Олег Тиньков — Нике Белоцерковской: «Каждый увлеченный человек — подонок»

Наш издатель Ника Белоцерковская и создатель множества бизнесов своего имени Олег Тиньков когда-то были непримиримыми конкурентами, затем стали друзьями, а сегодня, к 20-летию «Собака. ru», встретились, чтобы вспомнить все. Ника: Слушай, я вот, пока ехала на встречу с тобой, посчитала, что мы знаем друг друга двадцать пять лет. Это же огромная жизнь! И за это время в тебе произошли некие трансформации. Когда ты только начинал банкинг, то постоянно твердил, что ты круче всех и всех порвешь. А сейчас ты уже такой сытый. Это прям здорово. Олег: Еще Черчилль говорил: кто в молодости не был революционером — у того нет сердца, а кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума. Все мы трансформируемся. Я, кстати, пересмотрел многие свои взгляды, и даже отчасти политические, — и стал поборником, не побоюсь этого слова, стабильности. Но многие привычки не меняются. Например, мой уровень материального достатка никак не сказывается на бытовых вещах: я живу в том же доме, в котором жил, и у меня там старый-старый диван. Разве что водитель появился. Ника: Скажи мне, в чем сейчас твоя мотивация? Олег: Если кто-то тебе ответит на такой вопрос, я сам с интересом почитаю это интервью. Мне кажется, это такая многогранная и совершенно непонятная штука. Действительно, что нами движет? У меня есть короткий ответ. Мне кажется, это какая-то сексуальная энергия и сублимация. Я где-то прочел недавно, что когда в Штатах провели исследование миллиардеров, то среди них не было ни одного импотента. Гомосексуалисты были. Кстати, это тоже огромная сексуальная энергия. А импотентов не было. Непонятно, как они это изучали, но я в это верю. Мне кажется, что какая-то сексуальная энергия нами движет — ты встаешь и идешь. Мне все время задают один и тот же вопрос: если у тебя уже есть миллиард, зачем ты вообще с кровати встаешь? У меня вот сегодня сложный день, шесть встреч. И если меня спросят, зачем я на них иду, у меня не будет ответа. Если бы у меня не было этих шести встреч, поменялась бы моя жизнь? Ну конечно, никак не поменялась бы. Но почему-то мне хочется на них пойти. Мотивация — это сексуальная энергия и сублимация Ника: Бывает так, что подходишь ты к зеркалу с утра, смотришь и думаешь: «Сука, какой я офигенный!»? Олег: Ну нет, все-таки это болезнь уже какая-то. Я в общем и целом относительно доволен своим телом и своим луком, но, конечно, у меня к себе есть претензии огромные. Поэтому я стараюсь побольше спортом заниматься: велосипед, лыжи, зал. И если иду в зал, то на 2–3 часа. Но! Я могу подойти к зеркалу и сказать, что я ничего не украл, никого не убил. Вот это важно. Я сплю спокойно. Ника: Ты знаешь, мы можем с тобой ругаться, вступать в какие-то конфликты, но я поймала себя на мысли, что я тебя всегда защищаю. Это какая-то встроенная опция: когда мне кто-то говорит, что Тиньков — мудак, я почему-то взрываюсь и начинаю дико спорить по этому поводу. Я всегда говорю, что для меня ты самый яркий пример абсолютного селф-мейда. Все, что ты заработал, ты заработал собственными руками — никогда не сидел на бюджетах. У тебя абсолютно гениальное чутье на все, ты невероятный новатор. Я прекрасно помню историю с аудиовидеотехникой, которую, как только она перестала быть рентабельной, ты мгновенно слил (сеть магазинов бытовой техники «Техношок» Олег Тиньков продал в 1997 году. — Прим. ред.). Ты первым стал в 1998 году лепить пельмени (в производство замороженных полуфабрикатов «Дарья» Олег Тиньков вложил 7 млн долларов, вырученных от продажи «Техношока», — компанию «Дарья» он продал в 2001 году за 21 млн долларов. — Прим. ред.). Первым открыл в том же 1998 году ресторан и пивоварню при нем (торговую марку пива Tinkoff и пивоваренный завод предприниматель продал в 2005 году за 200 млн долларов. — Прим. ред.). Первым стал брать неформальные видеоинтервью, еще когда Дудь пешком под стол ходил (серию интервью «Бизнес-секреты» на YouTube и на интернет-канале Russia.ru Олег Тиньков начал вести в 2010 году. — Прим. ред.). И не всегда люди могут это оценить, потому что ты бежишь впереди паровоза. Олег: Ну да. А полностью онлайн банк — это тебе как? То, что у банка не должно быть никаких отделений, а