Ботлихское золото

Сотни деревянных ящиков с бордово-фиолетовыми сливами вытянулись длинными рядами в ожидании своей очереди. На ботлихском консервном заводе «Аквариус» горячая пора — люди работают без выходных, чтобы успеть переработать урожай фруктов и овощей. С неба на землю «Аквариус» возник на месте бывшего филиала Тлохского консервного завода. Филиал был основан в 1982 году, тогда у завода были большие мощности, в сезон рук не хватало, работали даже школьники из окрестных сел. Но с развалом Союза производство пришло в упадок. В 2006 году предприятие взялся восстановить Магомед Муртузалиев, летчик, заслуженный пилот России. — Я не сам решил этим заниматься, я летал нормально, был летным директором авиакомпании «Авиалинии Дагестана». Ко мне пришли наши ребята, джамаат сельский, и говорят: «Магомед, завод заброшенный, займись, ты сможешь», — вспоминает директор. И он взялся за дело. В первую очередь отремонтировал помещения. — Здесь даже забора не было. Скотина ходила, кто чего хотел — вытаскивал и уносил. В этом цеху крыши не было, только стены, внутри уже деревья росли, — Магомед разводит руками, показывая масштабы разрухи. — Но все-таки завод был восстановлен. Технику директор собирал по старым, закрывшимся консервным предприятиям в горах Дагестана. — Восемьдесят процентов оборудования я приобрел у этих заводов как лом. Отремонтировал и запустил линии. Сейчас на предприятии производят компоты, соки, соленья, помидоры маринованные, баклажаны в аджике и в собственном соку, лечо, томатные приправы, ткемали, урбеч — всего 43 вида продукции. Завод работает девять месяцев в году. — Мы не работаем зимой, — поясняет Магомед. — В это время вода замерзает. В разгар сезона люди трудятся в две смены. В зависимости от загруженности работают от десяти до двадцати человек. Пурпур и золото Первую половину лета перерабатывали абрикосы: оранжевые плоды превращали в густое пюре. Это пюре в любое время можно разбавить сахарным сиропом и получить восстановленный сок. Всего переработали 430 тонн абрикосов. Помимо сока сделали запасы «сырья» (Магомед категорически не любит слово «концентрат») — трехлитровые яркие баллоны с пюре лежат на складах, ждут своей очереди. — Это ботлихское золото, — похлопывает директор по пузатым банкам, выстроившимся длинными высокими рядами. Из трех литров сырья получают шесть-семь литров сока. Всего на складе хранится 800 тонн сырья. Кроме абрикосов, есть заготовки яблок, персиков. А сейчас на заводе делают сливовый сок. Фрукты привезли из южных районов Дагестана, в Ботлихском слива тоже растет, но не в промышленных масштабах. — Сливу мы принимаем на месте по 15 рублей за килограмм; если с доставкой, то по 20 рублей. Потом брак выбрасываем, достаточно дорого в итоге выходит. Пурпурно-фиолетовые фрукты плавают в емкости с водой, их моют, потом выгружают на медленно движущуюся конвейерную ленту. Работники завода тщательно следят, чтобы испорченные сливы не попали на переработку. Отбракованное идет в отдельный бак. А годные плоды двигаются дальше. — Это называется «гусиная шея», — Магомед показывает на длинную ленту, уходящую вверх. — Сливы попадают в вакуумное устройство, где и происходит процесс варки. Оно крутится, так что пюре идет отдельно, косточки отдельно. В другой емкости варится сироп. Затем фруктовое пюре и готовый сироп смешиваются и пропускаются через мелкое сито. За смену могут сделать восемь тысяч бутылок объемом 750 мл. Строго по ГОСТу Следующий этап — контроль качества готовой продукции. Небольшая лаборатория расположена здесь же, в одном из цехов. — Прежде чем разливать сок по бутылкам, мы берем пробу. Наша сотрудница проверяет кислотность, щелочность, делает запись в журнале. Если все соответствует нормам ГОСТа — а на заводе их тщательно соблюдают, — сок разливают по бутылкам и отправляют на стерилизацию в автоклавы. — В течение 15 минут температура медленно поднимается до ста градусов. Сразу нельзя — от резкого нагрева пробки начнут вылетать. Охлаждать бутылки с соком тоже нужно постепенно. Роспотребнадзор дает нам срок хранения два года. Но если хранить в темном месте, наши соки и десять лет могут простоять, ничего им не будет. Баллоны и бутылки завод закупает во Владимирской области, в городе Гусь-Хрустальный. Этикетки заказывает частично в Москве, частично в Дагестане, пробки — в Ставропольском крае, упаковочную пленку — в Ростове. — Местного, дагестанского, почти ничего нет, — разводит руками директор. — Стекольный завод в Дагестанских Огнях делал раньше бутылки, сейчас полностью на баллоны перешел. Но и на них очередь стоит месяцами. Приходится тару искать на стороне. А с нашим ассортиментом и тара нужна разная, а потом к каждой бутылке нужна своя пробка, а еще лотки, куда бутылки складывать, пленка, этикетки… Этикетки наклеивают на стекло, как только бутылки остынут. Не вручную, конечно, с помощью техники. Работнику нужно лишь ровно ставить