Римас Туминас о запретах, отсутствии героев и жизни с чистого листа

Спектаклем режиссера современности Римаса Туминаса «Горе от ума» начались гастроли московского театра «Современник» в столице Казахстана. Посмотреть легендарную постановку на сцене Дворца мира и согласия пришли первые лица государства. А накануне гастролей Римас Туминас в эксклюзивном интервью газете «Вечерняя Москва» объяснил, почему он так настойчиво возвращается к русской классике, и рассказал, что вскоре собирается поставить на сцене Театра имени Вахтангова спектакль по роману Льва Толстого «Война и мир». О героях маленького роста — Римас Владимирович, именно с постановки «Горе от ума» в театре «Современник» начался взлет вашей карьеры в Москве. Как возникла идея обратиться к комедии Грибоедова? — Еще раньше я поставил в «Современнике» спектакль «Играем Шиллера!» Публика его приняла хорошо, и художественный руководитель театра Галина Волчек предложила мне сделать что-то еще. По дороге в театр я увидел памятник Грибоедову и подумал: «А почему на Чистых прудах есть Грибоедов, а в «Современнике» нет Грибоедова?» Пришел в театр и предложил Волчек поставить «Горе от ума», заявив при этом Галине Борисовне о своем намерении «растерзать Чацкого». — За что же «растерзать»? — За болтовню и обман! По большому счету, Чацкий — талантливый болтун. Чацкий обманул саму идею свободы. Человек по-настоящему свободен только тогда, когда ограничивает себя практически во всем. Чацкий нарушает многие законы человеческого общения. Да, он умный, образованный, талантливый, но его философия свободы плещется, как вода в аквариуме, и не воплощается ни во что. Чацкий — этакая «вещь в себе», которая так и остается нераскрытой. Он не знает, куда направить свой талант, как реализовать ту свободу, которая «бродит в его больной голове». Ему бы сосредоточиться, поучиться, не распыляться. Из него мог бы получиться мыслитель, ученый. Но из-за претензий, гордыни, «комплекса мужчины невысокого роста» ничего полезного и серьезного он так и не сделал. — Но в комедии «Горе от ума» не указан рост Чацкого... — Я подумал, что если Молчалин — высокий красавец, то его антипод Чацкий — невысокий и некрасивый. Но умный! Комплекс «низкорослого мужчины с наполеоновскими планами» смешался у Чацкого с понятием свободы. Совершенно прав Фамусов, когда говорит ему: «Иди-ка послужи». На что Чацкий тут же находит ответ: «Служить бы рад — прислуживаться тошно». Кто ему говорил о том, чтобы «прислуживаться»? Он просто не хотел работать и придумывал оправдания. В советской школе из Чацкого еще декабриста пытались сделать! Какой из него герой? Разве он готов чем-то жертвовать, страдать? Кстати, сегодня в российской оппозиции наблюдаются манипуляции и игры со свободой. Якобы все запрещают оппозиции. Кто сегодня что запрещает? Не бороться и не сдаваться — Как вы относитесь к тому, что Литва называет русских оккупантами? — Я считаю, что Россия спасла мир от фашизма и что мы победили в Великой Отечественной войне. Победили, потому что русские не жалели себя и принесли себя в жертву на алтарь Победы. Мой отец дошел до Берлина и вернулся домой в 1945 году. Он редко говорил о войне, но считал себя победителем. Война не покидала его до конца жизни, поселилась в нем навсегда. — А вы воин? — Я отказался от борьбы за власть, за успех, за жизнь. Когда со мной случилась беда — моя болезнь - сначала я испытал шок, а через некоторое время успокоился и решил, что бороться не надо. Тот, кто борется, теряет свободу. Он становится заложником, пленником своей борьбы, протеста. — Вы говорили о том, что собираетесь поставить спектакль по роману Толстого? — Хочу поставить размышление о жизни с игровыми большими сценами по роману «Война и мир». Думаю, что какими-то чертами своих близких, родственников наделю героев спектакля «Война и мир», как это было и у Толстого. — А на кого из родственников вы больше похожи? — На деда... Он был настоящий мужик, конюх, прожил 107 лет. Но под конец жизни дед говорил о том, что я хочу его отравить. Я не испытывал к нему сильной любви, потому что он мучил мою маму. Мой отец со своим отцом, моим дедом, всю жизнь враждовали друг с другом, а под конец так полюбили друг друга, что начали мучить мою бедную маму. Не так подала, не так сделала — одна критика. Я приезжал домой уже студентом и видел, как они издеваются над ней. Она хотела уйти к своей сестре, но все откладывала. Я не знал, как ей помочь. Все, что я мог, — это злобно смотреть на деда. Думая про себя: «Сколько же ты еще будешь жить и мучить мою маму». — Тяжело это слушать... А что вы ощущаете сейчас? — Начало новой жизни, новых чувств. Мне кажется, что я все еще смогу начать жизнь «с чистого листа» и получить радость от первых минут творчества. Читайте также: Алла Сурикова: Организм требует смеха