Член генсовета «Единой России»: «К Путину пойду, как ходоки к Петру I ходили. Не хочу, чтобы издевались над народом»

«Гроб с запахом, на нем печенье, кондитерка, пассажиры сидят, а сейчас нам говорят: платите 140 тысяч за перевозку трупа. Ну откуда на селе такие деньги?.. А власть от коммунистов нас совсем не слышит, все плохо стало. Пишу губернатору: «Уважаемый Сергей Левченко, у вас висели очень красивые баннеры в городе Нижнеудинск и очень красивые надписи, но вы меня не слышите третий год…» — с возмущением рассказывает Daily Storm член генсовета «Единой России» из Иркутской области, депутат Верхнегутарского муниципального образования Наталья Тутаева. Она прибыла за 4,7 тысячи километров в Москву на конференцию, где активно обсуждались проблемы имиджа единороссов и рост недоверия населения. Выступление Тутаевой было неожиданным, эмоциональным и явно не понравилось членам партии. Тем более, что она неоднократно просила о помощи и в силе партии уже разочаровалась. — Наталья Николаевна, вы сказали, что не хотели ехать в Москву на конференцию и генсовет «Единой России», а потом приехали и раскритиковали. Почему? — Потому, что нет веры. Она стала у меня медленно исчезать. Я была тут в декабре на съезде, говорила о серьезнейших проблемах региона — об отсутствии транспортного сообщения, на которое не было денег в бюджете, о проблеме захоронения умерших жителей — чтобы похоронить тела, требуется провести судмедэкспертизу. Если первая проблема как-то начала решаться, то трупы из сел Алыгджер, Верхняя Гутара и Нерхи сегодня не вывозятся. Никаких моргов у нас никогда не было. Но раньше как-то без них обходились. Судмедэксперт, представитель Следственного комитета приезжали из города, за час вскрывали человека и давали необходимое заключение. Сейчас всех умерших перед этим сначала нужно вывозить в районный центр — город Нижнеудинск. С пассажирами на вертолете везти труп нельзя, так как это «груз 200». Хотя раньше у нас так и возили. Я сама так летала: гроб стоит с запахом, на нем печенье, кондитерка и люди сидят. Сейчас запретили, но теперь чиновники говорят простым людям: платите 140 тысяч рублей за перевозку. Ну у кого есть такие деньги на селе?! У нас, например, уборщица получает девять тысяч. Где она возьмет такие деньги? Получается, что похоронить человека нельзя, потому что нет судмедэкспертизы, а как ее провести, если нет денег? А если ты умершего вывез, то они говорят: хорони здесь. Но кто на это согласится? У каждого мама, папа, каждый хочет прийти на могилку, поухаживать… — Сейчас до заключения не хоронят, получается? — Хоронят без заключения судмедэкспертизы, поэтому у нас уже очень много мертвых душ, которые на выборах проходят по базе данных. Вот и делайте выводы. Я сама была в избирательной комиссии. Звоню в наш ЦИК с вопросом как быть, считать их или нет, а они мне говорят: «Наташ, а ты как можешь написать, что человек умер, не увидев его свидетельства о смерти?». А его нет! Очень тяжело живем. Кому-то нужна справка о смерти, чтобы, например, получать льготы по потере кормильца, так вот они как-то умудряются везти умерших на машинах, потом так же обратно, но лично я считаю, что это просто издевательство над людьми. После моего вступления на съезде партии прошло полгода — и тишина. Cемь региональных министров мне отписки прислали, что в бюджете средства на судмедэкспертизу не заложены, что нужно местному самоуправлению самому эти вопросы решать. Но если у местного самоуправления нет в бюджете этих трех миллионов, то как этот морг построить? Поэтому, когда мне пришло приглашение от «Единой России», я сначала сказала, что подумаю, так как мне не хотелось ехать опять содрогать воздух. Во-первых, это нервы, во-вторых, это перелет вертолетом, а потом поездом девять часов и самолет. Я очень тяжело переношу такие поездки. Но мне люди сказали: если не ты, то кто? Донеси это до партии. Пока собиралась в Москву, произошла эта трагедия с наводнением. — На конференции вы сказали, что до пострадавших от наводнения не доходит помощь, обещанная Владимиром Путиным. — В Нижнеудинске я столкнулась с таким: люди плачут, кто-то просто спокойно уходит, говорят, что они не будут унижаться и просить чего-то у власти, потеряли — и все. Есть, конечно, те, кто ведет себя нагло, у кого есть в кармане денежки. И они решают вопросы потери имущества через чиновников. Когда поехала в Москву, позвонили пострадавшие из затопленного