«Старики» снова в деле: почему Брейгель и Да Винчи вызывают сегодня такой ажиотаж
«Да Винчи — та же рок-звезда», — говорит Арно Аверсен, президент France Billet. Поскольку сайт Лувра не справляется, часть билетов на выставку да Винчи распространяется через Fnac. Так уже было, когда в Париж приезжала Бейонсе. В октябре Лувр покажет пять живописных полотен, включая Мону Лизу, которые да Винчи прихватил с собой, отправляясь в замок Клу по приглашению французского короля Франциска I (где и умер в 1519 году, — эта дата стала формальным поводом для ретроспективы), и больше 120 рисунков и документов из европейских музеев. Через Ла-Манш переправится собрание рисунков да Винчи из коллекции Виндзоров ( их показывают в королевской галерее в Букингемском дворце все лето и часть осени до 13 октября). Лувр работал над выставкой да Винчи десять лет и успел договориться и с британской королевской семьей, и с Британским музеем, и с Лондонской национальной галереей, с Пинакотекой Ватикана, Метрополитен-музеем в Италии и Институтом Франции. Объявленный ранее «Спаситель мира», которого ждали в экспозиции Лувр-Абу-Даби, проданный из собрания Дмитрия Рыболовлева на Christie’s в 2017-м году с мировым рекордом в $450 млн, скорее всего не будет показан в Лувре. Самые сложные переговоры Франция провела с Италией. Два министра культуры встретились в конце февраля в Милане, чтобы лично обсудить этот животрепещущий вопрос. Эти переговоры уже назвали самыми отвественными из тех, что две страны провели друг с другом после Второй мировой. Французы уговаривали Венецию предоставить в аренду «Витрувианского человека», и убедить не жадничать галерею Уффици во Флоренции. Взамен Франция обещает предоставить работы Рафаэля к выставке в честь 500-летия смерти художника. До сих пор не объявлено, предоставит ли «Мадонну Бенуа» Эрмитаж. Из собрания Эрмитажа работа гастролировала лишь трижды: в Париж в 1935, в Вашингтон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес в 1979-м и во Флоренцию в 1984-м. Помимо Да Винчи, в этом году проходят выставки в честь 450-летия со дня смерти Питера Брейгеля Старшего (начало положила ретроспектива в Вене в прошлом году), 350 лет со дня смерти Рембрандта, 500 лет со дня рождения Тинторетто. А в 2020 году во Фландрии откроется год Яна ван Эйка, а в Италии — Рафаэля. Национальные музеи и страны-юбиляры недвусмысленно намекают, что и Брейгель Старший, и его династия, и да Винчи, и Рембрандт — наш современный рок-н-ролл, который живее всех живых и на покой не собирается. «Витальность европейской живописи, оптимизм Ренессанса» — так деликатно определяют их бессмертие искусствоведы. На стендах лондонской Frieze Masters, брюссельской ярмарки BRAFA уже несколько лет часто в пространстве одной галереи показывают современных художников и старых мастеров одновременно. В марте в Маастрихте этот тренд проник на ярмарку искусства TEFAF, а в мае — и на Венецианскую биеннале, где, например, Пушкинский музей представляет работу Тинторетто среди трех видеоинсталляций современных художников. Означает ли это массовое признание в любви? Повлияет ли хайп старых мастеров на арт-рынок? Bзлетят ли цены на работы XIII–XIX веков? При этом современное искусство вежливо посторонится и проверенные временем имена прямо на наших глазах обыграют авторов-современников? Forbes Life разбирается: насколько инвестиционно привлекательна старина, где ее сильные стороны и при чем тут современность. Русские снова покупают Брейгелей «Должно пройти как минимум лет десять, чтобы, посмотрев на динамику цен, мы смогли определить, как, например, повлияла на продажи клана Брейгелей ретроспектива Питера Брейгеля Старшего в венском Музее истории искусств, — говорит Эндрю Флетчер, директор отдела старых мастеров аукционного дома Sotheby’s, Европа. — Старые мастера и современное искусство — это очень разные рынки, разные коллекции и разные люди. Цены на работы старых мастеров устойчиво