Музыкальный критик рассказала, почему ее профессия вымирает

Фиона Мэддокс — один из наиболее авторитетных британских критиков в области классической музыки. В свое время она основала журнал BBC Music и сделала его крупнейшим в этой сфере. Фиона Мэддокс — член жюри Международной оперной премии, автор гида по классической музыке XX века, популярной биографии средневекового композитора Хильдегарды Бингенской и множества либретто. А еще человек, который в еженедельном режиме пишет по три-четыре рецензии на ведущие музыкальные события для старейшей в мире еженедельной воскресной газеты The Observer. Во время поездки в усадьбу Льва Толстого «Ясная Поляна» в рамках года музыки Великобритании и России Фиона Мэддокс рассказала ForbesWoman о том, почему об опере всегда готовы написать в газете и как критика превратилась в сферу услуг. Профессиональная критика стремительно сокращается. Кино и рок-музыка — единственное, что востребованно сегодня. Кинорецензиям везде рады, чего не скажешь о музыке или театре. Мне повезло — я пишу для газеты с традициями, которая до сих пор выделяет мне отдельную полосу под музыкальную критику. Не скажу, что в других изданиях такой критики совсем нет, но рецензии появляются редко и обычно очень сжатые. Театр чуть популярнее, чем классическая музыка, но с рок-концертами ему не тягаться. Изобразительному искусству, если есть значимый повод, всегда готовы выделить место на полосе, потому что оно хорошо смотрится — всегда можно поставить картинку, привлекающую внимание. Но и к нему интерес падает. И дело тут не в редакционной политике «The Observer» или других газет, а в коммерционализации самого визуального искусства. Мне кажется, частные галереи, которых в последнее время развелось слишком много, сами способствовали тому, что СМИ потеряли к ним интерес. В отличие от крупных национальных музеев, они выставляют слишком уж странные вещи. Есть еще одна причина. Конечно, о любом искусстве писать непросто, если делать это профессионально. Но все-таки любую визуальную форму, будь то кино, театр или живопись и скульптура, мы воспринимаем зрительно. И вы всегда можете сказать: посмотрите, вот эта синяя картонная коробка, стоящая на розовой коробке из-под обуви — это отсыл к Марку Гротяну. Вы можете не понимать, что это значит, но вы это просто видите. Такое искусство физически существует. Вы можете потрогать скульптуру и обойти вокруг. Визуальное искусство не исчезает, как музыка, которая вообще превращается в абстракцию, если вы ее не слышите. Кроме, пожалуй, оперы. О ней писать куда легче. Разбираешь по пунктам: постановка — хороша, кастинг — удался, декорации — не очень, сценография — гениальна, исполнители — блистали. Хоп-хоп-хоп — рецензия готова. Потому об опере и пишут чаще. Мне часто приходится писать об опере еще и потому, что от меня этого ждут. (Хотя это не главная моя страсть, ведущий оперный критик Британии пишет для Sunday Times, я же специализируюсь на симфонической музыке). Но когда вы открываете газету, на полосе почти всегда есть оперная рецензия, просто потому что к ней гораздо легче найти красивую фотографию. Это странно, но это так. Кроме того, опера включается в репертуар надолго, а концерт не повторяется. А аудитория чаще читает то, что имеет практическую пользу. Все это было неважно, пока не появился google analytics с возможностью реально увидеть, что и как читает аудитория. Увы, я обслуживаю интересы читателя. Прежде я не воспринимала свою работу так и не считала критику сферой услуг. Но теперь мне приходится с этим считаться. Я вынуждена жонглировать жанрами и писать не только о том, что люблю. Думаю, когда критик старается привлечь внимание аудитории, он в ловушке. Собственный имидж становится для него важнее, чем то, о чем он пишет. Я не ищу популярности для себя. Я уже давно это переросла и могу себе позволить сосредоточиться на искусстве. Кроме того, мне эмоционально сложно быть все время на виду, я интроверт. Есть музыкальные критики, у которых другая стратегия. Это их выбор. Они активно вступают в конфронтацию, полемизируют, дают резкие оценки. Это важно для развития критики, но я не такая. Мне чужды любые конфликты и споры, я очень миролюбивый человек — даже странно, что