Как россияне провели время в Италии и причем тут треш и неразбериха

В Италии, а самом юге региона Апулия, прошел фестиваль «Связи с ей». Несколько десятков участников, среди которых режиссеры, художники, поэты и музыканты, подготовили для итальянцев специальную программу. Впрочем, с самого начала что-то пошло не так. Свидетелем происходящего стал специальный корреспондент «Ленты.ру» Петр Каменченко. Хочу рассказать вам о невероятном русском фестивале «Связи с ей», случившемся на набойке каблучка итальянского сапога. Но вначале — короткое отступление. Для контраста. За последние полтора года я был в Италии дважды, и оба раза на фестивалях. В первый раз довольно случайно попал в компанию российских блогеров. Эти мальчики и девочки непрерывно переодевались, принимали позы и делали селфи — сотни селфи на фоне всего возможного. Тут же постили их и слали друг другу лайки — тысячи лайков. В Милане, пока я стоял в очереди в собор и покупал подарки детям, женам и друзьям, блогеры и блогерши бегали по дорогим бутикам, наряжались в модные тряпки, селфились и выставляли результаты на своих страничках. Любопытно, что ни одной вещи никто из них так и не купил. Зачем, ведь фоточка уже есть. Как говорят, один мальчик не сфотографировал обед — считай, остался голодным. Бывает и наоборот. Как-то вечером я спросил девушку-блогера, во сколько у нас завтрак. «Я тебе в группе отвечу», — даже не посмотрев в мою сторону, ответила барышня. «В какой группе?» — не понял я. «А разве тебя нет в нашей группе?» Вот так мы и общались. Зато все «мероприятия» начинались вовремя, никто больше чем на пять минут не опаздывал, а заявленная программа была выполнена на сто процентов. На этот раз все происходило ровно наоборот. Мероприятия начинались на полтора — три часа позже объявленного времени, если вообще начинались. Арендовали два микроавтобуса — без водителей. В результате я в порядке взаимопомощи три дня водил автобус с немецкими номерами по местным горным серпантинам — наугад, без навигатора, без документов и даже без прав, оставшихся в Москве. Где включаются фары ближнего света у автобуса, я тоже понял не сразу, поэтому ночью некоторое время, подъезжая к поворотам, держал одним пальцем дальний свет, запоминая дорогу, и дальше двигался впотьмах. Поехали в другой город смотреть фильм Саши Липницкого — оказалось, что там нет проектора. Отправились выступать на пляж — не привезли аппарат. Концерт «(от) Звуков Му», проходивший в старинном замке, начался с задержкой в четыре часа. Все это время на площадке выступала местная детская самодеятельность — как оказалось, именно в этот день они устраивают детский концерт уже 47 лет подряд. Около 11 ночи дети закончили пиликать, и их папы и мамы разошлись по домам, смотреть телесериалы. «(От) Звуки» выступали перед десятком итальянцев. Но как выступали! Вот это был концерт! И все же, несмотря на накладки, неразбериху, треш и хоррор, фестиваль получился. Временами это походило на опасное приключение, временами на сумасшествие, но сумасшествие спонтанное и веселое. А иначе и быть не могло, ведь фестиваль даже назывался не пойми (черти) как — «Связи с ей», и проводила его ассоциация «Человек Макак» в лице Ивана Бандерблога, его жены Виктории и их пятерых детей от 10 лет до 6 месяцев. За четыре дня фестиваля мое отношение к Ване менялось неоднократно: симпатяга, хиппи, милейший человек, сумасшедший, жертва обстоятельств, жулик, нет — все-таки хиппи и симпатяга… Заявленная программа «Связи с ей» была абсолютно эклектична. Режиссер Сергей Соловьев заболел и не приехал. Пассионария Люба Аркус привезла фильм «Антон тут рядом», ставший лауреатом Венецианского фестиваля, о мальчике аутисте, которого никто, кроме нее самой, не любит. На встрече с итальянскими коллегами Люба заявила, что «все психиатры — тупые сволочи», российские интернаты для психохроников — «освенцимы», «от приема лекарств люди становятся полными идиотами», а всю систему государственной психиатрической помощи нужно безжалостно разрушить. Переубеждать женщину, обладающую столь мощной харизмой, было совершенно бесполезно, да и не нужно. Система ригидна и крайне консервативна, и чтобы заставить ее хоть как-то встревожиться и начать эволюционировать, необходимы именно такие буйные пассионарии. Итальянцы кивали головами — мол, у них те же проблемы. Гуру отечественного рока Саша Липницкий (ака Липа) должен был показать фильм о Викторе Суходреве, легендарном переводчике Никиты Хрущева и Леонида Брежнева, профессионализм