АрхитЕбург "Уралинформбюро" с Анной Погосян
Архитектурное лицо города формируют разные здания – старинные и современные, знаковые и неприметные, великолепные и уродливые. А вот на роль визитной карточки годятся лишь опередившие свое время. В Екатеринбурге таких строений пока, увы, нет. Не может город похвастаться ни музыкальной школой в виде рояля или скрипки, как в Китае, ни футуристическим оперным театром, как в Сиднее. Но недавно "засветился" проект храма святой Екатерины, выполненный в виде стеклянной пирамиды со встроенной оранжереей. Идея получила немало "хайпа" в сетях. В чем только не уличали студию Rock architecture studio, представившую столь необычное видение дома Божьего: в неканоничности, сатанизме… Корреспондент "Уралинформбюро" встретился с автором проекта Анной Погосян, чтобы узнать, для чего православной церкви пирамидальный облик и в чем тайная функция парка при храме. Автор пирамидального храма святой Екатерины Анна Погосян - Анна, ваша концепция храма святой Екатерины – поиск нестандартного решения для конкретного здания или заявка на новый стиль религиозной архитектуры? И если второе, то в чем его новизна – в форме или в концептуальном наполнении? - Я бы сказала, что все вы перечислили верно, добавив, что это – еще и поиск новой типологии в религиозной архитектуре. Сегодня в архитектуре конечный продукт не представляет из себя самодостаточной ценности. Куда более важен процесс создания сооружения, его контекстуальность и вариативность эксплуатации объекта. Современная архитектура реагирует на проблемы экономики, экологии, социума, в результате часто появляются смешанные типологии, когда в одном здании объединены несколько функций. Концепция храма сформировалась в контексте событий в сквере у Театра драмы еще до протестов (в мае 2019 года – прим. ред.), так что расположение объекта изначально планировалось в сквере. Глядя на то, как назревает серьезный конфликт, я не верила, что сквер все-таки отстоят, и подумала, что альтернативный современный вариант храма с новым зеленым пространством позволит прийти к компромиссу и примирить стороны. Идея строительства храма в сквере столкнула верующих и защитников природы В любом конфликте всегда есть победитель и побежденный, проигравший и выигравший. В данной ситуации в выигрыше оказалось светское общество, которое отвоевало этот сквер, но при этом остались обиженными православная сторона и инвесторы проекта (РМК и УГМК – прим. ред.). Мне же хотелось поменять условия игры и сделать так, чтобы в выигрыше остались все. Помимо того, что это могло бы быть решением проблемы на местном уровне, мне оно кажется вполне универсальным для всей страны. Очевидно, что между светским обществом и РПЦ сегодня существует большой накал. Хотелось бы преодолеть эту отчужденность, и я как архитектор могу предложить такой способ. Природный акцент в данном случае не случаен. Ведь у храма и природы общая функция - помочь человеку достичь эмоциональной стабильности, предоставить место для внутреннего диалога, для медитативности. Экологичность – главная тенденция современной архитектуры, все популярнее ставятся крытые парки с гибридным ландшафтом, где природа и рукотворные постройки объединены в общее пространство. В качестве примера можно привести Стеклянный лес в Пекине от бюро MAD или же парк Зарядье в Москве. Что касается нового стиля и формы, то тут в формообразовании ключевую роль сыграли два слагаемых: новая функция - зимний сад, для которого необходима стеклянная оболочка, и основные архетипические элементы православной архитектуры, которые задали форму, использованную как модуль. Зимний сад в храме не помешает прихожанам думать о вечном. Визуализация: архитектурная студия Rock architecture studio Поскольку самая большая претензия была к внешнему виду, как не соответствующему канонам, я хочу акцентировать внимание на том, что внешняя стеклянная оболочка, это – внешний, второй фасад, стены самого храма спрятаны внутри, их дизайн предполагает следующий этап разработки