Как живут маньяки, убийцы и преступники: главные книги недели

Дочь, которая с особой жестокостью убила мать. Дочь, которая убила умирающего отца. Преступник-рецидивист, который решил стать примерным мужем и отцом. Многодетный отец, рассказывающий миллионной аудитории о самых интимных моментах своей жизни. Книжные новинки читала обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова. Амели Нотомб «Тайны сердца. Загадка имени» (перевод Р. Генкиной, М. Аннинской, изд-во «Азбука») Если бы Амели Нотомб, бельгийка по происхождению и гражданка мира по стечению обстоятельств (она дочь дипломата, ее детство и юность прошли в Китае, США, Лаосе, Бирме, Японии и Бангладеш, что нашло отражение в ее романах), начала публиковаться не в начале 1990-х, а 20 лет спустя, причем желательно не на французском, а на английском, когда детская травма вошла в международную моду, о ней сейчас говорили бы как о Ханье Янагихаре. Но Нотомб, во-первых, оказалась раньше, во-вторых, язвительнее. Ее герои хотя и страдают от деспотизма родителей, но некоторым из них хватает духу завершить сюжет своего нерадужного детства примерно так, как заканчивает свои отношения с Догвиллем героиня Николь Кидман — то есть буквальной физической расправой. С оттягом. Ревность, презрение, гнев, ненависть — на этих четырех чувствах строятся два новых мини-романа бельгийской писательницы, которые впервые выходят на русском языке. Пересказывать и без того сжатые до телеграфности и эмоциональные до предела тексты Нотомб — дело неблагодарное, поэтому заранее будем считать, что попытка не засчитана. Тем не менее. Героиня первого романа книги «Тайны сердца» Диана родилась во внешне благополучной семье. Ее мать, Мари — первая красавица регионального французского городка, хотя и из небогатой семьи. Отец, Оливье — сын аптекаря и самый завидный жених. Он любит ее без памяти, она наслаждается обращенными к ней ревнивыми взглядами. Но молодость (читай «счастье») длится недолго — вскоре девушка понимает, что ждет ребенка. И хотя потенциальный муж и родня с обеих сторон счастливы такому повороту событий, Мари впадает в глубокую депрессию: реализовать ее истинное призвание — вызывать ревность — ей почти не удалось. Ее молодость закончилась в 20 лет появлением дочери Дианы. И Мари начинает ревновать окружающих к девочке, благо Диане не повезло родиться умницей и красавицей. Всю жизнь, особенно после рождения младшего брата, и уж тем более после появления на свет младшей сестры, которая приняла на себя лавину поздно проснувшейся материнской любви, Диана будет чувствовать себя несчастной. Уже став взрослой, она познакомится с девочкой, чья мать не просто не любит ее — в этих отношениях речь идет не о материнской ревности к красоте или уму дочери. Это будет ребенок, который растет под игом материнского презрения. И тогда Диана поймет, что ее случай еще не худший. Второй роман книги «Загадка имени» — еще более лаконичный и страшный: если ревность — это оборотная сторона любви, то здесь движущими силами оказываются гнев и ненависть. Девушка цинично отвергает ухаживания молодого человека ради более перспективного избранника — о чем ему честно и сообщает во время последнего секса. Ее выбор оказывается удачным: она живет в престижном районе Парижа, растит трех дочерей, они учатся в хороших учебных заведениях. Отвергнутый поклонник прыгает выше головы, чтобы спустя годы доказать бывшей возлюбленной, что она была неправа: он женится по расчету, заводит ребенка по расчету, достигает высокого положения в обществе, но не любит ни жену, ни дочь, ни, в конечном счете, себя. В результате все несчастливы, но мужчина — несчастнее всех. И хотя Амели Нотомб по-прежнему рассказывает жесткие истории с жестоким финалом (все романы Нотомб — не лишенная автобиографичности хроника тех или иных патологических отношений с жизнью), по сравнению с ее романами 20-летней давности эти сюжеты наполнены гуманизмом. Повзрослевшая писательница (она 1966 года рождения) научилась не только судить человеческие недостатки и слабости, которые по-прежнему высвечивает с хирургической точностью и беспощадностью, но