«Шутили, что эта должность в «Спартаке» проклята». Заводящий фанатской трибуны — лидер панк-группы

Многие известные фанаты в футболе — люди с бурным прошлым. Кто-то со временем меняется и считал трибунные развлечения ошибками юности, кто то приходит к вере. Герой очередного выпуска программы Антона Дорофеева «В движе» — заводящий фанатской трибуны «Спартака» и лидер группы «От юности моея» Михаил Дивинский. Вчера мы сподобились посещением московской группы «От юности моея». Они к нам в храм пришли перед всенощным бдением, поговорили, пообщались. Интересная группа, название церковное, но стиль музыки абсолютно не церковный. И конечно интересно видеть, как молодые люди, думающие люди, на концерты у них собираются трезвая публика. И в их текстах нет абсолютно никакой матерщины. Отец Георгий Казанцев — Миша, ты на вышке заводящего не так давно.— Да, это был первый год. Первый сезон закончился. — Почему в «Спартаке» так часто меняются заводящие?— Я бы не сказал, что так часто, но у всех различные причины. Ваню «Комбата» Катанаева многие знают, потом был Саша «Крикс». За день до дерби поехали в наглую в Сокольники рисовать, чуть ли не впятером. Там баннер, вот. И соответственно кони приехали и его сожгли. Я не вышел, не смог противостоять собравшимся там коням, после чего были сделаны выводы и мной в том числе, и советом Фратрии. Мы вместе приняли решение такое, что мне не стоит больше занимать какие то лидирующие позиции. Саша «Крикс» Потом был Антон «Паук», там вообще очень запутанная темная история с деньгами футболистов и какими то его, насколько я понимаю, лживыми обещаниями. А потом ребята из совета Фратрии выразили доверие мне, предложили — я не мог отказать. — Не было сомнений? Ведь все до тебя заканчивали как-то не очень.— Да, у нас уже шутили на этот счет, что должность проклята. Но сомнений не было, я занимаюсь исключительно делами трибуны и больше никуда не лезу, как делали остальные. Саша «Крикс» попал в эту ситуацию, стал заложником не очень приятной истории. — Трибуны, в любом случае связанны со скандальными эпизодами — та же ситуация с Глушаковым, который сейчас покинул «Спартак». И трибуна на это реагировала, более того — разделилась.— Ковыряешься в самом больном! Мы рады, что распрощались с Денисом Глушаковым, конфликт закончен. Я надеюсь, что на трибуне вновь воссияет единство мнений. Слушай, там все было на поверхности, он непорядочно себя вел. Непорядочно поступил с тренером. — Не допускаешь, что футболисты просто не понимали, как играть? Или уверен, что он действительно сливал тренера?— Я склонен верить своим старшим товарищам, которые мне говорят все так, как оно есть. — Расскажи о своей музыке. Что такое «От юности моея» и почему именно так называется твоя группа?— Это слова из антифона церковного песнопения: «От юности моея мнози борют мя страсти». Суть в том, что мы тащим за собой грехи из нашей юности. Тащим во взрослую жизнь. Покаяние к нам, конечно же, приходит не в юности и молодости — все потом. — Фанатизм около футбола — это грех?— Это страсть. Это, так или иначе, этап жизни. Я думаю, рано или поздно, во всяком случае, в моей жизни, он сойдет на нет. — То, что ты делаешь на трибуне, понятно: громкие заряды в мегафон, которые стимулируют всю оставшуюся аудиторию их повторять. То, что происходит на концертах — похоже?— Только если частично, огромное влияние оказывает музыкальный инструмент и сама музыка. Она создает особый эмоциональный фон, который будоражит людей. Такая музыка, помимо смысловой нагрузки текста, вызывает определенные эмоции. А на трибуне я просто даю импульс — они уже его передают на поле и стараются максимально донести его до игроков или до трибуны соперников. Кстати, в каждый пост я пытаюсь отказаться от бранных слов, матерщины. — А как же заряды определенного характера на трибуне?— Есть такое, да, я стараюсь не произносить этих слов на трибуне. Начинаю фразу, а люди подхватывают. — И получается, что не нарушил, да?— Я об этом не думаю — просто знаю, что не хочу ругаться. — Можно ли творчество в этой группе вообще назвать музыкой?— Я бы сам не назвал это музыкой. Может, тут и есть музыкальная составляющая, но назвать это пением точно нельзя. Это хардкор, это панк, грязь, крики и честность. Никакого обмана — ни по отношению к себе, ни к другим. Мы не пытаемся выставлять себя кем-то, кем мы не являемся. То есть если у нас в тусовке есть какой то обосрашка, то он и знает о том, что он обосрашка и не пытается быть опасным за счет того, что он в тусовке и кричит из толпы: «Я вам всем покажу». — Как все это сочетается с православием?— Я не вижу никаких противоречий — надо ломать стереотип. Просто у нас люди привыкли видеть православного человека иначе. Хочется показать им, что православие — очень разностороннее. — В писании сказано, что тело — создание бога и нельзя заниматься его модификацией. Как это соотноситс с татуировками?— Да, это в Ветхом Завете сказано. Но там, насколько я понял, это касается в основном язычников, потому что они себе наносили порезы и всякие рисунки-обереги. — Зачем это делаем мы?— Слушай, это ошибки молодости. Я думаю, на память. — Назови три песни твоей группы, которые нужно послушать человеку, незнакомому с творчеством.