Сергей Маковецкий: не нахожусь в Зазеркалье, стараюсь быть в реальной жизни
Что спасает артистов от выгорания на сцене, чем интересна роль доктора Лейбе в сериале "Зулейха открывает глаза" и как разные роли влияют на мировоззрение — об этом в интервью корреспонденту РИА Новости Виктории Ивановой рассказал Народный артист России Сергей Маковецкий, прибывший в Париж с гастролями Вахтанговского театра. — Сергей Васильевич, вы служите в театре уже несколько десятилетий. Нет ли выгорания, усталости от работы? Есть ли способы борьбы с ним? — Я в театре действительно уже сорок лет. И мне кажется, что у меня еще остались азарт и желание. Как только я почувствую, что мне скучно, значит, надо точно покидать профессию. Но пока этого нет, несмотря на то, что уже сорок лет в театре и много сыграно. Тем не менее, вот играя "Дядю Ваню" каждый раз я, поверьте, радуюсь. Особенно когда много спектаклей. Я думаю: "Боже мой, у меня еще и завтра, и послезавтра". Что это такое? Я не знаю. Сумасшествие? Может быть. — Вы проживаете столько жизней за своих героев… — Это же удивительное ощущение! Когда ты проживаешь, когда ты отдаешь зрителю, когда ты с ним делишься, зритель тебе отвечает либо не отвечает. Это все как-то взаимно. Может быть, я ему что-то объясняю, он что-то воспринимает, он себя жалеет, отвечает мне взаимностью. Может, это и держит, и заставляет опять выходить на сцену. А если ты еще получаешь удовольствие, если ты вдруг понимаешь, что спектакль прошел фантастично… А актер не может этого не понимать! Значит, хочется в следующий раз тоже это испытать. Очень сложно это объяснить словами — что заставляет тебя постоянно выходить на сцену. Вроде бы вчера было гениально, зачем и сегодня? Я несколько раз режиссеру говорил — вчера сыграли гениально, зачем играть и сегодня? Он растерялся: как зачем? А я и сам думаю — зачем, ради чего? Изменить мир? Нет. Изменить человека? Актер с такими глобальными мыслями не выходит, иначе он ничего не сделает. Получить удовольствие? Да. Что-то такое рассказать? Да. Чем-то поделиться, чем-то сокровенным, даже не связанным с пьесой? Да. Перед кем-то покаяться? Да. Принять чье-то покаяние? Да. Вот все это вместе. — Роли как-то оказывают влияние на ваше мировоззрение? — А кто его знает. Наверное, что-то корректируют, но не совсем. Потому, что если бы роли оказывали влияние на человека, можете себе представить, человек, с одной стороны стал бы, как я иногда говорю, потрепанной купюрой, где непонятно, какого она достоинства. А ты же все-таки человек. Ты просто в каждую роль вкладываешь частицу самого себя. Иногда роль тобою движет. Ты совсем не ожидал от себя таких качеств, а ты сыграл какую-то роль и вдруг тебе говорят: "Сереж, мы не ожидали от тебя такого, неужели ты такой?" А потом смотрят "Дядю Ваню" и говорят, да нет, другой. — Что вас привлекло в роли профессора Лейбе в фильме по роману Гузель Яхиной "Зулейха открывает глаза"? — Меня привлекло, как передать состояние, когда человек в коконе. Как? Ну не будешь же на голову надевать яичную скорлупу. Автор написала, что он в яйце, а как это — в яйце? Я узнал у своих друзей-врачей, что это состояние называется дереализация. Она проявляется по-разному: кто-то воспринимает все в черно-белом, кто-то помнит подробности, но совсем не помнит, как оказался, например, в окопах… Кто-то, как мой доктор Лейбе, может прекрасно поставить диагноз, общается с людьми, но подробности боли, его состояния мозг закрывает, пока чужая боль не открыла его глаза и он не увидел, где он, и принял это как должное. Вот это мне интересно было попробовать — как это передать, чтобы это было убедительно. Одно дело на бумаге написать: "Он вошел в кокон, ему хорошо, он не видит подробностей, для него столыпинский вагон — госпиталь". А как это передать? Какими глазами, какими движениями? Вот в этом был интерес. Поэтому я согласился исполнить роль доктора Лейбе. Сейчас сам в ожидании премьеры, которая ожидается в октябре. — Мы тоже ее очень ждем — книга гремела, очень многие ее прочли. А вам самому часто удается читать книги, а не сценарии? — Признаюсь честно, в последнее время не очень много читаю. Но вот если романы гремят, я их обязательно читаю. Такая, знаете, собственная амбиция: а как же я? Все хвалят, а я? И роман ("Зулейха открывает глаза" — ред.) я тоже прочитал. — Люди сейчас не только смотрят фильмы и читают книги, но много времени проводят и в социальных сетях… — Я, например, в соцсетях не состою, не гуляю там. У меня нет Facebook, у меня нет ВКонтакте. Друзья заставили создать Instagram. Но я в них не брожу. Все гуляют (в социальных сетях — ред.), для многих это вторая жизнь, а может, и главная. Нравится это или не нравится — это атрибуты современности. Конечно, это бывает очень удобно. Иногда самому приходится зайти: "Алиса, скажи мне, пожалуйста, вот это и вот это". "Сейчас найду", — она мне отвечает. И находит, если меня что-то интересует или какой-то вопрос, или надо что-то посмотреть, прочитать, или узнать какую-то информацию для роли. Я тоже пользуюсь, только в них не сижу. Не нахожусь в Зазеркалье, стараюсь все-таки быть в реальной жизни. Есть уши — и ты все слышишь, есть глаза — и ты все видишь, есть душа — и тебе очень многое не нравится. Но стараешься как-то это преодолеть. Выходишь на сцену и думаешь — лучше играть "Дядю Ваню".