и такт которого не раз спасали мир. По мнению Человека Макака, итальянцы до сих пор любят коммунизм, и все, что с ним связано, им интересно. Фильма ни мы, ни они так и не увидели (та самая история с проектором), зато посмотрели Сашино кино о «Машине времени» и, что ценнее, услышали множество баек из музыкальной жизни — Липницкий прекрасный рассказчик. Вот одна из них. В конце 1980-х в Рим на фестиваль, устроенный на деньги КПСС газетой итальянских коммунистов Unita, приехали «Звуки Му», «Браво», АВИА, «Телевизор» и «Кино». Выступать должны были в парке, раньше носившем имя Бенито Муссолини. Когда Витя Цой узнал, что в парке Муссолини собрались одни коммунисты, выходить на сцену отказался: «Не буду играть. Дома надоели». Намечался большой скандал. Ситуацию счастливо разрулил неожиданно налетевший смерч, буквально снесший сцену. Восходящая звезда поп/рок сцены Галя Босая, только что вернувшаяся из тура по Америке (16 концертов) и вся в красном, выступила в замке городка Андрано с сольной программой, с «(от)Звуками Му», а затем исполнила программу «12 псалмов» в католическом храме Святого Ипатия в городе Тиджиано. Добрейший мультиинструменталист Леша Плюснин (ака Плюха) играл на пляже с детьми-аутистами в перкуссию. Леша разработал собственную методику музыкотерапии для людей с ограниченными возможностями и лично продемонстрировал ее итальянским товарищам. Суть методики в описании автора приведена ниже. Художник, поэт и музыкант Герман Виноградов пел, танцевал, играл на гантелях, крутил на голове костыли и имел успех. И это только часть программы, за которую Иван Бандерлог, он же Человек Макак, выложил из своего кармана по одним сведениям — 10 тысяч евро, а по другим — все 15. — В Италию мы попали совершенно случайно восемь лет назад. Выступали на местечковом фестивале в Болгарии с музыкально-театральным перформансом «Человек Макак», и там моя жена нашла бесплатные билеты в Венецию. Какая-то промоакция проходила. Мы в Италии никогда не были, а тут такая возможность. Полетели! Наш украинский саксофонист дал нам номер телефона своего итальянского друга — звукорежиссера Стефана. Потом оказалось, что в Индии он познакомился с девушкой, которая знала одного парня, у которого была подруга, которая знала этого звукорежиссера. Мы взяли номер телефона Стефана и полетели в Венецию. Я, моя жена и двое наших детей. Иванке тогда было два года, а Викентию — десять месяцев. Пару дней погуляли по городу, а потом из телефона-автомата позвонили Стефану. И он нам на очень хорошем английском ответил: «Да ребята, приезжайте, никаких проблем». С чего у нас возникло два заблуждения: во-первых, что такое гостеприимство в характере итальянцев, и во-вторых, что здесь все прекрасно знают английский. И то, и другое неверно. Люди здесь не то что по-английски, они и по-итальянски толком не говорят. В каждой деревне свое наречие. Мы думали, что Стефан живет где-то на севере, а оказалось — совсем наоборот. Это была крайняя юго-восточная точка Италии. И мы отправились на юг через всю страну автостопом. Стефан принял нас прекрасно. Он жил недалеко от города Лече, по соседству с виллой небезызвестного Аль Бано. Дом стоял в оливковой роще, там была прекрасная студия звукозаписи, и всю первую неделю он возил нас по самым интересным местам региона. По местам, о которых даже местные жители не все знают. Может быть, он рассчитывал таким образом наладить какие-то связи, хотел, чтобы к нему приезжали записываться артисты из России… Нам все очень понравилось, и на следующий год мы опять приехали. Русский человек ведь как — если его один раз пригласили на званый ужин, он потом туда будет все время ходить. Почему нет? Мы бы его тоже с удовольствием в России приняли. Во второй раз нас встретили уже значительно холоднее. А подруга Стефана так и вовсе была настроена к нам враждебно. У нас как принято — если друзья к нам приезжают, то живут бесплатно. Никто не предложит им за еду заплатить или за стирку постельного белья. Я думал, что и у них так же. А тут — нет! А на третий год мы приехали с тремя детьми, с палаткой и встали у моря. Жена была беременна, на восьмом месяце. По утрам мы варили кашу костре, что итальянцам вообще казалось дико. Викинги приплыли! Местные решили, что мы беженцы. На третий день к нам пришла полиция. Было 11 часов ночи, и они нам предложили уйти. На что я ответил: «Я нормальный трезвый человек, у меня тут дети, и я никуда отсюда не уйду. Какого черта! Разбирайся с местными парнями, которые приходят на