Бард Вероника Долина: Стихи под гитару как профессия и призвание исчезли с лица земли

Бард и поэт Вероника Долина — автор более 500 песен, осенью порадует поклонников альбомом новых песен. О том, что такое авторская песня сегодня, она рассказала «Вечерней Москве». Разговор с Вероникой Долиной начался, разумеется, с вопроса о том, что она думает о нынешнем состоянии авторской песни. Ответ оказался неожиданным: — Стихи под гитару как профессия и призвание повсеместно исчезли с лица земли. Артист с гитарой обязан быть декорирован и инструментован. Музыканты, небольшой оркестр, свободные руки, свободная манера... Гитара да микрофон, как прежде — этого нет больше, не те времена. И той вызывающей беззащитности артиста, выступающего «без забрала», с открытым лицом и в простом костюме — больше нет. Кончилось то время, та эпоха, где такой, как я, может, и было неуютно, но интересно. — Вы часто публикуете новые стихотворения в Фейсбуке, не считая это «снижением» для поэзии. Для чего вам сетевые публикации? — Лет семь назад, уже под воздействием детей, я окунулась в мир сетей. Конечно, после сопротивления, но быстро, почти моментально, к изумлению, помню, младшего сынишки. Ого, говорит, я-то думал, ты будешь едва тут передвигаться, а ты… Да, освоилась быстро. Пара факторов сработала. Я большой контактер. Мне ничего не стоит заинтересоваться практически чужими делами, и всерьез. И я гуманист. Я неравнодушна к роду человеческому — с его мозолями, порезами, нездоровьем и небессмертием. Ну и еще… Я давно подозревала, с юных лет, что стихи следует писать ежедневно. Или по нескольку раз в день. — Почему? — Это преобразует реальность: и твою лично, и мировую. И вот я принялась... Седьмой год пишу в ФБ практически каждый день по стиху. В год выходит по книжке. По альбому с песнями. Массу уроков извлекла из этого. Чисто профессиональных. Настроила свои собственные внутренние механизмы так, как они никогда прежде не работали. Я не допускаю даже мысли о том, что стиху не место в обыденности. Ему там самое место. К тому же упоминание твоего скромного имени наряду с событиями дня — это правильная технология. Да и люди на концерт приходят, признаюсь. Не жили никогда с растяжками и баннерами по городу — не придется и начинать... — А кто ваша сетевая аудитория, знаете? — За мое время в сети публика моя помолодела изрядно, средний возраст — до 50 лет. Было-то иначе, конечно же. Фактор новизны, откровенной свежести: я очень большой этого ценитель. — На ваших концертах рождается некое магическое пространство из звуков и смыслов, которые с первых же аккордов находят точки доступа к душе. Вы чувствуете волшебство отдачи зала? — Концерт — мое любимое занятие, вот эти полтора-два часа жизни, им почти нет равных. Это сложилось давно. В мои неполные 16 лет я заметила перемену в лицах тех, кто слушает, не обязательно меня. Эти простодушные домашние концерты наши или почти домашние — Бачурина или Бережкова, Луферова или Суханова... Не так и мало имен: тех, кто менял лица слушателей. Это и без имен отцов-основателей — Окуджавы или Матвеевой, Галича, Высоцкого… Лица менялись. Сосредоточенность наступала молитвенная. Компактность, сжатость происходящего была пороховой. Верьте мне, это было необыкновенно в те годы — семидесятые-восьмидесятые! Публика была запрограммирована на звучное эффектное слово, одна редкая рифма — и ты видел экстаз у людей. Так было долго. Камерный стиль — старый колдовской жанр. — Но вскоре все изменилось... — Попса поглотила практически все. Доступный стиль оказался сладок и манящ, и публика конца девяностых, вздохнув, двинулась за ним… Последние ТВ-программы по «Культуре» отгремели давно. Залы закрылись для таких, как я. Прощай, Политехнический, где 20 лет проходили концерты. Само собой, давно попрощались с Театром эстрады, где предыдущие 15 лет собирали залы. Малюсенькие залы остались: 50–100 человек. Очень дорожу и этим. О больших залах не вспоминаю. Мои дети уже и не помнят меня на сцене. Но это не страшно. Есть секреты. Есть заготовки. Неплохая гитара. Маленькие умения. Ну и стихи. Они могут за себя постоять. — Что первично: рифма, мелодия? Или этот процесс каждый раз «штучный» и логическому объяснению, как и любовь, не подлежит? — Текст или музыка: тривиально... Я же, ну... адаптор! Я принимаю то и это. Сливаю воедино. Ну хорошо… С моей точки зрения, музыка слову не конкурент. Она, может, даже и древнее. Но я дружу с текстом. Он — все для меня. — У вас, кажется, около тридцати альбомов: планируете запись нового? — Альбомов уже больше тридцати. Ежегодно — альбом. Или два. Или три. Но, конечно, это шапкозакидательство, без пощады к публике. Больше одного не стоит выпускать. А я стала торопиться вот в эти пять лет, сжимаю время... Осенью, надеюсь, выйдет новая работа. Новые 20–30 песен. Читайте также: Шура Би-2: Наша новая группа «Куртки Кобейна» возникла абсолютно спонтанно