Интервью с женой Стефана Лива Анны – о жизни после трагедии с «Локомотивом»
Всё сложно, но она даже сошлась с другим человеком, который знает, что у неё никогда не будет другой любви. Вот уже восемь лет, как начало сентября в российском хоккее ассоциируется не только с началом регулярки, но и с самым страшным днём в его истории – авиакатастрофой, в результате которой погибла вся ярославская команда. За эти восемь лет коллеги-журналисты уже рассказали немало историй о семьях, которые стараются как-то пережить ту сентябрьскую трагедию. Но мимо российской прессы прошла история жены шведского голкипера «Локомотива» Стефана Лива, которую она поведала в интервью шведскому таблоиду Expressen в 2016 году. В нём Анна Лив рассказала журналистам, есть ли жизнь после трагедии, о том, как справлялась с депрессией, о как две капли воды похожих на Стефана сыновьях и новой жизни. Перевод интервью, сделанного шведским коллегой Магнусом Нистрёмом, в нашем материале. Сейчас Анна Лив планирует написать книгу о Стефане и старается сохранить память о муже вместе с сыновьями голкипера Херманом и Харри. — Я не хочу, чтобы мальчики чувствовали грусть, но хочу, чтобы они чувствовали гордость и радость, когда упоминается имя их отца, – говорит Анна. И хотя старший брат Херман больше похож на отца, Стефана можно увидеть и в младшем брате Харри. У него точно так же искрятся глаза и такая же улыбка. Анна смотрит на младшего сына и смеётся. Радость в доме Ливов заразительна и напоминает, что жизнь после катастрофы продолжается. Анна хочет, чтобы её интервью помогло другим, и сама читает о несчастных случаях, которые происходили с другими семьями. Несмотря ни на что! — Если кто-то погиб в катастрофе, а кто-то из близких остался один с детьми, я думаю прежде всего о них. Я могу понять их, и только эти люди могут понять меня. Поэтому после авиакатастрофы в Ярославле она завела трёх близких друзей – ими стали три женщины, оказавшиеся в той же ситуации, что и она, и также оставшиеся наедине со своими детьми после гибели мужей. Анна и её подруги по несчастью познакомились в первую годовщину аварии, когда встретились в Ярославле. — Все родственники погибших очень много значат для меня, и со многими мы продолжаем общаться. Но именно с тремя из них мы стали близкими друзьями. До аварии мы не встречались, но после сдружились. Мы не могли перестать разговаривать друг с другом. Иногда мы собираемся вместе. Некоторые из них живут в Северной Америке, и недавно мы встречались в Майами. Они именно те, с кем я могу поговорить откровенно и кто полностью меня понимает. Первое время после катастрофы Анна называет «кромешной темнотой». В первый месяц после аварии к ней переехали её родители, а её семья и друзья сделали всё возможное, чтобы помочь вдове справиться с горем. — Долгое время после катастрофы я просто выживала, а не жила. Я просто существовала. Дети привыкли к тому, что папа может отсутствовать в течение длительного времени, поэтому сначала для них не было никакой разницы, где был папа, в России или на небесах. Тогда для меня было важно, чтобы жизнь нормализовалась для детей как можно скорее. Я хотела, чтобы они были в безопасности, и поэтому уже через несколько недель после катастрофы дети уже пошли в садик. Именно дети заставили меня вставать по утрам после трагедии. Они должны были быть накормлены, ходить в чистой одежде и, конечно, должны были быть окружены любовью. У Анны и Стефана было два совместных ребёнка, до катастрофы пара планировала третьего. А поженились супруги всего за два месяца до катастрофы. Внезапно жена хоккеиста должна была справиться с неописуемым горем, с которым она никогда не встречалась. — Многие оплакивают Стефана как хоккеиста, и это совершенно нормально. Но моё горе другое. Я знала о нём кое-что больше, – говорит вдова хоккеиста голосом, который вот-вот сорвётся. — Как люди относятся к вам сейчас? — Хорошо. Многие люди проявляют уважения, но есть и те, кто переходит границы. В такие моменты я всегда вспоминаю, что, когда Стефан общался с людьми, он никогда не