я столько лет профессионально занимаюсь критикой. Я стараюсь давать разбор и аргументированное мнение. Конечно, когда быстро пишешь текст сразу после концерта, бывает сложно скрыть свой восторг. Но я считаю, что критик не должен самовыражаться в тексте. Если в тексте превалирует личное отношение — критика закончилась. Если же мы говорим о языке рецензий, что ж, я пишу полными распространенными предложениями. Мало кто из моих коллег так делает. Я стараюсь писать одновременно экспертно и ясно, писать для широкой аудитории. Но я часто стала сталкиваться с тем, что вещи, которые я привыкла считать всем известными, не требующими никакого пояснения, вдруг стали нуждаться в расшифровке. Скажем, редактор просит пояснить слово симфония или еще что–то столь же очевидное. Приходится чаще задумываться, использовать ли высокие слова, например, вечный, или это уже чересчур для воскресной газеты. Нечасто бывает, что мне совершенно не нравится концерт или опера. Чаще разочаровывает что-то одно: например, постановка ужасная, а исполнение при этом неплохое, или наоборот. Но вот я прилетела в Россию сразу после премьеры «Волшебной флейты», которая мне категорически не понравилась. Хотелось спросить режиссера, кто дал вам право использовать Моцарта исключительно для выражения собственного эго. Почему бы не поставить просто оперу? И зрителей это раздражало. Я с удовольствием читала в твиттере отрицательные отзывы, испытывая большое облегчение от того, что могу быть в своем гневе честной. (Правда, еще больше меня обрадовало, что я улетаю и могу вообще эту рецензию не писать). Критика, особенно отрицательная, это всегда вызов. В любом творчестве, включая критику, наступает момент, когда нужно честно определить: то, что я пишу сейчас — обо мне или о произведении. Современный перекос в сторону эго меня беспокоит, я слежу за этим, борюсь с этим и стараюсь отделять мнение от анализа. Ясно, что критика по природе своей субъективна, но я считаю, критик не имеет права помещать себя в центр картины мира, которую описывает. На вечеринках всегда есть те, кто привлекает всеобщее внимание на танцполе, и те, кто наблюдает за происходящим со стороны. Я совершенно точно из второй категории. Критики музыкальные, литературные и прочие вправе выбирать те события, которые считают достойными внимания. Конечно, если известный художник после долгого молчания выдает новое произведение, мы вынуждены реагировать. У меня в силу опыта есть привилегия игнорировать то, что мне не нравится. Я обычно сама выбираю 2-3 значимых события в неделю и пишу о них. Но если буду совсем разочарована концертом, я просто не стану писать. И, пожалуй, мое молчание будет вполне говорящим, особенно для тех, кто знает, что я там была. То же с оперными постановками. Иногда я предпочитаю не писать вовсе, чем уделать внимание посредственности. Возможно, это прозвучит излишне пафосно и глупо, но я дорожу своей репутацией и не хочу, чтобы люди потом говорили «обо мне написала Фиона Мэддокс». Мне кажется, это честнее, чем вежливая политкорректная «критика», которая сводится к перечислению имен, как у некоторых моих коллег. Предпочитаю обращать внимание публики на что-то стоящее. Я играю на скрипке. Музыке училась, как все, в детстве, но не бросила, играю до сих пор. Я не профессиональная скрипачка, хотя у меня даже были неплохие студийные записи. Мне кажется, я слишком поздно поняла, насколько мне это нравится. В юности это была, скорее, битва. А сейчас мне доставляет большое удовольствие сам факт того, что я умею играть. Мы устраиваем с друзьями импровизированные концерты. Правда, не так часто, как хотелось бы. В любом случае, мне есть, на что опереться в своей работе: я получила очень хорошее музыкальное образование, выступала с серьезными оркестрами, гастролировала, даже исполняла вокальные партии в оркестре. И когда ты сам через это прошел, когда знаешь, как много сил требует каждое выступление, как легко ошибиться — судишь мягче. Возможно, я слишком симпатизирую музыкантам. Но почему нет? Я по-прежнему не чувствую в себе права судить: это гениально, а это посредственно. Я могу лишь делиться с аудиторией своим восприятием. Конечно, если услышу исполнение по-настоящему гениальное, то