и прощать своих героев. Правда, некоторых — только после их смерти. Ирвин Уэлш «Резьба по живому» (перевод В. Нугатова, изд-во «Азбука») Самый отвязный герой «На игле» и «Порно» Фрэнк Бегби отсидел, постарел, образумился, переехал из Шотландии в Калифорнию, женился на молодой красавице, родил двух дочек, с которыми с удовольствием возится на пляже и меняет им подгузники. Теперь на предложение выпить он топит гаванские сигары в односолодовом вискаре, разлитом по бокалам эдинбургского хрусталя, контролирует вспышки гнева, а когда становится совсем невмоготу — пишет картины и ваяет скульптуры: он модный художник, чьи работы продаются за большие деньги. Надо сказать, что первая часть романа, описывающая семейную идиллию бывшего отморозка, вышла какой-то натянутой — как будто Ирвин Уэлш сам себе не верит, что его Бегби может прожить такой жизнью хоть один день. Но, впрочем, вскоре все встает на свои места: из телефонного звонка сестры Бегби узнает, что его старший сын Шон, торчок и ушлепок, зверски убит. Отнюдь не убитый горем отец все же решает, что будет правильно слетать в Эдинбург, похоронить беспокойного потомка, а заодно выяснить по старым каналам, что произошло. Дальнейшее роуд-муви, состоящее из встреч с персонажами прошлой жизни — сестрой, ее мужем, средним сыном, младшим сыном, которого Бегби видит впервые, бывшей женой и телкой покойного сына, — своим сарказмом до умиления напоминает раннего Уэлша. Как бы ни был крут Бегби в своей прошлой грешной жизни или теперешней праведной, в родном городе ему надают по рогам. И хотя в солнечную Калифорнию он будет возвращаться относительно невредимым и в сопровождении любящей жены, автор рассыплет по тексту достаточное количество намеков, что не все так радужно, как хотелось бы думать любителям сентиментальных хеппи-эндов. Дремлющий демон Бегби еще даст о себе знать. Карл Уве Кнаусгор «Прощание» (перевод И. Стребловой, изд-во «Синдбад») Представьте себе обычного человека, женатого вторым браком, отца многодетного семейства. Представьте себе, что этот обычный, ничем не примечательный человек в своей голове наговаривает монолог о своей жизни. Представьте себе, что в этом монологе он настолько честен, что проговаривает даже самые неприятные, неловкие и стыдные моменты. А теперь представьте себе, что он все это делает не в голове, а пишет в соцсетях. Ну и, наконец, представьте себе, что все эти посты в соцсетях — не посты, а связный, гладкий текст, опубликованный в виде книги, — и вы получите точное представление о том, что такое нашумевший проект норвежского писателя Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба», первый том которого (из шести) «Прощание» вышел на русском языке. «Мне скоро сорок, а там, глядишь, стукнет и пятьдесят. В пятьдесят уже недалеко до шестидесяти. Будет шестьдесят — глядишь, скоро семьдесят. А там и все. Тогда надгробная надпись может выглядеть так: «Он мужественно жизнь влачил. Вот оттого и опочил». (...) «Когда ты начинаешь лучше разбираться в мире, слабеет не только боль, которую он способен тебе причинить, но бледнеют те смыслы, которые он в себе несет. Постигать мир — значит несколько от него дистанцироваться». Поэтому Кнаусгор решает не дожидаться старости, а начать постигать и дистанцироваться, пока он еще принадлежит этому миру, пока он активно живет свою жизнь, кормит, купает, разнимает, укладывает вечером спать детей и отводит их утром в сад. «Искусство жить — вот о чем я веду речь», — пишет Кнаусгор, но в его случае речь идет не о чем-то выдающемся, не об экзотических путешествиях, не о сложной и запутанной личной жизни, не о гедонизме или каких-то особенных привычках, граничащих с извращениями. Искусство жить, по Кнаусгору, — это обычные, знакомые всем рутина и быт, нареченные искусством, описанные и написанные как литературное произведение и уже тем самым превращенные в нечто из ряда вон выходящее. Как реди-мейд, символом которого стал писсуар Дюшана. Такое искусство можно не любить, можно от него отворачиваться, можно им возмущаться, но не сталкиваться с ним каждый день никак нельзя — оно совершенно точно вокруг нас.