был резок или груб. Анна жалуется, что иногда, когда она хочет побыть одна на могиле Стефана, люди пытаются заговорить с ней и сфотографироваться. — Я не думаю, что в таких случаях нужно лезть на могилу. Я бы никогда не подошла к тому, кто стоит один на могиле. В таких случаях людей нужно оставлять в покое. Сейчас жена Стефана счастлива и испытывает гордость от того, как болельщики чтят память мужа после смерти, но в то же время признаётся, что для неё было тяжело быть здесь, в родном для мужа Йёнчёпинге, в статусе его вдовы. — Как вы справлялись с депрессией? — Я путешествовала. Настолько мне было плохо. Мне стало хуже после первой годовщины трагедии. К тому времени я работала на полной ставке и пропустила почти все важные даты – годовщину свадьбы, год с того момента, как мы в последний раз поговорили, День отца. Я ездила в Россию на годовщину катастрофы, и, возможно, после этого ситуация усугубилась. Тогда стало ещё хуже. Я впала в депрессию. Когда я путешествовала, то постепенно начинала чувствовать, что снова получаю что-то от жизни. Были вспышки света и поездки, которые я ждала и которыми я могла насладиться хоть на несколько секунд. Через некоторое время в жизни Анны наступил новый этап, в котором появился её новый мужчина – Петтер. — Мы встретились не в самое подходящее время – ближе ко второй годовщине трагедии, и я не думала, что могу и хочу встретить кого-то ещё. Но он был нужен мне. Это выглядело странно, потому что ему пришлось утешать человека, у которого не может быть никакой другой любви. Сейчас Анна и Петтер пара, а в апреле 2016-го у них родилась дочка Хелли. — Мы со Стефаном хотели, чтобы у нас было трое детей. Так что мне казалось, что вместе со Стефаном у меня забрали ещё и ребёнка. Я сомневалась по поводу ребёнка, когда встретила Петтера, но сейчас у нас всё хорошо. — Родить ещё одного ребенка было хорошим решением? — Лучшим решением. Так здорово видеть мальчиков – они настолько в неё влюблены! Ещё одной опорой для Анны стали мама Стефана Анита и его лучший друг Виктор Валлин, который стал уже частью семьи, а Херман и Харри называют его своим «взрослым другом». Некоторые знакомые Анны после трагедии превратились в близких друзей. Например, бывший одноклубник Лива Микаэль Теллквист и его семья, с которыми Анна встречалась до катастрофы всего несколько раз, сейчас поддерживают очень тесную связь. Но в то же время есть те, кто перестал общаться с Анной и не смог разделить с ней её горе. — Такое ощущение, что некоторые вообще ничего не хотят спрашивать, боясь, что я заплачу. Многие боятся, что их вопросы меня расстроят, но это не так. Это не их вина, что всё случилось так. Для меня иногда важно просто поговорить и между делом обнять человека, услышать «круто было повидаться с тобой». Лучшее, чем можно было помочь в такой ситуации, это просто поговорить. Многие говорили мне: «Звоните, если вам что-нибудь нужно». Но я не хотела поступать таким образом. Некоторые приходили к нам домой и помогали по саду. Просто приходили и сами проявляли инициативу – для меня этого многое значило. «Локомотив» отправляет подарки на дни рождения Хермана и Харри» «Локомотив» каждый год отправляет подарки на день рождения мальчиков, родной клуб Стефана ХВ-71 брал Харри на выездной матч против «Лулео» — он летал с командой туда-обратно и успел пообедать с бабушкой и дедушкой, которые живут там. И о «Локомотиве», и о ХВ-71 Анна говорит только хорошие вещи, хотя, как признаётся супруга олимпийского чемпиона, первый визит в Ярославль для неё был сюрреалистическим во всех отношениях. — Я прилетела в Ярославль через два дня после трагедии со своим отцом и другом. Это было невыносимо. Я сидела у гроба Стефана, когда люди проходили и оставляли цветы. Это продолжалось несколько часов. Мне нужно было успокоиться, но в итоге, когда я думала, что церемония прощания подошла к концу, нам сказали, что нужно задержаться и дождаться Владимира Путина. Несколько дней я просто не могла есть. Мы втроём ели сникерсы и пили холодный чай. Похоронная музыка звучала без остановки. Потом