Как замечательно мы жили
В новом романе Юрия Полякова «Веселая жизнь, или Секс в СССР» имеются все привычные атрибуты его прозы. Узнаваемая с первых строк легкость письма, россыпь небанальных сравнений и неистощимая ирония, порой переходящая в гротеск. Двадцать с лишним лет назад в таком стиле он написал «Козленка в молоке» — книгу о веселом житье писателей в начале перестройки. Может даже показаться, что перед нами продолжение «Козленка». Или, точнее, приквел к нему, потому что действие происходит чуть раньше, осенью 1983 года, через месяц после жуткого международного скандала со сбитым южнокорейским «Боингом». Надо было срочно поднимать пошатнувшийся престиж. И кому-то пришла идея протолкнуть талантливого, но своенравного, себе на уме, писателя-деревенщика Ковригина в лауреаты Нобелевской премии по литературе. Частью хитроумной стратегии становится его исключение из коммунистической партии руками молодого прозаика Полуякова (альтер эго автора романа). А портрет матерого человечища Ковригина списан с Владимира Солоухина — писателя замечательного, популярного в восьмидесятые годы, но сегодня, увы, полузабытого. Передаваемые сверху указания меняются, и Полуяков колеблется вместе с линией партии. Интрига разворачивается на фоне раблезианских застолий в Дубовом зале Дома литераторов и бесконечной череды постельных сцен, изображенных, правда, достаточно деликатно. Недаром же второе название романа — «Секс в СССР». Впрочем, книга вовсе не про секс, а про безвозвратно ушедшие годы. «Веселая жизнь» — настоящее пиршество ностальгии для избранных, тех, кто застал эпоху, называемую теперь застоем, и кому не надо объяснять ее кажущиеся ныне фантастическими обстоятельства. Поляков удивительно точен. Если бы «Веселая жизнь» вышла в свет лет эдак тридцать назад, в одно время с наделавшими шума книгами Полякова «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба», то, несомненно, произвела бы фурор. Ведь это не просто повествование о закулисье писательского цеха, а пикантные мемуары. Подсмеиваясь, автор вспоминает, от кого знаменитый советский драматург, автор шедших по всему Союзу пьес про Ленина, подцепил триппер, чем завлекал девушек в свой номер слепой поэт-лирик и как барда с гитарой, певца комиссаров в пыльных шлемах, поймали на границе с порнухой. Перестроечный читатель долго приходил бы в себя от подобных откровений. Но эпоха канула в Лету, и на веселого памятливого рассказчика уже никто не обидится.
