Идеальная жена

Народная артистка России, ведущая актриса московского Театра имени Маяковского Евгения СИМОНОВА – в гостях у читателей «АН». – ЕВГЕНИЯ Павловна, вот Ахматова считала, что слава должна приходить к человеку в юности, чтобы он мог ею натешиться, в неё наиграться. А если слава запаздывает, это мучительно. Вы пришли в кинематограф в 20 лет, запомнились своим милым девичьим личиком в комедии Данелии «Афоня». В то время сыграть хотя бы в одном популярном фильме – значило быть известной всей стране, а вы сыграли далеко не в одном. Слава пришла вовремя, но когда она уже есть, что вас стимулирует в творчестве? Что даёт, например, силы выходить на сцену, играть большие сложные роли? – Даже не знаю! Сорок два года я работаю в Театре имени Маяковского, за это время я ещё и в других театрах играла – в «Современнике», в театре «Сфера», в Школе драматического искусства, на Таганке, в Табакерке. Настолько привыкла, что плохо представляю, как это – не выходить на сцену. Привычка стала второй натурой. Хотя для меня это довольно мучительный процесс, у меня же нет налаженной лицедейской техники, мне надо, как говорится, пуповину рвануть. Гладко и легко у меня ничего не получается. – Может быть, трудно потому, что вы всё-таки образованная женщина из интеллигентной семьи и обязательно голову включаете? Согласитесь, невозможно не включать голову, если она есть. – Голову-то можно как включить, так и выключить, а я внутренности свои запускаю. Если у меня тяжёлый спектакль, на следующий день плохо себя чувствую. И роли мне в последнее время достаются непростые. – Это точно! В спектакле Театра имени Маяковского «Русский роман» в постановке Карбаускиса вы играете Софью Андреевну, жену Льва Толстого. Интересно, что много лет назад в картине А. Зархи «26 дней из жизни Достоевского» вы сыграли другую великую жену русской литературы – Анну Григорьевну Достоевскую. Ей как-то больше повезло в мнении публики, её любят, а Софью Андреевну – не очень. Какая-то тень словно лежит на ней… – Да, играла я Анну Григорьевну, было мне 25 лет, и там была трудная история – ведь Достоевского должен был играть Олег Борисов, начались съёмки, потом он отказался и ушёл. Сыграл Солоницын, изумительный актёр. Я честно прочла переписку Достоевского с женой, её воспоминания, о них воспоминания… Понимаете, у Анны Григорьевны были муки одни, а у Софьи Андреевны другие. Анна Григорьевна прожила с Достоевским 14 лет, она его вытащила из игромании, наладила его быт, в ней сила была нечеловеческая. Если бы Толстой умер раньше, до того, как с ним сделался его духовный переворот, Софья Андреевна тоже провела бы свои дни иначе. К тому же у Анны Григорьевны родились четверо детей (двое умерли), а у Софьи Андреевны – 13! Когда у Толстого случился переворот, она не смогла этому соответствовать. У Достоевского-то не было переворота! Он всегда какой был, такой и был. А Толстой стал отказываться от своего прошлого, от своих гениальных сочинений отрекался. Достоевский любил своих детей и заботился о них, а Толстой такое пишет о детях в своих дневниках, что волосы дыбом встают. Последними словами поносит сыновей, которых выкинул из своей жизни, которыми он не занимался. Потому что ему было скучно с ними. И Софья Андреевна, и Анна Григорьевна – фантастические, дивные, в высшей степени порядочные русские женщины. Но они – смертные. А эти двое – бессмертные. С ними невозможно быть на равных. Их нельзя судить по меркам нашей обыденной жизни. – Может быть, Софья Андреевна была более гордой, «с норовом»? – У Анны Григорьевны тоже имелся железный характер! Она кремень была. Шведская кровь! У Достоевского были дикие долги, у него был пасынок-обормот, она всё уладила, всех построила. Этим женщинам мы обязаны тем, что с ними их мужья написали лучшие свои произведения. Достоевский с Анной Григорьевной был счастлив. И Толстой был долгое время счастлив с Софьей Андреевной. Учтите, они были страстные, чувственные люди… Кстати, меня приятно удивило, что потомки Толстого, которые были на премьере «Русского романа», приняли нашу трактовку. Они же её обожают, Софью Андреевну, она – прародительница, вон сколько Толстых по всему миру. - Вы о трудностях этой профессии – жена – не понаслышке знаете, ведь вы, Евгения