буду кричать об этом на всех углах. Но чудо же не случается каждую неделю. Чему я научилась с опытом, так это не обращать внимание на противоположную точку зрения. Если я считаю, что это гениально, а коллега — что ужасно, я больше не переживаю. Люди уделяют слишком много внимания тому, как их воспринимают со стороны. Беспокоятся, не идет ли их мнение вразрез с мнением большинства? Согласно ли с их точкой зрения критическое сообщество? Когда я только начинала писать, то жутко нервничала, если мне нравилась какая-то вещь, а в других изданиях ее критиковали. О, это было ужасно! Сейчас я гораздо проще к этому отношусь. Хотя меня все равно огорчает, когда меня упрекают в том, что мне что-то слишком понравилось. Люди же иногда ужасно «тактичны» и не стесняясь говорят: «Неужели тебе это правда нравится? Вот эта безвкусица? Ну и дура же ты». Конечно, меня беспокоит, что в конечном итоге критика всегда субъективна. Мы стараемся быть объективными и опираться на факты, но в сухом остатке это все равно личная оценка: трогает меня произведение или нет. И если я такая никчемная, что меня это произведение трогает, а большинство нет — так тому и быть. С недавнего времени на этом поле играют и блогеры. Это новый голос, новая разновидность критики. И я вынуждена это приветствовать, потому что газетная критика умирает. Скажем, 10 лет назад критиков в СМИ было куда больше, но они остались без работы, во всяком случае в Британии. Например, для Sunday Times пишут несколько критиков, которые делят между собой сферы культуры, и я им завидую. Потому что в воскресном выпуске The Independent, куда я тоже писала, всех критиков уволили просто в один день, сказали «вы нам больше не нужны». Конечно, многие до сих пор верят, что страницы с рецензиями — это интеллектуальное сердце газеты. Критиков все еще уважают, к нам прислушиваются. Я очень ценю возможность быть постоянным критиком The Observer. Это привилегированное положение. Но оно очень шаткое. В любой момент тебя могут попросить отработать последние две недели и уйти. Если в газете сменится главный редактор — а это случается регулярно, я скорее всего перестану работать. Довольно долго в Британии был костяк из примерно 15 критиков, которые отвечали за культуру. И никаких молодых голосов в этом сонме не появлялось. Эту работу невозможно заполучить по щелчку, и мало кто готов был потратить столько сил и времени, сколько требовалось, чтобы попасть в газетную элиту (до недавнего времени критики, конечно, были аристократией, высшим эшелоном). Не будем забывать, что попасть на работу в качественную газету вообще было непросто. А уж стать ведущим критиком — очень-очень большой труд. Это долгий путь. Теперь же молодые люди выходят в сеть и говорят: привет, вот мой блог. И это произошло так быстро... Критика профессиональная, очень уважаемая, престижная и привилегированная, смешалась с восторгами или криками «отстой!» вчерашних школьников из сети. Теперь все критики. Адский коктейль! И мы должны дать ему время отстояться. Музыкальным критикам, кстати, проще. Потому что билеты в оперу в первый ряд стоят очень дорого: 200-300 фунтов (не знаю, сколько это в рублях, но много). Их, конечно, пришлют только критикам с именем, а не каждому, кто кричит «я блогер, у меня много подписчиков, пригласите меня», в отличие, скажем, от книг или билетов в кино. Хотя я вижу, что оперных продюсеров вынуждают разворачиваться в сторону блогеров. Но это скорее касается крупных специализированных порталов, вроде bachtrack.com или artsdeck.com, у которых большая аудитория, трафик и профессиональные эксперты, чаще всего критики, которые пишут или раньше писали в газеты, а теперь сменили площадку. В Британии сейчас есть от силы 3-4 независимых критика, которые по-настоящему серьезно пишут о классической музыке. Это узнаваемые, влиятельные голоса, и их мало. Часто они ведут и собственные блоги, и это многое добавляет к критике традиционной. Мы можем вести дискуссию о женщинах в музыке, о каких-то тенденциях, которые не очень интересуют редакцию, но важны нам и аудитории. Если честно, я чувствую себя последней из могикан. Я проработала музыкальным критиком всю свою жизнь. Боюсь, сейчас такое просто невозможно. Фото Pixabay