto-slozhilos-u-menya-s-balalaykoy/ рассказал о том, какую роль балалайка сыграла в его жизни, гастролях и др. Паганини русской балалайки, гений трех струн – это все о Вас. В России Ваши концерты всегда проходят с аншлагом. Хочется узнать, как Вас встречают поклонники в других странах, особенно в странах группы БРИКС? Ну, в странах БРИКС я не во всех был. Только Китай и Индия немножко. И, в общем, очень кратковременно. Но впечатления самые хорошие. Люди музыку любят. И поскольку я играю не какой-то там, не фольклор совсем русский, а такую необычную, авторскую историю, мне показалось, что интерес есть. Меняется ли Ваша музыка после путешествий по миру, какой отпечаток оставляют страны, континенты, люди? Все как-то влияет на творчество, на звук, инструмент по-разному себя чувствует - где-то ему жарко, где-то ему влажно. Ну, в общем, по-разному. И, в соответствии с этим, возникают у него всякие ассоциации какие-то. Встречали ли Вы за рубежом, если так можно выразиться, аналоги русской балалайки, и как считаете, есть ли какой-то инструмент в мире, который может составить ей конкуренцию? В каждой, наверное, стране, в каждой национальности есть свои балалайки. Где-то они называются банджо, где-то они называются еще как-нибудь. Укулеле всяческие. Маленькие инструменты, с которых начинает народ музыкальную какую-то историю. Так встречался, да в том же Китае, я имел счастье играть с очень таким древним дедушкой, который один из самых лучших исполнителей, не помню, как называется инструмент. Одна струна у него такая, очень пронзительная. Вот часто в кино, в китайском она бывает. И мы с ним попытались там в какой-то пентатонике сыграть «Катюшу», кажется, или «Калинку». В общем, это был такой интересный джем. Но, я считаю, что любой национальный инструмент, он очень хорошо выражает географическое, климатическое положение свое, где он родился. И выражает эту природу, людей, какую-то их ментальность особенную. Вы желанный гость на фестивалях классической, этнической, джазовой музыки. А есть ли что-то, что нельзя, по-вашему, сыграть на балалайке, и чтобы Вы не стали играть на треугольном инструменте? Трудно сказать. Наверное, было бы проблемно с хип-хопом. Ну, в общем, везде можно что-то подумать и войти в это поле, наверное. Перед Вашим напором трудно устоять, сколько у Вас инструментов, как часто они изнашиваются и как нужно ухаживать за балалайками? Только с собой в самолете, слава Богу, мы проходим по размерам. В 135 укладываемся. Поэтому всегда с собой, всегда переживаю. Вот инструмент один очень заболел после Мадагаскара, где 90 процентов влажности. И вот я его достал, надо было играть, на площадке, на улице – он прямо весь плакал и вздулся, в общем, были большие проблемы. Надо думать всегда. Потихонечку сейчас восстанавливается, я надеюсь, что все будет хорошо с ним. В настоящее время у меня три инструмента таких, рабочих, с которыми я как-то взаимодействую. (Показывает инструменты -ред.) Вот это Иван у меня, Галинис, 1928-го года. Налимов, Семен Иванович. Он 1915-го года, и вот сейчас пришел очень странный инструмент, там начало 20-х годов, там тоже такой вот, чудной. Будем работать. Как они выдерживают Ваш напор? Трудно им, собственно. Так как я очень много времени уделяю игре, часто, с утра до вечера практически, ну, и концерты, достаточно. Поскольку я играю один, в основном – соло, то полтора-два часа инструмент находится в какой-то такой… очень сложной ситуации акустической. Ну, мы с ним договариваемся, потом лечимся, восстанавливаемся, отдыхаем. В общем, все, как у людей. Любовь к музыке передается по наследству, Вы должны были играть на аккордеоне, но получилась балалайка. Не жалеете ли Вы? На самом деле, благодарен судьбе, что сложилось у меня с инструментом, с балалайкой. Мне вообще больше нравится не духовой принцип извлечения звука, а струнный. Вот я чувствую их как-то по-особому. Он интересно вибрирует, и природа совсем другая. Вас называют еще и русским Хендриксом. Могут ли поклонники надеяться на то, что когда-нибудь они услышат династию Архиповских? У меня сын, он как-то пошел в другую историю, которая мне тоже в детстве была интересна: физика, астрономия, он больше по этой части. Заинтересовался, есть успехи, слава Богу. Может быть, где-нибудь в поколениях каких-нибудь откликнется что-то. Как Вы сами считаете, ваш талант – это дар, это результат труда или все вместе? Наверное, прежде всего это интерес. Любовь к делу. Потом огромная часть труда, конечно, большая часть. Ну, и немножко, наверное, открытые какие-то чувства, которые возбуждают творчество. Я не репетирую, я не могу сейчас это сказать. Это я в детстве репетировал. А сейчас как бы процесс поиска. Поиска звука, поиска какого-то нового материала. Иногда – вдохновения, когда очень кажется, что красиво. СПРАВКА: Алексей Архиповский родился в 1967 году в городе Туапсе Краснодарского края. Окончил музыкальную школу по классу балалайки. В 1982 г. поступил в Государственное музыкальное училище имени Гнесиных на отделение народных инструментов. В 1989 г. стал солистом в Смоленском русском народном оркестре. В 1998 г. – солистом в Государственном Академическом русском народном ансамбле «Россия». С 2002 года начал сольную карьеру.