приехал Путин, прошёл мимо нас, кивнул, и затем мы пошли домой. — Как вы узнали о катастрофе? — Я зашла на Aftonbladet, и наверху была строчка… Я вижу её прямо перед собой, слово в слово: «КХЛ — команда в авиакатастрофе». Тогда я подумала, что там всё преувеличивают. Может быть, проблемы со взлётом или посадкой, что-то в этом роде. Но когда в подзаголовке было написано о 34 из 36 погибших, мои ноги просто подкосились. Они не были уверены, что Стефан там на борту, но я точно знала, что он был там. Через несколько дней после авиакатастрофы семья Лива должна была прилететь к нему в Ярославль. Анна вместе с детьми планировала переехать с детьми в Ярославль. Билеты на самолёт были уже забронированы, а утром в день трагедии жена голкипера успела поговорить с мужем по телефону. — Он подписал двухлетний контракт, и мы приняли решение переехать к нему. За год до трагедии Стефан оказался в Новосибирске, но тогда мы остались в Йёнчёпинге, на огромном расстоянии от него. После мы поняли, что не хотим быть так далеко друг от друга. Мы были счастливы, когда в последний раз говорили по телефону. Я благодарна ему за это. Стефан как раз отремонтировал для нас квартиру. Он был не особо требователен и прихотлив в выборе дома и сначала выбрал небольшую квартиру, но потом, во время предсезонки, он подыскал квартиру, которая лучше подходит для всей семьи. Команда собиралась в поездку на неделю. Мы должны были прилететь в Россию на следующий день после того, как команда вернётся в Ярославль. После этих слов Анна берёт небольшую паузу и напоминает: — Важно помнить, что расставаться всегда нужно друзьями. Мы редко ругались со Стефаном, но, конечно, иногда ссоры случались. Я благодарна за то, что мы не были в ссоре, когда разговаривали в последний раз. Я бы хотела, чтобы мы со Стефаном поговорили о том, что делать в том случае, если кого-то из нас не станет. Теперь я оказалась в такой ситуации. Конечно, говорить о таких вещах странно, но было бы хорошо, если бы мы это сделали. За две недели до той злополучной даты, когда Стефан в последний раз приехал домой в Йёнчёпинг, супруги с нетерпением ждали приключений в России и обсуждали планы на будущее. Теперь супруга хоккеиста и его дети стараются дорожить памятью о Стефане и каждый раз, когда они говорят о папе, у них в памяти всплывают только счастливые воспоминания. — Для меня важно, чтобы разговоры о папе были частью повседневной жизни. Сейчас Анна хочет написать книгу, чтобы помочь тем, кто оказался в подобной ситуации Старший сын Анны и Стефана Херман как две капли воды похож на своего отца: причёска, слегка смуглая кожа, черты лица. Но главное то, что 13-летний Херман выбрал дело отца, и, конечно, он играет на позиции голкипера в родном для Лива ХВ-71. Когда-то Стефан сделал себе маску с изображением Хермана у главного художника мирового хоккея Давида Гуннарсcона. Сейчас Гуннарсон рисует портрет уже Стефана на шлеме маленького стража ворот ХВ-71, а сам Херман смотрит игры отца в YouTube и пытается почерпнуть его лучшие игровые качества. — Внешний вид, жесты, манеры. Как будто Херман клонирован. Иногда, когда мы едим, я просто наблюдаю за тем, как он ведёт себя за столом, и вижу, что он делает всё так же, как Стефан. — Должно быть, вы чувствуете себя одновременно и счастливой, и грустной? — Да, но зачастую я счастлива. Младший сын Харри больше похож на мать, но сам он так не считает, говоря, что это не очень-то и здорово, лишний раз заставляя маму улыбаться от этих слов. Если Херман выбрал хоккей, то Харри занимается невероятно популярным на их родине флорболом. Сейчас Анна Лив хочет написать книгу о своём опыте и помочь людям, попавшим в аналогичную ситуацию. — Я хочу, чтобы моя книга помогла другим. После катастрофы я сама прочитала очень много книг и искала помощи у других людей – мне это очень помогло. Потом я хотела бы рассказать о своих путешествиях. — Сейчас вы не боитесь летать? — Как ни странно, я не боюсь летать. Херман сначала немного боялся и однажды спросил, есть ли в этом аэропорту какая-нибудь башня.