он должен быть в цифровом облаке, казалось дикостью, когда я это озвучил. Но я считаю, что это так же инновационно, как в свое время iPhone c тачскрином. Я совершенно убежден, что через десять лет все отделения банков будут массово закрываться, потому что это атавизм, они уже закрываются. В России вечно нет пророка в своем отечестве, мы все время смотрим на Запад. А ведь у нас есть свои офигенные вещи: «Яндекс», Kaspersky, Tinkoff. Если у тебя уже есть миллиард, зачем ты вообще с кровати встаешь? Ника: Каждый раз, когда я дискутирую о тебе с людьми, они отмечают в том числе твои человеческие качества, которые вызывают некоторое отторжение. Я знаю: ты амбициозный, наглый, самовлюбленный. Но, с другой стороны, Евгений Чичваркин говорит: «Да, Олег такой — но он, сука, гений. Он продал все и вложил все свои деньги в развитие банковского проекта — и вот как стремительно он взлетел, это абсолютный восторг!» Олег: Плохие качества у меня, безусловно, есть. Но мне кажется, что каждый увлеченный чем-то человек — в общем и целом подонок. Это великий талант — быть и хорошим человеком, и одновременно хорошим предпринимателем. Такие кейсы есть, но их крайне мало, по пальцам руки можно пересчитать. В основном сейчас все восхищаются Apple, но Стив Джобс был конченым говнюком, почитайте его биографию, написанную Уолтером Айзексоном, или воспоминания его дочери. Джефф Безос (основатель Amazon.com и богатейший человек в мире по версии Forbes. — Прим. ред.) — говнюк. Илон Маск — очевидно, что говнюк, да? Извини, что я ставлю себя в один ряд с великими. Но я знаю, что, когда меня похоронят и пройдет лет пять или десять, все будут говорить не что Тиньков — мудак, а что я действительно что-то предвидел в этой жизни, был визионером и был тем, что называется ahead of time (впереди времени. — Прим. ред.). Какой бы невероятной скотиной ни был Джобс, но он сделал для человечества великие продукты. А я изменил индустрию банкинга в мировом масштабе, понимаешь? Никто до меня не придумал, чтобы десять миллионов клиентов обслуживались в банке, никогда в нем не побывав. А я придумал дистанционный банкинг. И я не могу быть абсолютно хорошим человеком по ряду причин. Во-первых, я родился в Советском Союзе. Потом я прошел все, что прошел: детство в Сибири, где вокруг меня было десять зон (Олег Тиньков родился в Кемеровской области, где еще в 1930-е годы было создано множество лагерей, входивших в систему ГУЛАГа . — Прим. ред.), бандитский Петербург в 1990-е и далее по списку. И конечно, как и у всех, у меня есть определенные негативные черты характера, которые я, кстати, совершенно осознаю, но бороться с ними в возрасте за пятьдесят не очень рационально. Что лучше — быть не слишком приятным в общении, но создавать что-то для людей, или быть nice, а потом заказывать кого-то и убивать? Ника: А мы знаем много таких nice, да. Олег: Кстати, раз уж ты заговорила про Чичваркина. У меня есть какие-то жизненные установки. Что-то вроде «помоги слабому». Когда ему было плохо и когда он вылетел срочно в Англию без денег, я подумал: ему же плохо. Позвонил и спрашиваю: «Слушай, а ты где?» Он отвечает: «Я в Лондоне, мне надо жену с ребенком сюда привезти, а денег на билеты нет». И я сделал кредитные карты и ему, и жене. Ко мне сотрудники прибежали: «Нет, нельзя, газеты пишут, что он преступник!» Я говорю: «Подождите, он осужден или что? — Нет, но есть уголовное дело. — А разве мы не можем открыть счет человеку, который проходит по уголовному делу? — Можем. — Так в чем вопрос? Откройте». Потом Чичваркин уже продал свой бизнес в России, получил за это деньги, но первый месяц жил по моей карточке. И спустя какое-то время он признался: «Олег, ты знаешь, что в тот раз все мои друзья куда-то растворились. А ты мне вообще не друг был, мы раза три встречались по бизнесу, а позвонил и так помог. Я офигел от этого». И, кстати, то же случилось с Ксенией Собчак. Когда к ней в свое время пришли с обыском и забрали из сейфа все деньги, я был одним из немногих, кто позвонил. От нее все отвернулись. Я говорю: «Ксюша, давай я с тобой рекламу сниму, заплачу тебе и мы сделаем ролик про обыск, как у тебя открывают сейф, а в нем только карточка „Тинькофф“ лежит. Мне — реклама, а тебе — деньги». И мы это сделали. И