Памятник для «легенды Брайтона». Как в Нью-Йорке вспоминают Вилли Токарева

Смерть российского и американского шансонье Вилли Токарева шокировала поклонников по обе стороны океана. Особенно переживает русскоязычное сообщество в Нью-Йорке — именно там жил и творил музыкант. «360» пообщался с коллегами и поклонниками Токарева в США. Влад Спектор, ивент-менеджер Вилли запомнился мне очень честным и порядочным человеком. Он был легендой Брайтона. Мне довелось пару раз работать с ним на различных мероприятиях. Последний раз года два назад. Музыку слушаем. «Небоскребы» это можно сказать, гимн той эмиграции. Вечер памяти наверняка будет организован. Пока никакой конкретики. Олег Фриш, телеведущий, историк музыки Вилли до последнего же рвался в бой. Он концерты играл. Отыграл и Москве. Он хотел умереть в России. Изумительный просто человек. До противного порядочный, до противного пунктуальный, четкий обязательный и удивительно добрый. Мы с Вилли дружили. Он меня всегда очень поддерживал — все 30 лет. Я был первым русским, который приехал вести сюда музыкальные передачи. Помню, когда я приехал, я начал подтягивать музыкантов в свой цикл «Наши в эмиграции». И все отказывались! И совершенно случайно моим соседом по дому оказался Вилли, он тогда разошелся с женой предыдущей и переехал в дом в Нью-Джерси, где снимал квартиру. Источник фото: РИА «Новости» Там мы стали соседями. И мы стали ходить в халатах друг у другу в гости пить чаи. Я ему рассказал и он говорит: не вопрос, я тебя поддержу, я приду. И он пришел, это был год 94-й, у нас были в шоке все. К нам весь штат приехал. Это был наш эксклюзив. А он добрейшей души человек был. И я думаю, что он точно раздарил кассет и дисков на сумму, которая превышает его доходы вместе взятые. Очень щедрый. Как-то я приехал в Москву — концерт там был. Вообще у меня программа — я американских звезд приглашал, Том Джонс там, Хампердинк, Донна Саммер. И мы писали дуэты, компания Sony Music выпустила диски потом. Я сказал Вилли, и он согласился прийти. У него даже в голове не было быть каким-то почетным гостем! Он пришел, дал флэшку оператору — у того глаза на лоб полезли. Конечно он вышел, зал перевернулся. Ну представляете, джаз был, и тут такое: «Эх хвост, чешуя, не поймал я ничего!» Олег Фриш. Историй много. Помню, его сыну было лет пять, мы с ним и его женой и дочкой пошли в ресторан. А Вилли такой всобъемлющий, он всегда в центре внимания. С ним все начали разговаривать. А его сын взял и под шумок вылил на меня клюквенный сок. Сначала я не понял, думал вода может…а потом когда уже до белья промок понятно стало. Вилли очень смутился, на следующий день притащил мне две огромных коробки своих дисков! Сейчас я сижу — и передо мной гора его кассет. Он символ той самой волны миграции, она стала самой крупной. Он сам создал свой жанр, пропустил через себя все истории жизни своей в эмиграции. Кстати, помню, мы сидели в Москве в ресторане, и я говорил с кем-то из официантов. Так тот мне доказывал, что Вилли Токарев — образ собиратльный, а не конкретный человек! А Вилли слушал все это, сидя спиной. Потом повернулся — и как спросит : «а эту песню знаешь?! Эх, хвост чешуя…». И у официанта падает посуда! Источник фото: РИА «Новости» Но мы уже знали все, что это случится. Мы видели его на последнем интервью, потом еще в ресторан ходили — он тогда уже превозмогал боль Олег Фриш. Знаете, он же в Россию отсюда, и декабре, и в январе — его встречала в аэропорту реанимация. Его везли в реанимацию, делали уколы, потому что был рак кости, и он снова куда-то ехал. Он выступал в Твери — там было человек 300. Он отработал на ура концерт в таком состоянии…никто даже не понял, что он болеет. Многие обвиняли его жену, что она гонят его больного по стране. Но она мне столько раз говорила: «Олег, ты же знаешь Вилли, если его оставить дома как пенсионера он умрет, ему нужна публика, внимание, люди». Кстати, последняя съемка в его жизни была в моей предаче. Это было в марте и после этого он уже не снимлся. Про памятник я не слышал. Знаю, что вроде бы Юля хотела мемориальную доску на доме тут на Котельнической, где они жили. А на Брайтоне…понимаете, уже нет той русской и еврейской иммиграции. Все они выросли, их дети переехли в Нью-Джерси, Флориду, Калифорнию. Мы встречались, хотели сделать вечер памяти. Но проблема в том, что ресторанов подходящих у нас нет, а в зал — это должна быть какая-то звезда…но это же еще только-только случилось. Я встречаюсь с несколькими людьми на этот уик-енд. Будем говорить. Думаю, сделаем что-то. Источник фото: РИА «Новости» Антон Конев — консультант Демократической партии Новости только появились, поэтому думаю, что разговаривать о мемориальных мероприятиях пока рано. Но кто-то уже предложил памятник ему поставить в Бруклине, я видел в Facebook. Много людей его вспоминает. У меня вот была фотография с ним с концерта, который он делал для ветеранов. На том концерте было много наших соотечественников. Человек он был очень светлый и очень умный, великий. Его конечно люди вспоминают добрыми словами. Конечно печально его потерять, но человек был уже на 85 году. Он очень хорошую жизнь прожил и здесь, и в России. Да, много людей его знали и слушали. Он здесь был очень популярный. Собирал полные залы. Его очень любили и уважали. Думаю, возможно, что да кто-нибудь и насчет памятника побеспокоится. Может ему какую-нибудь скульптуру сделают на Брайтоне. Посмотрим. Главное, что люди вспоминают, потому что у всех о нем только добрая память. Всегда общался и оставался с народом. Не как некоторые, которые приезжают на лимузине, исполняют концерт и сразу же уезжают. Антон Конев. Да, люди печалятся и скорбят по нему. Вспоминают. Он всегда давал автографы, оставался после концертов, общался с людьми, с удовольствием фотографировался. Он очень добрый был. Этот человек всегда любил с людьми общаться, несмотря на свою популярность. Он всегда оставался обычным человеком, к которому можно было подойти и пообщаться.