концепции. Внешняя оболочка тут шифрует интерьер, и в то же время вызывает желание изучить внутреннее содержание, тем самым создавая вовлеченность. Разные части храма как бы плавно перетекают друг в друга: сначала мы видим внешнюю стеклянную оболочку, за ней оранжерею, а за ней угадывается еще один объем - собственно храмовое пространство. С одной стороны, единое пространство без дверей со свободным перемещением, с другой – достаточная степень приватности внутри. Несмотря на то, что культовая архитектура направлена на конкретного потребителя, тут открытость и многофункциональность позволяют сформировать общественное пространство, где благодаря близкому контакту и взаимодействию людей, возникает единая атмосфера, способная к развитию и изменению. - Как вы думаете, мог бы такой храм стать неповторимой и привлекательной для туристов "изюминкой" Екатеринбурга? - Однозначно. Причем "изюминкой" мирового уровня. До сих пор подобных прецедентов в православной архитектуре не было, если не считать Свято-Троицкий православный собор в Париже. Строительство такого храма могло бы стать реальным вкладом в храмовую архитектуру и заинтересовать людей, далеких от религии. Эта история достойна того, чтобы ей поставить памятник. История Храма-на-Крови связана с трагическими событиями. Возможно, Екатеринбургу нужен позитивный религиозный бренд? - Екатеринбург при всем его архитектурном разнообразии испытывает нехватку ярких "визитных карточек". В список архитектурных брендов столицы Урала с трудом попал только Храм-на-Крови, но у него "бэкграунд" негативный… - Благодаря этому он и попал. - Я к тому, что ваш проект мог бы стать "позитивным" брендом. Но готовы ли вы и ваша студия бороться за свое детище? Или цель работы иная: вбросить идею, а где она будет реализована, в Екатеринбурге или другом городе, не так уж важно? - Я не знаю, какую цель преследовало руководство нашей студии, для меня, человека искусства, все эти игры – вбросы, очки и все такое – большой значимости не имеют. Для меня это - поиск, творческий порыв, процесс исследования. Но если инвесторы проекта хотят позиционировать себя как новые Демидовы, оставить о себе память как о меценатах - то реализация такого проекта обеспечит им след в истории, в том числе и как реформаторов храмовой архитектуры. Вообще, вне зависимости от того, какое продолжение эта история получит сейчас, я хотела бы как-то развивать ее дальше, находясь уже в других бюро. Одна из модных архитектурных фишек, которыми гордится Екатеринбург - медиафасады Ельцин Центра - В чем, на ваш взгляд, причина отставания Екатеринбурга в плане знаковых архитектурных сооружений: нет идей, нет технической возможности для реализации таких сложных проектов или нет запроса? - Россия в принципе идет с отставанием. Москва отстает от мировых тенденций на 5-10 лет, а Екатеринбург - вообще страшно представить, на сколько. При этом в городе есть интересные архитекторы, в основном молодые. Например, есть проектная команда OSM-project, они в основном занимаются городскими исследованиями с вовлечением жителей, благоустройством и малой архитектурой. Они в свое время "хайпанули" на швейцарском газоне по улице Гоголя. В области большой архитектуры я пока не видела ничего особенного, хотя успешных и качественных проектов уже немало. Преодоление этой отсталости – вопрос времени. Подрастают молодые специалисты - "продукты" современной культуры. В Москве этот процесс идет более активно: там есть институт "Стрелка" и прочие площадки, специалисты получают более актуальное образование, в Екатеринбурге механизм тоже запущен благодаря "Школе главного архитектора". Но главная проблема в том, что все участники архитектурного процесса ужасно зажаты и чего-то боятся. Архитекторы боятся предлагать смелые решения, застройщики боятся принимать, говоря: "Это слишком концептуально/футуристично/смело/ярко" и так далее. Мне это кажется удивительным, если учитывать наше прорывное в архитектурной сфере советское прошлое. Беседовал Евгений СУСОРОВ