да, я действительно получил рекламу, но и ей помог. У меня какое-то такое обостренное чувство справедливости: когда человеку плохо и все его мочат, мне хочется ему помочь. Потому что я ставлю себя на его место. А если со мной такое завтра произойдет? Ника: Чем ты гордишься? Олег: Я создал за свою жизнь с нуля больше 100 тысяч рабочих мест, мы недавно посчитали. Их никогда не было в этой стране, а я их придумал. Сейчас у меня в компании работает почти 30 тысяч человек, которые получают хорошую зарплату и довольны собой. То есть я этим горжусь, понимаешь? Могу ли я быть в общении неприятен? Конечно, могу. Но для меня это вторично. Как-то вот так. Ника: Так, теперь расскажи про свои факапы. Я пыталась найти твои провальные проекты, и у меня не получилось. Олег: Были какие-то неудачки. Когда-то я лесом пытался торговать, например. Потерял на этом пару сотен тысяч долларов. Потом у меня была компания Tinkoff Digital — это когда я диджитал-рекламой начал заниматься. С точки зрения бизнеса это был провал, потому что я не рассчитал рынок. Вложил в нее несколько миллионов, потом кое-как эти деньги выцарапал, назад вернул. Понимаешь, я быстро ухожу, если что. Я в принципе не инвестор. Некоторые меня таким до сих пор считают и присылают предложения: инвестируй туда, сюда. Бизнесмены, по-моему, делятся на два класса: инвесторы и строители. Я вот строитель. Взял тему и работаю над ней. Занялся онлайн-банкингом 13 лет назад и продолжаю им заниматься. А чтобы быть инвестором, нужно иметь другой склад ума. У нас в России каждый второй предприниматель — еще и инвестор: свою поляну пашет и еще тридцать пять рядом. А я так не умею, потому что, на мой взгляд, от этого основной бизнес страдает. Я выбрал свой путь: я предпринимаю и никуда не инвестирую. Отсюда и провалов мало. Ника: Ну это же гениально. Скажи мне теперь, чем отличается, по-твоему, бизнес-элита (ненавижу это слово, ну да ладно) 1990-х от бизнес-элиты сегодняшнего дня? Олег: Олигархи те же самые остались, бандитов поменьше стало, а особых отличий нет. Ника: Но сейчас ведь куча молодых и успешных бизнесменов. Они совершенно по-другому мыслят, живут в каких-то других категориях, чем мы. Все-таки мы, согласись, уже динозавры. Олег: Ну, одно дело — успешные, другое — богатые. Давай возьмем планку выше 100 миллионов долларов — к сожалению, за последние годы большого прорыва в эту категорию новых и молодых не случилось. В основном это все люди из 1990-х. Исключения единичны. И это, кстати, меня беспокоит. Естественно, нынешняя молодежь более свободная, она уже выучилась — мы-то языки изучали в первых бизнес-поездках на польских рынках. Я их обожаю, они прикольные, но большого материального успеха у них пока нет. На мой взгляд, потому что они немножко слаботелые: не служили в армии, не получали в петербургской подворотне по лицу и так далее. Ника: Расскажи о моментах бесконечного счастья, которые ты пережил. Олег: Когда жена говорила мне три раза, что она беременна, у меня были какие-то странные, трепетные внутри ощущения. Она такая: «Слушай, у нас будет ребенок». И у меня сначала испуг, шок. Затем гамма эмоций. А потом — бесконечное счастье, что я буду папой. Ника: Слушай, у тебя очень крутые дети. Олег: Спасибо. Ника: Я помню, что они всегда были невероятно воспитанные, а для меня это очень серьезный показатель. Знаешь, бывает такая подозрительная фигня, когда типа очень хорошие родители, а дети не получились. Олег: Бог, он на детях, мне кажется, отыгрывается. Когда на тебя наезжают разные люди, не буду приводить примеры, а ты смотришь на их детей и думаешь: «Мама дорогая, вот оно, его наказание Господом». И все становится понятно. Сергей Адоньев однажды пришел к нам в гости на ужин в Форте-деи-Марми, а потом сказал: «Боже мой, какие у тебя дети! Теперь я понял, что ты хороший человек». И мне кажется, что это реальный показатель. По детям ты действительно можешь судить о человеке. Ника: Расскажи про свой лучший трип. Олег: Камчатка, безусловно. Она расширяет сознание. Во-первых, находясь там, ты не можешь поверить, что это Россия. Нам все время показывают Новую Зеландию, Гренландию, Исландию, все туда стремятся — а надо бы на Камчатку. Просто разрыв шаблонов и невероятная гордость за то, что это твое, русское: