Увидеть орган изнутри. Культуролог рассказывает о ценностях и конкуренции

Жительница областного центра Ольга Васильева планирует водить горожан на экскурсии на театральные репетиции, в закулисье музеев и других учреждений культуры — туда, где обычному зрителю вход запрещён. Корреспондент «АиФ в Кузбассе» поговорил с организатором экскурсий о том, кому вообще нужно закулисье и чем провинциальный город может привлечь туристов. Театр — это не только актёры Наталья Исаева, «АиФ в Кузбассе»: Ольга, на совещаниях по развитию культуры часто говорят о том, что залы театров не всегда заполнены, а в музеях нет очередей за билетами. А вы сами часто туда ходите? Почему стало недостаточно просто смотреть спектакль и слушать концерт, а захотелось увидеть театральную кухню? Ольга Васильева Ольга Васильева: Я сама музыкант и большую часть жизни провела на сцене и в закулисье, много общалась с режиссёрами, звукооператорами, постановщиками. Знаю, насколько это интересно. Для меня процесс всегда был важнее самого результата. Репетиции проходят весело и легко, а когда выходишь на сцену, всё немного сжимается, появляется некоторый пафос. Не всегда театрам удаётся сделать по-настоящему живую постановку, после которой зрители уходят немного другими. Должно совпасть множество нюансов, начиная от общей атмосферы, температуры, вентиляции, декораций, настроя артистов и зрителей. Иногда на результат могут повлиять невыключенные мобильные телефоны. Я прекрасно понимаю тех людей, кто вообще не ходит в театры или музеи. Это нормально. Просто сегодня не вижу такого актуального продукта, который бы всем был интересен. Как это происходило, к примеру, в начале 1960-х годов, когда только открыли драмтеатр и за билетами выстраивалась огромная очередь на улице. Сейчас у большинства горожан нет активного запроса на культурный продукт, иногда походы в те же музеи и театры организуют, распространяя билеты по школам. В итоге у людей складывается представление, что культура — это некая «обязаловка». Конечно, хочется другого. Это я заметила по тем, кто ходит на наши экскурсии «Внутри и снаружи». Они не хотят просто слушать гида или смотреть что-то готовое, им надо самим участвовать, наблюдать за процессом создания. Мы уже успели побывать в закулисье филармонии, познакомились с историей, побывали на репетиции духового оркестра. Тогда мы стояли на сцене за спинами музыкантов, которые были одеты в повседневную одежду, и это было очень необычно. Потом каждый рассказывал о своём инструменте, отвечал на вопросы, часто на совсем простые, даже детские. К примеру, не болят ли щёки у духовиков, не кружится ли голова, зачем размачивают мунд­штук? В обычной жизни сделать это невозможно, ведь после концерта нам дают возможность лишь поаплодировать. Поделиться впечатлениями, задать вопросы, к сожалению, не можем. – Не боитесь, что театры и музеи не пойдут навстречу и в последний момент откажутся пускать в закулисье? – Потребовался год, чтобы мы попали в закулисье филармонии. Было непонимание, но постепенно, мне кажется, ситуация меняется. С одной стороны, понятно, что закулисье — это дело интимное, профессиональная работа, которой нельзя мешать. Но открытость — это мировой тренд. Что же мешает нашим учреждениям культуры стать частью мировых процессов? Моя хорошая знакомая год назад уехала в Швецию, и однажды она попала на совершенно бесплатную репетицию симфонического оркестра. Зрители тихонько сидели на балконе и наблюдали, как музыканты репетируют симфонию Моцарта. Там это налаженный процесс: через подобные мероприятия происходит знакомство с культурой. И это здорово! Некоторые московские театры тоже уже начали продавать билеты на репетиции. Местные учреждения культуры не видят того «жемчуга», что лежит под ногами. Экскурсия — это новый способ взаимодействия со зрителем. Сильное впечатление на нас произвела «начинка» органа. Оказывается, там две тысячи труб — и огромных, как водосточные, и совсем маленьких, с шариковую ручку. Нам рассказали, зачем органисту нужно зеркало и с помощью чего меняются регистры. В областной библиотеке мы спускались в хранилище, были в отделе, где нам показали самую старую рукописную