растут, но, конечно, несопоставимо медленнее по сравнению с тем, что происходило на рынке современного искусства за последние 20 лет. На рынке старых мастеров меньше спекуляций, дутых имен, здесь чище коллекции. Поэтому трудно ожидать, чтобы работы старых мастеров через три года после покупки увеличились в цене на 50%. Но и на рынке старых мастеров есть свои голубые фишки, которые способны непредсказуемо вырасти. Например, сейчас все хотят купить работу итальянского Ренессанса или фламандское искусство. За 20 лет цены выросли в четыре-пять раз, и мы пока не можем дать точного объяснения, почему это происходит. Вообще под «старыми мастерами» мы подразумеваем работы художников, созданные с XIII до середины XIX века, и там, конечно, есть свои поля и ниши, которые никак не пересекаются. Например, рынок Уильяма Тернера очень маленький. По завещанию художника все его «законченные» работы отошли музеям. Поэтому, если на рынке и появляется какая-то работа Тернера, что бывает чрезвычайно редко, цены растут. По нашим данным, в частных руках не более шести значительных работ Тернера. Поэтому, когда в 2014 году на аукцион попал «Вид Рима с Авентинского холма», цена вдвое превысила эстимейт в £15–20 млн и ушла за £30,3 млн. Я знаю коллекционеров, которые сражались за картину, — это была едва ли не единственная возможность купить хорошего Тернера. Это вам не Энди Уорхол и тем более не Герхард Рихтер, который по-прежнему пишет. Арт-рынок зависит от конкретных людей, от коллекционеров. Например, в 1990-х был бум итальянского пейзажа XVIII века, ведуты. В Италии возник пул из десяти миллионеров — собирателей этих картин. Они сражались друг с другом за каждую работу. Но как только они насытились, рынок упал. Десять лет назад рынок Брейгелей был сильнее, чем сейчас. Коллекционеры из России подняли цены в 2005–2010 годах. Потом они ушли, и рынок заметно просел. Но несколько месяцев назад русские вернулись на рынок Брейгелей. То есть, возможно, те же люди, что покупают Брейгелей, увлеклись в этот период чем-то другим, а сейчас вернулись». Старый пес — новые трюки «Влияние династии Брейгелей ощутимо в работах Питера Доига и Джеффа Кунса, в фильмах Тарковского, поэзии Уистона Одена, Уильяма Карлоса Уильямса и Дэвида Боуи», — пишет на сайте Christie’s арт-обозреватель Малколм Коссонс с прозрачным намеком на то, что в современном мире можно находиться под влиянием идей Брейгеля, и не подозревая об этом. Арт-дилер Кирилл Саег из парижской галереи Florence de Voldere считает, что по уровню оптимизма, психологической нюансировке, по выражению радости и хрупкости жизни фламандские живописцы и 600 лет спустя вне конкуренции. На BRAFA на стенде Florence de Voldere подсвеченные фиолетовым люминесцентным светом, словно кадры из фильма, выступают картины фламандского художника позднего Возрождения Абеля Гриммера, пейзаж Денниса ван Алслоота и «Свадебный танец на открытом воздухе» Питера Брейгеля Младшего (продается за €2,7 млн). «На лето мы обмениваемся квартирами с моим другом, арт-дилером из Нью-Йорка, — рассказывает галерист Кирилл Саег. — И вот я просыпаюсь в его квартире, на стене — Марк Ротко. Две полосы. И так каждый день. Другое дело — разглядывать Брейгеля по утрам. Выписана каждая деталь, травинка, выражение лиц, положение рук, гримасы — всякий раз я нахожу что-то новое». В круг интересов галереи входит и современное искусство. По словам Саега, они инвестируют в таких художников, как Ксавье Дешульерс, Александра Зибер, Давид Палмер и Нина Бовассо. Недавно галерея продала в коллекцию Лувра в Абу-Даби работу Дункана Вилли. И все-таки фламандское искусство XVI–XVIII веков, на его взгляд, не сравнимо ни с чем: «Представьте, в 2019 году на арт-рынке 100 работ старых мастеров, на следующий год — меньше. А у меня есть три Питера Брейгеля Младшего — найти их было нелегко. Вкусы меняются, но качество старых мастеров остается, и цены на них растут всегда». На