Особенности революционной манипуляции

Социальные сети полны благородного негодования на полицию, разогнавшую несанкционированный митинг против недопуска ряда депутатов к выборам Мосгордумы – и не самые плохие люди возвышают свой голос против ужасов тирании. Однако, по мере того, как «слушаешь музыку революции» за всем этим пафосом начинает ощущаться некоторый запах рыбы – если не сказать, крысы. Мы это уже видели, меньше шести лет назад, в Киеве – взрыв негодования на «зверское избиение студентов». Дальнейшее известно – в частности, известно, что люди, негодовавшие на невыносимую жестокость резиновых дубинок, довольно скоро одобрили артиллерийские обстрелы густонаселенных жилых районов в Донецкой и Луганской областях, при которых мирные обыватели гибли и получали увечья. Когда люди негодуют на дубинки, но спокойно переносят «грады» – это явно не возмущение человечности против насилия. Гораздо более масштабное и жестокое насилие – когда оно совершается «своей» стороной – охотно одобряется. Это что-то совсем другое. И нам стоит попытаться понять, что именно. Беседуя со сторонниками протеста, нельзя не заметить крайней несогласованности их утверждений – иногда у одного и того же человека, иногда в пределах одного и того же абзаца. С одной стороны, люди говорят о том, что их цели совершенно законны, они выступают за свои нарушенные права, и все, чего они требуют – это соблюдать конституцию. Сравнивать их с революционерами 1917 года несправедливо и возмутительно. С другой стороны, люди идут, по призыву своих вождей, на несогласованный митинг, нарушают вполне ясный писанный закон, и подвергаются разгону. Делают ли они это в безвыходной ситуации, когда законные митинги невозможны? Нет. Власти постоянно согласовывают митинги оппозиции – и тогда можно выходить на улицы хоть с карикатурами на Путина, хоть с украинскими флагами, полиция только присмотрит, чтобы вас не побили, и примеров таких согласованных митингов предостаточно. В Петербурге, например, митинг под тем же лозунгом «допускай» прошел совершенно спокойно. Стоит оставаться в рамках закона – и никакие тираны и душители не избивают мирных демонстрантов. Люди говорят о том, что хотят только участия в выборах, что они – оппозиция, а не революционеры. В то же время они настаивают на том, что в рамках режима не существует ни честных выборов, ни честных судов, ни законности вообще. Но как же вы намерены быть оппозицией при таком режиме? Оппозиция действует в рамках существующей политической системы – а не стремится ее разрушить. Если вы стремитесь к «краху режима» вы уже никак не оппозиция, а именно революционеры. Более того, речи о насильственном свержении существующей власти ведутся совершенно открыто – мы можем, например, ознакомиться с постом Геннадия Гудкова в фейсбуке, в котором он говорит, что «нынешний режим вступил в последнюю, финальную фазу – опору на грубую силу и другие неправовые действия (репрессии), которые неизбежно породят ответную силовую реакцию народа и, в конечном итоге, приведут к бесславному краху эпохи путинизма» а также о том, что «В стране, наводненной оружием, взрывчаткой и бойцами, прошедшими «горячие точки» от Чечни до Украины, всегда найдутся специалисты по подрывной работе и конспиративным ячейкам прямого действия» При этом бросается в глаза затрудненность рациональной дискуссии. Можно говорить о том, что несогласованные митинги разгоняются в самых разных, в том числе образцово демократических странах – причем, как правило, гораздо жестче. Можно разъяснять, что отказ от согласования митингов приведет к тому, что на улицы выйдут люди, которые вам совсем не понравятся – и которым не нравитесь вы, и события в Одессе 2 мая 2014 года – это как раз яркий пример того, что бывает, когда в городе есть группы конфликтующих политических активистов, а полиция не исполняет своей работы. Можно обращать внимание на то, что люди, которые сознательно ведут вас на конфликт с полицией, когда его легко можно избежать – вполне сознательные провокаторы. Можно напоминать о совсем недавнем опыте Киевского майдана – и его последствиях. Все это кажется вполне очевидным, когда рассматриваешь ситуацию со стороны. Трудно, однако, перебить эмоциональную волну рациональными доводами – люди слишком взвинчены, чтобы их воспринимать. Вы либо полностью разделяете их негодование на темные силы, которые злобно гнетут, либо зачисляетесь в подлецы и трусы. Как создается такое состояние? Со стороны видно, что мы имеем дело с определенным набором приемов, технологией воздействия – хотя сами протестующие