Павловна, беспросветно замужем? Кажется, и передышки не было? – Коротенький перерыв был, но мы с Андреем Андреевичем Эшпаем в этом году 35 лет как вместе. Любовь любовью, но, знаете, идеальный брак – это когда, условно говоря, есть тест-вопросник из 200–300 вопросов, и все ваши ответы с партнёром совпадают. Соединение людей – хитрая штука, может не совпасть какой-то один пунктик, а он-то и отравит всю жизнь! – Для многих ваших героинь это важно – что они жёны. В недавней премьере вашего театра, это «Московский хор» Петрушевской, вы играете героиню – Лику. Пьеса популярна, её ставили, играли блистательно, но вот на то обстоятельство, что Лика– вдова, недавно потеряла мужа, и это для неё страшно важно, как-то вы впервые обратили внимание. – Я родилась в 1955 году в большой семье в Ленинграде. В одной квартире оказались обе мои бабушки. В спектакле мы выносим портреты своих родственников, там есть фото моего деда Станислава Станкевича, расстрелянного в 1937 году, бабушка оказалась в ссылке с детьми, так что вся ситуация пьесы мне понятна не умозрительно, а – кожей. Но пьеса Петрушевской меня вначале оттолкнула. Петрушевская – выдающийся автор, но для меня там было маловато света, нежности. Потому что в отличие от «Московского хора» у нас была удивительная атмосфера в доме, было ощущение покоя, радости, любви и уважения. Но моя героиня в «Московском хоре» тоже хочет любви, хочет скрепить семью, только у неё не выходит. В итоге в спектакле есть и свет, и нежность… - Хорошо, когда актёры пользуются личным запасом впечатлений, зритель это живо чувствует. А вы требовательны к драматургическому материалу, можете решительно отказаться, если он вас не устраивает? – Для меня главное – режиссёр, если я ему доверяю, могу попробовать что-то совсем странное. Сейчас в театре «Школа драматического искусства» я играю спектакль, поставленный Александром Огарёвым по пьесе норвежца Фоссе, называется «Сюзанна». Там я играю вдову великого драматурга Генрика Ибсена. – У вас прямо целое амплуа – «жена великого»! – Моя героиня Сюзанна после смерти мужа семь лет не покидала комнату, представляете? Она считала, что если она не выходит из их общей комнаты, то Ибсен остаётся с ней. Так в этой пьесе и диалогов нет, там героиня существует в трёх разных возрастах и говорит как будто белыми стихами… Нелегко было выучить этот поток сознания. – Я вообще не понимаю, как вы, актёры, всё это выучиваете, что вам приходится учить. Наверное, страшные сны снятся: как выходишь на сцену – и текст забыл! – Ещё и хуже бывает: снится, что выходишь на сцену и не знаешь, какую пьесу сегодня играешь. – Вы родились в большой дружной семье, а у вас самой – большая семья? – Я всегда мечтала об этом. У меня две дочери, трое внуков, две мои племянницы – дочери моего родного брата Юры Вяземского. У нас есть моменты, когда мы пытаемся собраться все вместе, и это делает меня абсолютно счастливой. – Вы ходите в театры как зритель? Приглядываете за процессом? – Я прилежный зритель, ни разу не ушла ни с одного спектакля, но вижу в последнее время мало, сил всё меньше. Люблю Вахтанговский театр, интересуюсь Школой современного искусства, актёрских сильных работ стараюсь не пропускать – например, увлечена тем, что делает Игорь Гордин. – А у актёров вообще есть эдакий «гамбургский счёт», когда, не обращая внимания на звания и награды, профессионалы выясняют, кто чего стоит на самом деле? – Всё-таки это так индивидуально! С самыми близкими можно разругаться, разойдясь в оценке той или иной работы. – Но есть же явления бесспорные. Скажем, Василий Иванович Бочкарёв из Малого театра – вот абсолютно все его признают. – Это правда! – Нет ли идеи у вас написать книжку воспоминаний? Ведь столько прожито и сыграно, столько встреч! -Я сама люблю мемуарную литературу, и действительно, жизнь подарила столько встреч… но есть вещи, про которые я не смогу никогда сказать, а они-то самые интересные. Может, я вдруг проживу долгую жизнь – в чём сомневаюсь – тогда, уже после 80… и то не знаю. Или меня частично парализует – и появится время… – Не заставляйте нас, Евгения Павловна, желать вам частичного паралича, потому что мы вас любим и ценим и желаем долгих счастливых лет жизни и творчества. Вы ещё далеко не всех жён сыграли!