Иван Сковорода: “В комнату заходит любитель Хайдеггера, а на подносе — две чашки и в каждой по десять пакетиков чая”

Сегодня утреннюю историю вам расскажет интеллигентный безработный Иван Сковорода. Есть у меня приятель — уже немолодой мужчина, в быту легкомысленный, но вместе с тем глубокий: знаток Людвига Витгенштейна и Мартина Хайдеггера. Видимо, в работах ученых немцев не было ни слова о том, как создать семью, наладить быт, научиться готовить котлеты, вот он и не научился, и не наладил. Как-то захожу к в гости к товарищу, дома у него, как водится, бардак, кстати несвойственный немецким педантам. На столах разбросаны книги, распечатки, тарелки с засохшими остатками обедов расставлены то тут, то там, переполненные пепельницы напоминают рыжих ежей. Поздоровались, я разгреб место на кресле, сел, начали беседовать. Вдруг мой приятель, ударил себя по высокому профессорскому лбу, и раздосадованно произнес: «Как же так, ко мне друг пришел, а мне его и угостить нечем. Сейчас чайку соображу». По долгим стукам и лязганью на кухне я догадался, что чая у моего философа тоже нет. Однако вскоре слышу — кипит чайник. Наскреб по сусекам, значит. Через пять минут в комнату заходит любитель Хайдеггера, а на подносе — две чашки и в каждой по десять пакетиков чая. «Простите меня, Иван Петрович, у меня чая не оказалось, но я нашел старые пакетики, в других кружках, я их все по одному-два раза заваривал. Хороший получится чай, я уже так делал», — сказал мой товарищ. Что оставалось делать? Не обижать же тонкую, романтичную натуру, даром что Хайдеггер идеалист: так что сидели, пили чай, друг мой говорил о том, что все живут одним борщом и пельменями и вопросы экзистенциализма их не волнуют, а я пил чай из десяти спитых пакетиков и думал, что надо бы поскорее сматываться, да навернуть пельменей в заведении за углом.