— По-первых, песня «Курск», посвященная гибели подводной лодки. Во-вторых, песня «Ориентир», посвященная нашим родителям, братьям -тем, кто оказал на нас максимальное влияние в жизни и из-за кого бы стали такими, какие есть. Друзья, смотря кого кто воспитывал. Обязательно послушайте песню «Воспоминание». Она о том, что мы очень поздно начинаем вспоминать о прикосновениях и об общении с родными людьми — о матери, друзьях. — Публике, которая приходит на твои концерты, — абсолютно разная. Это люди, которые болеют за разные клубы.— Нас всех объединяет одна тема — это Россия, любовь к этой стране. И христианство. Вот и все. — На концертах не бывает людей языческих взглядов?— Бывают. Многие тянутся, даже меняются. Если бы я не видел плодов этой работы, то уже давно бы все свернул и не тратил на это время. А плоды есть и, если Богу это не угодно, пусть он все это разрушит до основания. — У тебя есть духовник? Приходилось раскаиваться за поступки — в том же околофутболе, например?— Конечно. Это же гнев, злоба, ярость, которую ты выплескиваешь на других. Приходилось, конечно. — А после исповеди мог повторить все то же самое, что бы потом в этом раскаяться?— Случалось. Не то чтобы я раскаивался в том, что с кем то подрались. Ведь тот человек тоже этого желал. Но мы друг другу зла не делали. Раскаяние идет за ту злобу, которая возникает внутри тебя. — Знаю, что в вашей группе не так давно играл один харизматичный красно-белый товарищ — Сева. Что случилось, почему он больше не в составе?— 13 октября у нас был концерт — презентация нового материала. Пока мы готовились, в какой-то момент наступила пауза. Публика возмутилась: «Ну что, когда вы там будете выступать?» 30 минут стоим. Я ему звоню-звоню — он отвечает. Немноженько пьяненький такой, начинает мне объяснять, что он где-то пьет с Мишей Рекудановым. Потом говорит: «Я уже вот, на месте, сейчас на автобусе подъеду». Нет, спасибо, последнее время я не употребляю алкоголь. Мы с Михаилом Дивинским создали коллектив вместе. Вообще сложно назвать какую-то музыку агрессивной. Кому-то нравится е***ники бить, образно говоря, под классику, под Шостаковича. Кто-то умеет в шахматы играть под что-то более жесткое. Группа же открыта к экспериментам: у нас была скрипачка. Вдруг они дадут духовой, я вернусь на тромбоне или трубе — или на органе. Поживем — увидим. Мы не сказали друг другу прощай. Сева, фанат «Спартака» — К вам на концерт как-то приходил спецназовец Никита Белянкин, который недавно погиб в Путилково. Как с этим бороться?— У меня нет ответа на такие вопросы. У нас таких историй ведь куча была — был и Волков, и Свиридов. Все это происходило в инцидентах с людьми определенной национальности. Я не пытаюсь указывать перстом, что они все такие, но почему-то так происходит. — После того, как ты стал заводящим, наверняка увеличилась и популярность группы. Наверняка люди стали изучать, кто ты.— Популярность может быть и увеличилась, но публики на концертах не прибавилось. — Так боятся, наверное?— А чего бояться-то? — У тебя люди на концертах друг друга практически избивают.— Нет, тут ты ошибаешься. Поддержка важна — это часть шоу, обмен энергии, выплеск этой энергии. После нее я иногда ложусь дома и могу пролежать так неделю, глядя в потолок. — У вас с собой килограмм муки. Зачем? Вы что, блины собираетесь печь?— Почти, это долгая история. Просто мы как-то выступали в Зеленограде, в том году, и злопыхатели писали потом, что они обнаружили странный белый порошок в туалете. Мы решили повторить эту акцию дабы развеять все мифы, что это были не мы. Да, это были мы! Мы приезжаем и рассыпаем белый порошок на концертах в Зеленограде. — Муку нюхать будете?— Есть. — Как вообще все это рождается? Какая-то смысловая нагрузка у этого имеется?— Нет, смысловая нагрузка она только в тестах, а то, что происходит во время выступления, — зачастую экспромт. — То есть «От юности моея» это группа, которую нужно слушать вживую?— Я бы не назвал бы это группой. Это такая тусовка, у которой есть музыкальная составляющая. А тусовка просто есть и делает много всего — помогает нам в том числе. Если ты ходишь в брюках, с прической в галстуке и с библией в руках, это не значит, что ты станешь христианином. Как сказал протоиерей Дмитрий Смирнов: вот читаешь ты правила перед иконой дома, а тебе жена говорит: «Иди выкинь мусор». Ты закрываешь молитвенник и идешь выкидывать мусор. Вот это христианство. — Так что главное выносить мусор, а не читать молитвы?— Ну, нет! Вот опять все перевернулось с ног на голову. Тут есть грань. — Так что главное — прерываться на то, что бы выкинуть мусор, а потом дочитывать молитву.— Знаешь, есть такая старая древняя поговорка: «Не делай того, что не хотел бы, чтобы делали тебе». Иисус Христос пошел дальше, он сказал: «Поступай так, как хотел бы, чтобы поступили с тобой». Взрослые люди и так все отлично знают. А что касается молодежи — сейчас очень модно по лесам бегать и драться друг с другом без какой-либо идеи. Мы становились такими объединениями за счет того, что ездили на выезда, знакомились на футболе — потому что на нас там нападали. Сомневаюсь, что они вообще на футбол ходят. Это обидно, что мы потеряли такой культурный слой.