воспримут такую мысль с глубокой обидой. Известное изречение говорит о том, что главная уловка дьявола – заставить вас верить в то, что его не существует. Необходимое условие манипуляции – заставить вас верить в то, что никто вами не манипулирует. И два основных инструмента, которые используются для сокрытия факта манипуляции – это лесть и эмоциональный надрыв. Лесть говорит о том, что вы слишком хороший человек, чтобы быть обманутым. То есть, конечно, сама по себе манипуляция, несомненно, существует – пропаганда успешно обманывает целые народы, превращая их в бессмысленных зомби – но это не про вас. Вы не такой. Вы – умный, самостоятельно мыслящий человек, с ясным разумом и чувствительной совестью, который сознательно встал на сторону добра и правды, искренне возмутившись насилием и ложью. Манипуляции и пропаганде поддаются только глупые, слабые, трусливые и во всех отношения презренные люди – не можете же вы быть из их числа! Само такое предположение невыносимо оскорбительно! Вас, с вашим умом, принципиальностью, стремлением к правде, невозможно обмануть! Лесть подогревает чрезвычайно высокое мнение о вас, о ваших лидерах, и вашей группе в целом – вы люди исключительно высоких моральных и интеллектуальных качеств, вызывающие неподдельное восхищение у всего цивилизованного мира – даже сама ваша наружность необыкновенно прекрасна. О вас с восторгом и одобрением пишут ведущие мировые СМИ. Со стороны это напоминает известную басню из школьной программы, и может показаться смешным, но это отлично работает. Люди ищут одобрения, поддержки, признания их достоинства – это естественная и глубокая человеческая потребность, и обычно люди удовлетворяют ее, формируя прочные отношения, добиваясь успеха в профессиональной сфере, или занимаясь чем-то добрым и полезным. Но все это требует больших усилий и времени; поэтому нет ничего удивительного в том, что люди – вовсе не какие-то особенно глупые и уязвимые, обычные люди – легко вовлекаются в движения, которые обещают удовлетворение этой потребности просто путем выхода на улицу. При этом важно, чтобы вам противостояли абсолютные уроды. Не просто люди, которые заблуждаются, которым не хватает понимания происходящего – а именно свора псов и палачей. Чрезвычайно высокое представление о своей группе подчеркивается утрированно негативным восприятием оппонентов. Режим, который разогнал несанкционированный митинг, как это регулярно происходит и в «цивилизованных странах», оказывается фашистским, палаческим, и вообще воплощением бесконечного зла. Тем прекраснее сияет ваш подвиг – людей, которые бросили ему вызов. Пафос, который при этом возникает, со стороны производит впечатление одновременно жутковатое и комическое. Люди сравнивают пребывание задержанных в автозаке со страданиями жертв тоталитарных режимов ХХ века – причем делают это без малейшей иронии, с глубочайшей серьезностью – что хочется задать им вопрос «и давно вам в концлагерь провели интернет?». Взвинченный пафос – это было хорошо заметно во время Киевского Майдана, заметно и сейчас – является важной частью всей технологии. Людей надо держать в состоянии эмоциональной перегретости, при которой любой анализ, любое трезвое рассмотрение ситуации воспринимается как какая-то невыносимая подлость, признак дурного и бесчестного человека, который не входит в наше собрание героев и праведников. Эти два связанных элемента – лесть и надрывный пафос – эффективно подавляют рациональность. Человеческое сознание блокирует информацию, которая угрожает психологическому комфорту. Если человек уже обрел острое блаженство непоколебимой правоты, если он уже нашел свое место среди рыцарей света и рыцарей добра, то все, что угрожает отнять у него это блаженство, будет отторгаться. При этом важно подчеркнуть – еще и еще раз – что манипуляции поддаются вовсе не какие-то особенно глупые или аморальные люди. Ей поддаются обычные люди, которым может просто не хватать жизненного опыта, чтобы не заглатывать крючок сразу. А заглотив его, от него все труднее и труднее избавиться. Люди склонны защищать свои решения – в том числе, очевидно ошибочные, и чем дороже они обошлись, тем труднее от них отказаться. В ситуации, когда рациональный анализ подавлен, люди делаются уязвимы для манипулятивных приемов, которые со стороны могут показаться смехотворно примитивными. Самый по-детски простой – это восхищение мужеством демонстрантов и упреки в трусости тем, кто их не одобряет. То самое школьное «на слабо». Предполагается, что нежелание идти бодаться с полицией – или, хотя бы, горячо одобрять такие