Митя Алешковский: Жертвовать деньги – это естественно, как почистить зубы

Соучредитель фонда «Нужна помощь» Дмитрий Алешковский – один из самых известных в России благотворителей. В эту сферу он пришел в 2012 году из журналистики после наводнения в Крымске, когда работал координатором штаба волонтеров. «Собеседник+» поговорил с Митей о том, почему каждый из нас должен помогать другим, а не ждать, пока проснутся власти. Объединяться и действовать – В последние годы благотворительности и в медиа, и в жизни стало больше. Не потому ли, что государство не выполняет свои функции и гражданам приходится брать их на себя? – Благотворительности действительно стало больше, но все равно ее чертовски мало. В США миллионы некоммерческих организаций, а у нас их в лучшем случае тысячи. 50% в Москве, 15% в Петербурге, остальные 35% тонким слоем размазаны по регионам России, где много людей и мало денег. Почему стало больше? Смею предположить, что в этом есть некая заслуга нашей организации. Мы одними из первых стали систематично писать про благотворительные организации и привлекать внимание к их деятельности. Это стало мейнстримом, что очень хорошо. – Вы хотите сказать, что создали тренд? – Надеюсь, мы повлияли на создание этого тренда. Но без общественного запроса это было бы невозможно, а он есть. И этот запрос связан с тем, что благотворительность на сегодняшний день – одна из последних незакрученных гаек, позволяющих изменить жизнь. Политически мы повлиять ни на что не можем, экономически – тоже. Единственное, на что мы можем рассчитывать – это на самих себя. Важно понять, что такое государство, про которое вы говорите. Когда мы требуем, чтобы государство нам что-то обеспечило, мы не предполагаем, что тоже являемся частью этого государства. Как только мы начинаем объединяться и действовать, чтобы решать социальные проблемы, становимся гражданами. И мало того, к нам начинает прислушиваться государство. Это такая модель эволюционного развития нашей страны. – Но государство с каждым годом все больше устраняется от выполнения социальных функций, ограничивает граждан... – Власть принимает ряд отвратительных законов. Скажем, «закон Димы Яковлева» или закон об иностранных агентах. Они неприятные, плохие, но они не мешают выживанию. Сегодня основные препоны в наших головах, а не в регуляторной политике властей. Тяжело знать, что не можешь помочь – «Нужна помощь» – фонд для других благотворительных фондов. Зачем нужны такие организации? – Насколько важна кровеносная система, чтобы все органы организма функционировали, настолько важны и фонды для фондов. Мы делаем так, чтобы на каждую проблему в городе, поселке либо был представлен благотворительный фонд, либо существовал свой собственный фонд. Чтобы у любого человека, который столкнется с проблемой, была возможность получить помощь не только у частного или государственного института, но и у общественной организации. Чтобы существовала альтернатива. В огромном количестве случаев благотворительные фонды – последняя надежда. Мы собираем финансирование для 181 фонда по всей России, но основная наша деятельность – развитие фондов. Мы помогаем им быть устойчивыми, обучаем их сотрудников, создаем для них технические средства, например платежные сервисы, сервисы работы с рассылками. Мы – такое министерство благотворительности, которое занимается всем, что касается благотворительности в России, и делает так, чтобы в решение социальных проблем были вовлечены все: бизнес, СМИ, государство, некоммерческие организации. – Сталкиваетесь ли вы лицом к лицу с теми, кому помогают ваши подопечные фонды? – Безусловно. Я сейчас пишу текст о своей поездке в Калининград, где мы финансируем детскую паллиативную службу. Регулярно езжу по фондам, которые мы поддерживаем. В прошлом году у меня было 56 командировок. – 7 лет в благотворительности – много. Нет ли синдрома эмоционального выгорания и усталости? – От благотворительности усталости нет. Я вижу, насколько меняется жизнь людей благодаря нашей работе. Где-то ничего не было – и вдруг появилось. Нам важно, что останется после нас нашим детям и внукам, будут ли они жить у разбитого корыта или жить в стране, где ценится человеческая жизнь. Что касается эмоционального выгорания, оно, конечно, есть. У меня сегодня два терапевта, с которыми я занимаюсь: один – поведенческий, а другой – психотерапевт. – Это очень тяжело – видеть умирающих детей. – Совершенно не страшно встречаться лицом к лицу с умирающим человеком. Тяжело знать, что ты ему не можешь помочь и что он обречен на нищенское, бесчеловечное, недостойное существование. А смотреть на него и думать: «Да я же сейчас сделаю так, что его оставшиеся дни будут без боли, страдания, а в любви и заботе» – это, наоборот, хорошо, это счастье. Выгорание и эмоциональное напряжение происходят от ответственности. Она в благотворительности измеряется человеческими жизнями. В другой сфере ты можешь наплевать и пойти погулять с друзьями вместо работы, а тут нет. Времени подумать о себе не остается. Один из моих терапевтов пытается меня научить думать о себе, чтобы оставить хотя бы частичку себя. Заботу деньгами не измерить – Сайт «Такие дела» с историями про нуждающихся людей создавался для сбора средств. Он выполняет задачу? – Не только для сбора средств. Это побочная функция. В первую очередь для информирования. Сбор денег – результат того, что люди узнают о проблеме и осознают ее. В этом году мы собрали больше 220 млн рублей. До запуска портала у нас был сбор 10 млн рублей в год. Но деньги не являются критерием эффективности благотворительной организации. В среднем для одного ребенка в паллиативом статусе в Калининградской области – я возвращаюсь к своей командировке – нужно 100 тысяч рублей в год. Он получает на эти деньги заботу, уход, его родители – внимание и любовь. Это деньгами не измерить. И не стоит думать, что благотворительный фонд – только кошелек, дающий деньги. Это в первую очередь компетенции, опыт, знания. Если просто приложить пачку денег к сломанной ноге, она не срастется. Нужно обезболить, наложить гипс. Деньги не лечат – лечит компетенция. – У вас можно пожертвовать самую маленькую сумму? – У нас есть проект «Рубль в день», и мы по рублю собираем больше 11 млн рублей ежемесячно. Большое количество людей, объединившись, могут свернуть горы. Многим кажется, что благотворительность – это для богатых. Но это не так. В очередной раз возвращаюсь к калининградскому хоспису. Чтобы все дети, нуждающиеся в паллиативном уходе, его получили, нужно, чтобы 9% жителей области давали по 2 рубля в день. Сумма, которая не разорит никого. Почему мы этого не делаем – вот главный вопрос! Мы знаем, что тысячи стариков, инвалидов, детей живут без надежды на помощь, и говорим: забота о них – задача государства, чиновников. Притом что все в наших руках и нужно всего 2 рубля в день. Для дающего это даже большая помощь, чем для получающего: дающий меняет свой взгляд на мир. – Но жертвуют одни и те же люди? – У нас сейчас больше 200 тыс. регулярных подписок на сайте. Мы делаем упор именно на регулярные пожертвования, потому что дать 100 рублей и забыть – это не то же самое, что давать 30 рублей каждый месяц. Мы продвигаем именно эту философию: необходимо осознанно брать на себя долгосрочные обязательства. – Сегодня благотворительность ассоциируется с именами – Елизаветой Глинкой, Чулпан Хаматовой и другими. Такой «именной» подход – правильно? – Благотворительностью занимаются обычные люди, и героизировать их неправильно. Благотворительность – это нормально, это естественно. Встал утром, почистил зубы и отправил 100 рублей. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №08-2019 под заголовком «Митя Алешковский: Жертвовать деньги — это естественно, как почистить зубы».