Алыгджера. Говорят, что президент, когда из-за наводнения приезжал Братск, сказал, что все, кто оказался в беде, получат помощь. Первый этап — это 10 тысяч рублей, а потом надо смотреть, кто что потерял. Но, как выяснилось, кому-то эта помощь не поступила вообще. Им сказали: вы здесь не прописаны. Хотя одна женщина там живет, например, шесть лет, другая еще где-то столько же, и им эту помощь не дали. Почему? Президент сказал, а получается, что на периферии свои президенты. Но я думаю, что все должно быть единым. Если ты во власти работаешь с людьми, то зачем ты на эту работу вообще пошел? Приезжая сюда в Москву, я вижу работу «Единой России», анализирую, [потом] людям рассказываю, что я видела и слышала. Но когда нет нам никакой помощи... Поймите, я тоже живой человек. И мне люди высказывают в глаза: «Ну и что, Наташа, что ты там сделала?» Мне обидно. Я сейчас приехала, но посмотрю, как будут обстоять дела дальше до июля. Мне дали координаты и, наверное, я буду делать жесткие выводы, если все-таки ничего не изменится. — Какие? — Очень жесткие, к Путину пойду, как ходоки к Петру I ходили. Не хочу, чтобы издевались над народом. Я найду деньги на билет и вынуждена буду сюда поехать. Понимаете, как вам объяснить... Не в плане того, что я кому-то хочу что-то доказать. Я не хочу позволить издеваться над народом. И что эта говорильня, которую мы слышим от чиновников, — это уже не модно. Если ты взялся, то ты должен сделать. Но обижать народ, думая, что он поворчит и забудет, нельзя. Это я думаю даже в отношении себя: я что, какая-то марионетка — кататься туда сюда и постоянно говорить об одном и том же? Серьезная проблема — трупы! — Если вернуться к трагедии с наводнением, то я правильно понимаю, что МЧС вовремя не оповестило население? — Я не могу этого утверждать, но наше село Гутару и речку Бирюса штормило за сутки до того. Бездействие, конечно, показал глава администрации. Метеостанция дает верх воды и, конечно, оповестить людей об этом могли. Нужно было убирать поселки, ведь все эти реки сливаются… У нас во власти нет сплоченности, они не работают одной командой. У меня такое ощущение: прошел день — и слава богу. Время пять часов — и они ушли с работы… — Как вы оцениваете работу областной власти, после того как регион возглавил коммунист? Вы заметили какие-то изменения — либо позитивные, либо негативные? — Власть от коммунистов нас совсем не слышит, все плохо стало. По моей инициативе шесть лет назад в Верхней Гутаре появился интернет. Я освоила компьютер, у меня есть электронная почта и Facebook, я почти во всех соцсетях. Пишу губернатору: «Уважаемый Сергей Левченко, у вас висели очень красивые баннеры в городе Нижнеудинск и очень красивые надписи, но вы меня не слышите третий год…». Если ты попал в губернаторы, то пусть ты коммунист, а я представитель «Единой России», мы все равно должны работать вместе на людей, для людей, и надо свои амбиции все показывать. По проблеме умерших я хотела попасть на прием к замгубернатора области Руслану Болотову, чтобы как-то изменить ситуацию. А у нас связь такая, что будете звонить — с первого раза не дозвонитесь. То связи нет, то свет потух, он у нас ведь дизельный. Горы есть горы. А его секретарь, которой я представилась депутатом муниципального образования и членом генсовета «Единой России», мне отвечает: «Он такой востребованный человек, что я не знаю, попадете вы к нему или нет». И на этом все. А я — да, я за своих жителей, да, я представитель «Единой России», но субординацию давайте соблюдать. А они чудеса творят. — А с незаконной вырубкой леса ситуация изменилась? — Так же как выпиливался, выпиливается при Левченко лес, продолжает гореть заповедник. А заправляет лесом его дочь, это говорят сами иркутяне. Все же на виду в регионе. Вообще, я хотела лететь на генсовет до наводнения, только по проблеме вывоза тел умерших, а получилось страшно… Я так плакала, когда вода все снесла, я вообще не понимаю, откуда эта вода взялась. От любой беды человек не застрахован, но прежде всего надо быть гуманными. Люди потеряли все: скот утонул, огороды смыло, дома у многих унесло. Мы же как живем: на вертолете привезут втридорога продукты и выбрать ты из них ничего не можешь. Это тут тебе что-то не понравилось — ты пошел в другой магазин… Я знаю, что многим мои выступления тут не по нраву, но я отношусь к той категории людей, которые так говорят: «Мзду не беру, мне за державу обидно».