пляж, пьют, бьют стекло». Это на них подействовало, и потом они приходили к нам здороваться. Местные жители стали приносить угощения, печенье детишкам, а однажды даже целую курицу. Возвращаться рожать в Россию было уже поздно. Немного денег у нас было, и мы арендовали дом. А дальше было всякое... Я играл концерты, за которые платили ничтожно мало. Доходило и до стрит-арта: Виктория выступала моделью, а я ее разрисовывал. Это пользовалось успехом. Здесь ведь как — даже если ты очень хороший футболист, но русский, приехав сюда, ты будешь сидеть на скамейке запасных, потому что они будут ставить своих. Итальянцы очень завистливые. Русский, по их мнению, должен убирать и мыть. Либо должен все скупить и стать баем — это другой вариант. Или олигарх, который ищет магазин Rolex в любой деревне, или полотер. Здесь очень мало знают о России. Для них мы — водка, Путин и русская жена. И это все. Но мы же гораздо богаче. И мы решили сделать кинофестиваль, театральный фестиваль, музыкальный… Показать все, что только возможно в мире культуры и арта. Россия на 360 градусов! Я нашел работу в самом крупном театре в Саленто (коммуна в провинции Салерно на юго-западе Италии — прим. «Ленты.ру»), делал для них сценографию, писал музыку, играл спектакли и давал консультации, поскольку они ставили тогда русскую классику — «Бесов» Достоевского и «Женитьбу» Гоголя. Вот почему мы назвали этот фестиваль «Связи с ей». Потому что это связи с Россией и с Италией… А вот с Америкей уже почему-то не получается. Это интернациональная и мультикультурная идея. Мы хотим познакомить итальянцев с максимальным количеством наших особенностей. Чем больше ты знаешь — тем больше возможностей для взаимодействия. Цель фестиваля — начать это взаимодействие. Поэтому и столь разный состав участников. А почему у нас не все получилось? Я не принадлежу ни к какой партии, а крупные мероприятия тут проводятся только на политической основе. Правительство региона не захотело нам помочь. Давали обещания, но ничего реально не сделали. Они всегда хотят денег. Коррупция здесь невероятная! В бюджеты любого проекта уже вбиты откаты. Если отката нет, тебе просто не привезут аппаратуру, что и произошло. Итальянцы — необязательная нация. Слово для них не имеет никакого значения. Сегодня они говорят одно, а завтра — совсем другое. По сравнению с ними мы немцы. И лгут на всех уровнях, начиная от правительства и заканчивая обычными человеческими отношениями. Даже священнослужители. Деньги для итальянцев — это что-то нереальное. Ты можешь купить у них все, даже место в раю. Однажды мы привезли на кинофестиваль в Москву делегацию из Апулии. Такси стоит у нас копейки, так трое итальянцев 20 минут из машины не вылезали, потому что никак не могли 200 рублей на троих поделить. Я не оправдываюсь, у нас действительно многое не получилось. Мы проводили — и весьма успешно — гораздо более сложные мероприятия. У нас были договоренности, но итальянцы меня просто подставили. В результате фестиваль, который должны были делать человек двадцать, сделали мы с женой и детьми. Но ведь получилось же! Весело же было… Остается объяснить, почему Человек Макак (или CHeLoveK MaKAK). На мой взгляд, Человек Макак — это отправная точка развития и одновременно пункт невозврата. На данном этапе, когда сила прогресса завела человека разумного в эволюционный тупик, стоило бы вспомнить о том, что еще можно слезть с пальмы и направится к познанию того, что гордо зовется именем ЧЕЛОВЕК. А еще Человек Макак — это супергерой. Есть Человек Паук, Человек Летучая мышь. Они способны на великие подвиги. А на что же тогда способен Человек Макак… — Я никакой специальной методики не придумывал. Это произошло случайно. Каким-то образом я затесался в пару проектов с детьми с ограниченными возможностями. Рассказывал им, как делается музыка, как она записывается, о театре, о мультипликации. Но потом я понял, что рассказывать что-то аутистам, учить их обычными, традиционными методами совершенно бесперспективно. Большинство из них не считывает вербальную информацию, а если считывают, то непонятно, как они ее внутри себя обрабатывают. Поэтому даже самые простые музыкальные концепции донести до них не просто трудно, а невозможно. И тогда я начал с ними играть. У меня всю жизнь была проблема с перкуссией. Я играю практически на всех инструментах, но с перкуссией у меня всегда была какая-то проблема. Я играю только простые формулы. Возможно, это связано с зажатостью мышц рук. Я взял джембе и начал просто