Константин Райкин: «Я добрый и любящий диктатор»
Константин Райкин — человек, не нуждающийся в представлении. Народный артист России, один из лучших театральных педагогов страны, худрук московского театра «Сатирикон», он привез в Нижний Новгород спектакль «Дон Жуан» по Мольеру в постановке Егора Перегудова. В роли легендарного искусителя — Тимофей Трибунцев, его слугу Сганареля играет сам Райкин (эту роль Мольер писал для себя). Увидеть яркую и обсуждаемую постановку нижегородцы смогут 23 и 24 сентября на сцене Театра юного зрителя, а в преддверии этого события маэстро рассказал журналистам, почему считает свою труппу «неудобными» гастролерами, за что любит провинциального зрителя и по какой причине расстается с любимыми учениками — актерами. О спектакле «Дон Жуан» Премьера постановки «Дон Жуан» состоялась в 2018 году, но ведь премьера — это только начало. Спектакль растет, меняется в ходе взаимодействия со зрителем. Люди, которые серьезно занимаются театром, знают, что одну и ту же постановку нужно смотреть несколько раз. Точно не меньше двух. Я — не просто профессионал, а любитель театра как искусства. И я стараюсь никогда не ходить на премьеры. Премьера — это излишнее волнение, отсутствие достаточного количества свободы у актеров. Конечно, сейчас «Дон Жуан» имеет уже несколько иной вид, чем тогда, но качественно этот спектакль растет. Мне кажется, он находится в очень хорошей форме. Зрителю всегда интересно смотреть «про себя», а в классика тем и замечательна, что её можно поставить так, чтобы она соединилась с сегодняшним днем. У нас это сделано именно так, мы не играем в «старинную жизнь». О Нижнем Новгороде Нижний Новгород — огромный культурный центр, театральный город. Вообще, в карте российского театра волжский театральный пояс — это очень мощная краска. Это касается не только Нижнего, но и Самары, Тольятти, Волгограда и далее. Мы часто сюда приезжали с театром, привозили много спектаклей, я бывал у вас с сольными гастролями. В Нижнем очень серьезный театральный институт, я имел дело с его учениками и выпускниками — бывало, что приходилось переманивать в столицу. Но мы всегда упоминаем, что в прошлом тот или иной актер и такого-то института. В общем, ваш город — это серьезный очаг театрального искусства. О любимых местах говорить не хочу, потому что каждый раз вижу что-то новое. Сегодня при такой отвратительной погоде, но прогулялся по Большой Покровской и многое для себя открыл. Например, идентифицировал Евгения Александровича Евстигнеева (памятник возле Нижегородского театра драмы, — прим. ред.). Я имел честь быть его коллегой и партнером по сцене в «Современнике». И я сто спектаклей «На дне» лежал в массовке у него в ногах и снизу наблюдал, как он играл Сатина. Для меня это очень важные вехи жизни: я видел гениального актера в работе, в непосредственной близости. И мне было приятно его увидеть на Большой Покровской с этим «отполированным» носом. О публике Серьезные различия в публике я вижу в разных странах, а вот что касается российской… Я, конечно, отличаю московскую публику, но Москва — это целая страна, и там тоже очень разные люди. Есть публика замечательная, а есть чудовищная, провинциальная, как нигде. Иногда приходится приезжать в какой-то район, на какое-то предприятие, а там русские люди, которые вообще не понимают русской речи. И это тоже Москва. Надо понимать, что в театр при всех аншлагах ходит абсолютное меньшинство населения любого города — менее 10%. Если ты один раз в жизни пришел в театр, то уже попал в это число. А абсолютное большинство жителей любого, даже самого культурного города, в театр не ходят никогда, хотя это один из базовых видов искусства! Если говорить в географическом смысле, то я очень люблю «нестоличную» публику. Для кого-то «провинция» — обидное слово, а для меня это теплое, сердечное и духовное понятие. Но я сразу чувствую, когда в городе нет театра, для меня такая публика более сложная. Даже плохой драматический театр иногда ставит хорошую драматургию, а это хорошая русская речь, которую слышит зритель. И потом, возможно, невольно начинает употреблять в жизни. Театр — это сильный микроб, который дает культурный резонанс в месте, где он находится. Я просто на спор, по публике, могу определять, есть он в городе или нет. И 600 театров — очень мало для такой огромной страны, как Россия. О стандартах в профессии Мы — неудобные гастролеры, потому что очень добросовестны. В наше время добросовестность — качество более редкое, чем талант. Мне важно, чтобы в любом городе, куда мы приезжаем, спектакль шел не ниже по качеству, чем идет на стационаре. А вот от принимающих сторон иногда, напротив, слышу: «Да ну, проскочит!» Терпеть не могу. Поэтому мы всегда придирчивы и устанавливаем много требований: всегда приезжаем заранее, чтобы наладить, отработать, прорепетировать. Это обходится дороже, но я считаю добросовестность одной из составляющих профессионализма. Среди актеров, к сожалению, добросовестность — тоже не самое частое явление. Часто слышу на гастролях предложение выпить за обедом от организаторов, а нам вечером играть. У меня в театре этого нет много лет: если замечу нетрезвость, актер вылетает из труппы сразу, вне зависимости от званий. Такой человек — мой враг. Но таких врагов немало, раз принимающая сторона воспринимает мое поведение как каприз и чистоплюйство. Видимо, кто-то дал им повод думать, что это не норма. Об учениках Я — диктатор, но добрый и любящий. Большая часть артистов «Сатирикона» — мои прямые ученики, они приходят в мой монастырь с моим уставом. Это счастье, когда кто-то, кого ты взял еще зеленым, вырастает в мастера. Я за них отвечаю, я их люблю, но каких-то вещей не терплю — они это знают. Театру нужно служить, и это служение требует больших жертв. Знаете, у меня была актриса, талантливая девушка, и она влюбилась, у нее начался роман за пределами коллектива. Как-то я задержал её на репетиции, она ужасно томилась и наконец сказала: «Вот так жизнь и проходит». Я понял, о чем она говорила — ей хотелось вырваться. И я ей сказал: «Жизнь проходит здесь, а вот там — вторичное». Вскоре мы с ней расстались. С точки зрения обывателя у нее всё хорошо, но с моей точки зрения она не сделала ничего, что бы заслуживало моего внимания. Её жизнь протекает там, а для того, чтобы действительно чего-то добиться в театре, она должна протекать здесь. Последние годы наш театр находится в состоянии испытания на прочность, а актеры — люди молодые и творческие, они смотрят по сторонам. Сейчас я закрываю глаза на многие вещи, на которые раньше бы не закрыл. Большинство молодых актеров всё равно идут по пути искушений — например, снимаясь в заведомой чепухе, но за большие деньги. Что ж, если хочешь — это твой выбор. Но я тебя этому не учил. Автор: Анна Синаревская. Фото автора