бутылки на ленту. — Это самодельная вещь у нас, — кивает головой Муртузалиев на барабан с этикетками. — Если в Дагестане самолеты делают, то такое оборудование — тем более. Концентраты и конкуренты — Мы можем выпускать сколько угодно соков, лишь бы покупали. Реализация — проблема, потому что натуральная продукция стоит дороже, чем напитки, выпускаемые большинством заводов России. Предприятия с такими же площадями, как у нас, выпускают в день десять фур. А мы одну фуру наполняем целую неделю. У них стоит аппарат за сто миллионов рублей: в одном конце ставят 200-литровую бочку концентрата, в другом — с конвейера сходит уже упакованный в бумагу сок. Там не надо всех этих манипуляций, как у нас. Сбывать продукцию тяжело и в Дагестане, и за его пределами. Натуральные соки не выдерживают ценовую конкуренцию с импортными производителями. По словам руководителя завода, из-за этого и закрылись все подобные предприятия в горах. — В Дагестан завозят свои соки Азербайджан, Армения, Краснодарский край. Это дешевая продукция, с консервантами. Народ не понимает, что это. Вот наша 250-миллилитровая бутылка сока 35 рублей выходит. А есть 750-милилитровая — 50 рублей. Другие выпускают в бумажных пакетах, а у нас стекло, это дороже. Если себестоимость продукции в десять раз меньше, они могут тратиться на бонусы продавцам — сетевым магазинам. Мы с ними не можем конкурировать. Но это непатриотично — травить народ. Конечно, консерванты — не яд, они не убивают. Но если мы будем сок с консервантами пить, хлеб с консервантами есть, конфеты с консервантами — что получится? Выйти на российский рынок пока не получается — нет грамотных торговых представителей. Даже на полки дагестанских магазинов попасть оказалось сложнее, чем ожидалось. Причин несколько. — Когда эти магазины берут нашу продукцию, они говорят: «Платите за полки, платите за это, за то». А потом, после реализации, за деньгами надо бегать без конца. Очень тяжело. Крупные сетевые магазины открывают свои мини-заводы, там много не надо: оборудование поставили, контракт с заграницей на поставку концентратов — и штампуют в свой магазин. Это хорошая прибыль. Им не нужна наша продукция. «Сделай в два раза хуже» Предприятие держится на плаву за счет широкого ассортимента продукции. Большой популярностью пользуются соленья. В Махачкале их сбывают в четырех фирменных магазинах. — У нас заключен контракт с московской фирмой, но она берет одну фуру раз в полтора месяца. Приезжала делегация департамента торговли из Москвы, они посмотрели и удивились: «Это что-то восхитительное, и цены у вас достаточно низкие для такой продукции. Будем рекламировать, будем продавать». Не знаю, когда это будет. Магомед берет большую бутылку с соком. — Знаешь, сколько в Москве стоит такая французского или швейцарского производства? 500 рублей. А у нас — 80! Ну вот как это? Проблема не в производителях, а в нас — людях. Люди просят дешевое, а производители должны угождать покупателям, поэтому выпускают барахло, Дорогой продукт людям сегодня не нужен. Нам даже говорят: «Сделай в два раза хуже, но пусть цена будет дешевле, мы купим». А у нас госстандарты есть, мы от них ни на шаг не отступаем. Вопрос для правительства Решение проблемы со сбытом Магомед видит в ограничениях на ввоз дешевого сырья для производства соков из-за границы. — Здесь должен быть задействован административный ресурс. Мы же берем местное сырье, а те заводы берут импортный концентрат. То есть заграница нам санкции — а мы развиваем их сельское хозяйство. Это правильно? На самом верху, в правительстве, должно это решаться. Увеличить госпошлины на ввоз, налоги и так далее, чтобы хоть как-то уменьшить объем закупок этих концентратов и поддержать свое сельское хозяйство. Если этого не сделать, стране грозят проблемы похуже, чем финансовый крах производителей натуральной продукции, считает Муртузалиев. — Это горы, здесь люди занимаются только садоводством. Если этот завод не будет работать — им некуда девать выращенное, особенно абрикосы, они же портятся моментально. И что будет? Им жить-то не на что. Если они вырубят деревья, что вместо них посадить? Ничего. И поэтому они начнут уходить в поисках лучшей жизни, будут заброшенные села. Этот процесс уже идет, горцы уходят в города. В городе тоже работы нет, и что будет потом? Недовольство народа. Вот об этом надо думать. Сок чемпионов В последнее время интерес к сельскому производству стали проявлять туристы. Для них в «Аквариусе» проводят экскурсии, угощают их соком. В день нашего приезда в гости к Магомеду Муртузалиеву заглянул Абдулманап Нурмагомедов — отец и тренер Хабиба Нурмагомедова, действующего чемпиона UFC в легком весе. Его тут же окружили внуки директора завода — его дом расположен рядом. Пока восторженные мальчишки разглядывали отца своего кумира, тот неспешно попробовал абрикосовый сок и вынес вердикт: — Ваши соки я готов рекламировать бесплатно.