барабанить, разрабатывать свою собственную технику игры. Музыка, которую я играл, была по сути электронная, диджейская. И в тот момент, когда у меня начало что-то получаться, ребята, которые сидели со мной в одной комнате, а в руках у них были всякие погремушки, вдруг тоже начали играть. И чем больше было музыки — как неосознанного, почти материального тела, которое вначале нужно расталкивать, чтобы оно запустилось, а потом его трудно уже остановить (в роке мы называем это драйв), тем сложнее было прекратить играть. Этот опыт превратился в серию терапевтических занятий, потому что музыка очень благоприятно влияла на ребят, у которых были проблемы с самодисциплиной, с гиперактивностью. На обычных занятиях они не могли даже несколько минут усидеть на одном месте, вскакивали, прыгали, уходили из комнаты, мешали другим. Основная проблема аутистов — сложность в общении. Музыка может быть агентом, который осуществляет коммуникацию между людьми, лишенными вербального общения. У меня в оркестре многие ребята не общаются вербально, но во время наших музыкальных экзерсисов они очевидно общаются, поэтому основа нашей музыки — импровизационная. И если даже с точки зрения обычных людей они не умеют играть на инструментах, то позвякивая, стуча и посвистывая они коммуницируют. При этом они готовы углубиться не просто в себя, как они обычно делают, а в некую общую атмосферу, которую создает совместная импровизация. Они начинают коммуницировать со мной как с ведущим, а затем и между собой на музыкальном уровне, как это делают обычные музыканты. И в какой-то момент я вдруг услышал, что вот эта еще далеко не музыка начинает обрастать чертами настоящей музыки. Я вдруг услышал Муслимгаузе (британский мультиинструменталист — прим. «Ленты.ру»). У этих ребят есть уникальная особенность: они никогда не подыгрывают. Я ненавижу, когда люди подыгрывают, и из-за этого ненавижу джемы, потому что там все друг другу подыгрывают. Кто-то один тащит, а остальные ему подыгрывают. Аутисты не подыгрывают, они могут начать свой ритм, он может быть мимо, этот ритм, но они всю вещь будут его держать. А когда это так, то это можно использовать как краску, даже если она формально не складывается в заданный тобой размер. И так появился оркестр. Хотя я совсем не уверен, что они понимают музыку так же, как мы. Я влюблен в этих ребят, мне очень импонирует ограниченное вербальное общение, непосредственность, отсутствие клише даже в простейших вопросах общения. Ты можешь прийти с утра, и никто с тобой не поздоровается — не потому, что они невежливые, а потому, что им даже в голову не приходит, что этот ритуал необходим к исполнению. В оркестре есть ребята с гениальными способностями. У двоих не просто абсолютный слух, который у академических скрипачей развивается, — у них дар природный, подкрепленный музыкальным образованием. Им ставишь музыку — любую, с любого носителя, музыку, которую они никогда не слышали, один раз проигрываешь — и они сразу ее играют. Не подбирая, не выясняя, в какой это тональности, сразу играют один в один, как слышат. Эта суперспособность к воспроизведению повергает в шок профессиональных музыкантов. Мы только что писали второй альбом на студии, и там было несколько приглашенных музыкантов, в том числе первая труба Георгиевского оркестра. Когда я ему это продемонстрировал, он не мог в это поверить. Рассказ о фестивале «Связи с ей» будет неполным, если не сказать хотя бы несколько слов о месте его проведения. Узнать и понять Апулию за четыре дня невозможно. В памяти остались горные серпантины дорог, где едва разъедутся два автомобиля. Языки застывшей лавы, уходящие в море. Термы с вонючей серной водой. Каменные городки-деревни, налепленные вокруг средневековых замков-крепостей. Граппа и овечий сыр, трехметровая пицца и ночная тарантелла. Местное пиво на оливках, Адриано Челентано у ночного портье. Кот в сапогах на мозаике XI века, стена черепов гордых жителей Отранто, не пожелавших изменить вере и казненных турками в 1480 году. Сухая жара и грохот кондиционера в номере гостиницы (как будто сосед всю ночь стену сверлит). Аэропорт Бари (не Алибасова), где тебя никто не обыскивает и не заставляет снимать ботинки и носки… Место, куда хочется вернуться, чтобы узнать его, понять и, возможно, полюбить. P.S. «Лента.ру» благодарит ресторан «Villino» (Санта-Чезареа-Терме) за несравненную пасту, а Джи Джи Чиркетто, владельца фермы в Ортелле, за оригинальную интерпретацию «калинки-малинки» и великолепную тарантеллу.