книгу и самую маленькую. Посмотрели, на каких станках работают сотрудники переплётного цеха. До сих пор используют очень тонкую, но плотную бумагу, которую закупили ещё в 1970-е годы. Говорят, её ещё надолго хватит. Также отрадно, что в библиотеке бережно сохранена роспись новокузнецкого художника Александра Суслова, в отличие от музыкального театра, где во время ремонта её закрасили. Когда мы попали в бутафорский цех драмтеатра, увидели чемодан с фальшивыми деньгами, которые используют в спектакле. Для нас открыли секрет, как из чая делают «виски», и ещё много всего интересного, ведь театр — это не только актёры. Сколько оркестровых ям в Кемерове, сколько весит театральная люстра и каким образом её моют? Это всё интересно и добавляет изюминку в обыденную жизнь. В ближайших планах у нас попасть в закулисье музея ИЗО. Музейщики часто ошибочно думают, что мы хотим пробраться в фонды, куда заходить категорически нельзя. Но нас интересует другое. В музее много сотрудников, которых мы не видим, к примеру, смотрители и хранители. Чем они занимаются? Кто и как готовит выставку? Какая температура и влажность нужна для хранения картин? Не гид, а проводник – Уверены, что наберёте зрителей? Кемеровчане пойдут изучать закулисье своего города? – У нас уже есть небольшое сообщество тех, кто постоянно посещает экскурсии. И их количество растёт. Если раньше на третьем трамвае в Кировский район набиралась группа в семь–восемь человек, то сегодня их 30. Нам даже в социальных сетях пишут свои предложения, куда бы хотелось сходить и что посмотреть. Бывает, даже на улице прохожие подходят и говорят, что давно наблюдают за нами в социальных сетях, но всё что-то как-то не получалось принять участие. То есть запрос и интерес есть. Экскурсии становятся новым видом досуга. Тем и маршрутов — нескончаемое множество! Конечно, хотелось бы, чтобы для этого проекта учреждения культуры предоставляли возможность бесплатных посещений закулисья с обязательным отзывом от посетителей, ведь экскурсанты могут и фотоотчёты снимать, и видео записывать. Чем не реклама для того же драмтеатра? – Недавно наткнулась на новость, что в Амстердаме придумали новое развлечение для туристов: супруг-гид на день. Организуют настоящую свадебную церемонию, а потом «муж» проводит экскурсию. Например, на ферму или на крышу библиотеки. Удовольствие стоит 100 евро. Как вы думаете, современный турист заелся и уже обычными вещами его не привлечёшь? В условиях провинциального города такие эксперименты будут уместны? – Именно такие необычные экскурсии наиболее популярны сегодня. Есть даже специальный сайт tripster.ru, где представлен большой выбор не профессиональных гидов, а именно местных проводников. Если взять Санкт-Петербург, половина маршрутов базируется не на архитектуре или истории, а на дворах, крышах, барах. Детям предлагают искать по городу скульптуры зайцев — тоже интересно. Это можно делать и в провинции. В Кемерове много всего интересного, чего обыватель в силу своей загруженности или каких-то бытовых проблем даже не замечает. Традиционные маршруты постепенно уходят. Запрос потребителя поменялся, но это не значит, что люди заелись. Просто человеку важно самому всё попробовать. На первое место выходят не только знания, а эмоции и впечатления. Зачем нам туристы? – А зачем вообще нужны туристы? Какой от них толк простым жителям? Какие маршруты можно составить, чтобы было интересно всем? – Мне кажется, развитие туризма поможет развитию бизнеса, а также формированию позитивного имиджа города и региона у местных жителей. Им самим станет интереснее. Заметила, что многие дети уже с 12–14 лет считают, что здесь ничего нет. Для них круто — это аквапарк в Новосибирске. Хотя у нас есть что показать, куда съездить, чем удивить. Другой вопрос, что не все могут это осознать. К примеру, интересно было бы съездить в Тяжин. Но, к сожалению, там не пускают на завод, где производят сгущёнку. Маршрута нет, значит, и города нет. Хочется сделать экскурсию по «злачным местам» (от слова «злаки» ): пекарням и пивным заводам. Когда человек видит город изнутри, он уже не сможет относиться к нему абстрактно. Он будет им интересоваться.