Писателей разоблачили. А потом облачили снова
Выставка «От Толстого до Толстого», посвященная внешнему облику знаменитых писателей, открылась на этой неделе в Государственном музее истории русской литературы имени В. И. Даля. Корреспондент «ВМ» побывал на ней. «Я укажу вам истинную могилу Пушкина, которую большевики скрывают от народа!» — такими обещаниями сшибал дополнительную плату с туристов экскурсовод из довлатовского «Заповедника» (1983). За тридцать с лишним прошедших лет любовь публики к развенчанию стереотипов, связанных с классиками, только выросла. Каждый второй развлекательно-информационный сайт зазывает баннерами вроде «Неизвестная правда о...» Вот и некоторые посетители, пришедшие на Зубовский бульвар, 15 (выставка проходит в отделе Государственного литературного музея «Доходный дом ЛюбощинскихВернадских»), видимо, ждали, что каждый стенд будет эдакой «истинной могилой Пушкина». Однако проект, объединивший экспонаты пятнадцати литературных музеев со всей страны, разоблачает лишь половину представлений о писателях. А другую половину — подтверждает. — А где тут у вас желтая кофта Маяковского? — с порога спрашивали многие посетители. Заместитель директора по научной работе Эрнест Орлов, куратор и автор концепции выставки, терпеливо разочаровывал их: кофта не сохранилась, остался лишь лоскут ткани, из которой она была сшита. И сейчас этот лоскут гостит в Белгороде в числе экспонатов выставки о Маяковском. — Это как раз один из мифов, будто Маяковский разгуливал в этой кофте по улицам, — добавлял Эрнест Орлов. — Он носил ее только на сцене. А в жизни Маяковский одевался по-европейски, и вы можете увидеть его шляпу и обувь, купленные во Франции... На выставке представлены личные вещи и рукописи 24 писателей. Временной период охватывает почти век: от 1852 года, года вступления в литературу Льва Толстого, до 1945 года, года кончины Алексея Николаевича Толстого. С фигурой «красного графа», кстати, связаны не менее стойкие визуальные стереотипы, чем с классиками XIX века. Имиджу Алексея Николаевича сильно повредил знаменитый портрет работы Петра Кончаловского (1941), где писатель сидит за богато накрытым столом. Скучный мешковатый пиджак и жилет, за который заткнута салфетка, создают образ литературного чинуши, серого приспособленца, жадного только до гастрономических удовольствий. — А мы показываем ранние фотографии Алексея Толстого, на которых он невероятный красавец, истинный граф, — говорит Эрнест Орлов. — У нас представлено и ответное письмо 1914 года из французского ателье «Феликс и Казимир», в котором предупреждают, что пошив костюма обойдется ему в 274 франка... Письма и прочие документы служат важным дополнением к портретам и личным вещам. Даниил Хармс, например, на всех снимках изображен в одном и том же пиджаке, а предметов его одежды в государственных музеях нет. Выдержки из мемуаров современников подтверждают, что другого костюма у Хармса, наверное, просто не было. — Николай Лесков на всех изображениях выглядит довольно сдержанно, — приводит пример Эрнест Орлов. — А из воспоминаний о Лескове мы знаем, что он мог гостей и в цветной блузе принимать. Его шкатулочка, визитница, зонтик с тростью говорят о том, что с чувством стиля у Николая Семеновича было все в порядке. Любителей разоблачений радуют стенды, посвященные Брюсову и Блоку. Брюсов любил позировать со скрещенными на груди руками. А вот Зинаида Гиппиус утверждала, что видела эту позу «больше на бесчисленных портретах Брюсова; в личных свиданиях он был очень прост, бровей, от природы немного нависших, не супил, не рисовался». Александра Блока мы не представляем без белого воротничка, изящно оттеняющего бледность его тонкого лица. В жизни главный Пьеро Серебряного века мог выглядеть куда более просто. — В Шахматове Блок ходил в косоворотке, простых штанах и сапогах, — рассказывает Орлов. — У нас представлена эта косоворотка, белая, с вышитыми красными лебедями. Показываем мы и его желтую курточку в стиле «милитари», которая многие годы не покидала санкт-петербургский музей Блока. Как ни странно, самый большой интерес вызывают экспонаты, подтверждающие привычный образ писателей. Посетители подолгу задерживаются перед стендом с желтым хитоном, привезенным из крымского Музея-заповедника «Киммерия Максимилиана Волошина». Популярен и стенд с черным платьем и золотистой шалью Анны Ахматовой. Многих почему-то поражает известный факт, что Анна Андреевна была заядлой курильщицей. Среди писателей, которым посвящена выставка, вообще не было некурящих. Это дало возможность не только показать их трубки, портсигары и табакерки, но и устроить «Курилку» — разместить в одном из залов отзывы писателей о собратьях по перу. Эдакий обмен мнениями, который мог бы происходить в гостиной в облаках табачного дыма. Он развенчивает еще один миф: будто литературный мир — банка с пауками, где все непременно друг друга ненавидят. Да, Лев Толстой ругал Достоевского (с которым, кстати, шил костюмы у одного портного) за «Записки из Мертвого дома», а Чехов утверждал, что декаденты «гнилым товаром торгуют». Зато Волошин хвалил «Сорочьи сказки» Алексея Толстого, а Маяковский считал Блока прародителем современной поэзии. И в этом главная задача выставки — рассказать не только о личных вещах, но и о непредсказуемой «вещи в себе» под названием «творческая личность». Главные мифы Лев Толстой в деревне всегда ходил босым На самом деле: образ пошел от картины Ильи Репина «Л. Н. Толстой босой» (1901), которая графу не нравилась. Босиком он ходил редко. Чехов всегда носил пенсне На самом деле: он обзавелся им к 38 годам (за шесть лет до смерти), когда ему поставили диагноз «астигматизм» Булгаков все время ходил с моноклем в глазу На самом деле: он купил его в 1926 году, чтобы сфотографироваться в провокационном «буржуазном» образе. Неизвестно, были ли у него тогда проблемы со зрением. А вот к концу 1930-х такие проблемы возникли, и Булгаков пользовался очками. Читайте также: Картины космонавта Леонова покажут на музейной неделе в Москве