стенде галереи De Backker Medieval Art — «Мадонна со святыми», работа нюрнбергского мастера 1450–1460-х годов (€375 000), а рядом с ней — абстрактные полотна современного французского художника японского происхождения Хироси Харада, инсталляции из дерева и стали Оливье де Ку (€6000). «Мы 15 лет продаем средневековое искусство, — рассказывает Питер де Беккер, владелец галереи. — А моя жена увлекается современным искусством. И мы пару лет назад выставили Средневековье и современную живопись сначала в галерее, а потом на ярмарке. Оказалось, что вместе они смотрятся органично, не отрицая, а дополняя друг друга. То, что казалось немыслимым еще лет десять назад, сегодня не шокирует. У нас есть клиенты, которые покупают и современную, и средневековую живопись, и все это мирно уживается в их домах. Да что там говорить, мы и сами так живем». «Год назад мы совершили странный поступок, — говорит Габриэла Cисманн, владелица парижской Galerie Sismann. — Впервые за 20 лет существования галереи мы показали на лондонской Masterpiece керамику современного художника, фламандца Йохана Кретена, Odore di Femmina — Brain Drain II («Запах женщины — Утечка мозгов II»). То есть висел некий абстрактный объект провокационных форм ярких цветов, а вокруг — чувственные беломраморные наяды, путти, сфинксы и Мария Магдалина из Рима начала XVIII века. Все вместе выглядело, прямо скажем, неожиданно». Галерея супругов Сисманн — единственная в Европе, где собрана европейская скульптура от Средневековья до XVIII века, среди ее покупателей Метрополитен-музей, Лувр, парижский Музей Средневековья. Фламандцы нашего времени Для Яна Фабра, пожалуй, самого известного из ныне живущих фламандских мастеров (на BRAFA его позолоченный скульптурный мозг продавали за €135 000 за работу), вопрос взаимодействия с классиками давно решен. О том, какое значение имеют Питер Брейгель Старший и другие старые фламандские мастера в наше время, Ян Фабр говорит так: Старые фламандские мастера дают мне понимание того, что как художник я карлик, родившийся в стране гигантов. Я до сих пор подворовываю у великих. Например, я обязательно беру с собой копии Рубенса, когда работаю над постановкой света в своих театральных проектах. В своей мастерской я по-прежнему пытаюсь научиться писать, как Иероним Босх. Он и сейчас бесподобный провокатор, гораздо более современный, чем многие современные художники. Это он вдохновил меня на многие скульптуры и инсталляции. Как вы выбираете материалы для своих проектов? Я раб своих идей. Материал сам диктует, каким он должен быть. Последние 40 лет у меня два любимых материала: синие чернила шариковой ручки BIC и зеленый цвет крылышек жуков-скарабеев. Эти материалы и краски перекидывают мостик во времени, от настоящего в прошлое, к старинным живописцам. Голубой — очень важный цвет во фламандской живописи, для получения голубого пигмента использовали драгоценный камень ляпис лазурит, голубым писали гиматий Девы Марии. А моя инсталляция «Небеса наслаждения» в Королевском дворце Брюсселя создана из 1,5 млн крыльев жуков-скарабеев в знак восхищения зеленым цветом в картине Босха «Сад наслаждений». Как объяснить невероятный успех выставки Брейгеля в Вене? Что должен сделать художник, чтобы его взяли в будущее? Питер Брейгель Старший — великий фламандский мастер, у него я много чего позаимствовал для своих работ. Например, у меня есть скульптуры по мотивам его рисунков. Брейгель для меня — воплощение всего бельгийского искусства, праздник человеческого существования и всех его недостатков. Многие фламандские и бельгийские художники проповедуют идеи наслаждения жизнью. Их герои танцуют, едят, пьют, поют. Секс, драгз, рок-н-ролл. Всякий великий художник говорит не со своими современниками, он продолжает диалог с другими, уже умершими великими. Настоящий провидец не делает ставку на сегодняшний день, он играет с будущим. И в этот самый момент он «дитя своего времени».