бодания в социальных сетях – может быть мотивировано только страхом. Со стороны это кажется странным – в конце концов, человек может просто не разделять целей демонстрантов. Но лесть, о которой мы уже говорили, побуждает революционера безмерно восхищаться своей смелостью – а это требует, по контрасту, считать всех несогласных трусами. Мы также можем заметить, что товарищи Свердлов, Ульянов, Дзержинский, Троцкий, Джугашвили и другие проявляли несомненную смелость, борясь с царским режимом – и терпели от него всякие неприятности. От этого их дело еще не становится добрым и справедливым. Другой прием – это требование сочувствия. Вы должны сочувствовать человеку, пережившему какую-то неприятность – например, получившему дубинкой по голове, арестованному, или сидящему в тюрьме. Иначе вы бессердечный подлец, а вы же не хотите быть бессердечным подлецом? Прием работает на смешении двух значений слова «сочувствовать» а) сожалеть о бедствии, которое постигло человека (например, вы сочувствуете тяжело заболевшему другу) б) поддерживать чьи-то начинания (например, вы сочувствуете делу борьбы креативного класса) Одно не обязательно связано с другим – можно сочувствовать неприятностям борца с режимом, который высоко вздымал знамя борьбы, а жандармы его побили и оштрафовали, но не сочувствовать самой борьбе. Но эмоциональный надрыв (а это обязательное условие этого манипулятивного приема) не дает входить в такие тонкие различия. Если вам плевать на страдания человека, больно получившего дубинкой по ноге, вы бессердечный подлец, а если не плевать, вы должны поддержать знамя борьбы. Конечно, сочувствие к людям при этом носит крайне избирательный характер – его следует проявлять только и исключительно к жертвам режима и в контексте борьбы с ним. Можно вспомнить, например, кампанию в защиту Надежды Савченко, которая вызывала горячее сочувствие и самые сильные эмоции, пока она томилась в российской тюрьме – и если вы не были циничным негодяем, вы должны были ее горячо жалеть. Но когда она попала уже в украинскую тюрьму и там объявила голодовку, она не вызвала у тех же людей ни малейшего интереса. Более того, если мы допустим, что мечтаемый «крах режима» совершится, и поддерживаемое мировым сообществом новое правительство в Москве начнет обстреливать из орудий города, где поднимется контрреволюционный мятеж, мы можем быть уверены, что их жителям не достанется ни капли сочувствия. Мы уже видели это на идентичном примере. Беда с этим приемом в том, что противники революционеров, сталкиваясь с подобными требованиями сочувствия, и ощущая их фальшь, реагируют с подчеркнутой грубостью и насмешкой – мало побили этих безобразников. Увы, но всякое нарастание ожесточения только работает на смуту. Третий прием – это хорошо известная «ложная альтернатива». Предполагается, что любое недовольство действиями властей должно выражаться в поддержке революционеров. Если вы их не поддерживаете, то вы «пресмыкаетесь перед властью». А если вы находите какие-то действия властей спорными, то ваше место – в рядах протестующих. На самом деле это ложный выбор. Российская Империя не была земным раем, и много чего нуждалось в улучшении – но из этого никак не следует, что поддержать революционеров было правильным поступком. Дело не в том, что власти исключительно добродетельны – а в том, что страстно желаемое некоторыми комментаторами в сети «падение режима» – это катастрофа таких масштабов, которые несопоставимы со всеми возможными претензиями к властям. Если вы с неодобрением реагируете на попытки поджечь дом, в котором вы живете, это не имеет отношения к тому, любите вы или не любите управдома – или вообще управдомом не интересуетесь. Поджигатель, который скажет, что вы позорно пресмыкаетесь перед управдомом, просто проявит непонимание мотивации людей, которые его удерживают. Это не про управдома вообще. Это про нежелание оказаться на пожарище. Что же может защитить людей от манипуляции? Во-первых, смирение, во вторых – охлажденность. Смирение исходит из того, что вы не являетесь кем-то исключительным – и манипулятивные приемы, которые действуют на других, могут действовать и на вас. Это стоит иметь в виду. Охлажденность помогает избегать той взвинченности, которая необходима для успешной манипуляции. Если какие-то сообщения в сети пробуждают в вас сильные эмоции – страх, возмущение, негодование – не исключено, что именно для этого и запущены. Решения, которые принимаются в состоянии эмоционального перегрева – это, как правило, плохие решения. Берегите здравый рассудок – и берегите страну.