тут Тихий океан плещется, там — Курилы. Это так красиво! Я создал за свою жизнь с нуля больше 100 тысяч рабочих мест Ника: У меня есть всего два человека, которые звонят пару раз в год и просто спрашивают: «Как у тебя дела?» И один из этих двоих ты. Это прям очень круто. Потому что если тебе в следующий раз что-то надо будет от человека, то у него не возникнет ощущения, что он тебе нужен, только когда он тебе нужен. Я прекрасно понимаю, что ты используешь для этого, видимо, какую-то программу-напоминалку. И это очень американская история — результат твоего опыта жизни в Америке? Олег: У меня такой напоминалки нет, но, если хочешь, это американская история. Не нужно забывать, что я все-таки прожил в США шесть полных лет в общей сложности. То есть мы там прожили шестнадцать, и из этих шестнадцати собралось шесть. Вообще мне Америка много чего хорошего дала — я бы, мне кажется, не был так успешен в бизнесе без этого опыта. И я жил не просто в США, не в штате Небраска каком-нибудь, а в Сан-Франциско. Ника: Это мой самый любимый город. Олег: А у меня два любимых города: Сан-Франциско и Петербург. Они похожи, правда, отчасти. И вот там я многому научился, в частности тому, что иногда нужно товарищам позванивать. Ника: А я у тебя этому научилась. Понятно, что тебе дал Сан-Франциско. А что самое прекрасное, что дал тебе Петербург? Олег: Мне кажется, чувство стиля. Потому что, когда ты в этом городе живешь столько лет — а я пятнадцать лет в нем жил, — когда ты ездишь по этим улицам, гуляешь по этим паркам, ты этим пропитываешься. «Деньги – это ерунда!»: Олег Тиньков и Владимир Познер спорят о будущем России Ника: То есть ты очень визуально жадный? Олег: Да, я помню, как в 1988 году мы пошли в баню с приятелем по общежитию Горного института, где я учился. Общага была на Шкиперском протоке, а баня — на Гаванской. И вот мы идем, а навстречу — женщина, я бы даже сказал, уже бабушка. И я офигел: она летом была в белых перчатках и шляпке с вуалью. Сейчас-то в Питере такого уже не увидишь. Я говорю: «Извините, а как пройти в баню?» А она такая: «Молодой человек, вы знаете, вам сейчас нужно перейти вот здесь улицу и…» И она рассказывает, а я про себя думаю: говори, говори. Мне уже неинтересно, куда идти, я просто хочу ее слушать. Понял, какой я лох и что я приехал из своей Сибири куда-то в другое измерение. Петербург — это люди, конечно. Они говорили красиво. Я и сейчас приезжаю — и душой отдыхаю. Мое сердце находится в городе Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области. Я там родился, у меня там похоронены все родственники. Поэтому я помогаю этому городу. Построил там вместе с Наташей Водяновой огромные спортплощадки, две школы. А моя душа всегда в Петербурге. Я прожил в Москве уже девятнадцать лет. И вот за эти годы я ни в коей мере не стал москвичом и ни на йоту ее не полюбил. В общем и целом я остаюсь петербуржцем, и поэтому мне очень нравятся петербуржцы. Люди в этом городе имеют душу, кругозор, они креативны — весь креатив из Петербурга. Петербург — это, безусловно, эксперимент Петра I над российским человеком, и это положительный эксперимент. Славянофилы последние почти двести лет твердят западникам, что из россиян не сделать европейцев. А вот Петербург как раз таки показывает, что можно сделать. Я приезжаю в Петербург и вижу совершенных европейцев на улицах. Ника: У меня, например, есть свой внутренний маркер уважения к городам, который я давно осознала. В городах, перед которыми у меня внутренний трепет, я никогда не выкидываю сигарету на улицу. То есть я ее тушу и аккуратно кладу в пачку. В Москве я швыряю их везде. В Петербурге, Флоренции и Лондоне это невозможно. Но мне кажется, что город может на меня обидеться, потому что я нахожусь с Петербургом все время в каком-то внутреннем диалоге. Спасибо тебе за эту беседу. Олег: Обрати внимание, я свою компанию всего один раз упомянул. Ника: Зачем тебе ее упоминать, у тебя уже есть ковер из мутона. Олег: У меня ковер, кстати, уже лет пять один и тот же, но неважно. Ника: У тебя уже лет пять ковер из мутона. Ника Белоцерковская: «Если ко мне летят птеродактили, моя взлетно-посадочная полоса закрыта» Фото: Ольга Тупоногова-Волкова Стиль: Михаил Гурай Ассистент фотографа: Константин Егонов