Самый известный танцор на планете о конце света, ночных клубах о невероятных россиянах

25 и 26 ноября на сцене московского «Крокус Сити Холла» с новой программой Dangerous Games выступит всемирно известная ирландская танцевальная труппа Lord of the Dance. «Опасные игры» — это магическое сочетание древних кельтских мелодий, ирландской чечетки, синхронного кордебалета и сложных акробатических номеров с новейшими сценическими технологиями, яркими костюмами и мощными спецэффектами. Создатель Lord of the Dance и самый дорогой танцор мира Майкл Флетли рассказал «Ленте.ру» о новом шоу, знаменитом ирландском характере, загадочной русской душе, танцах на Красной площади и конце света. Если не брать классический балет, то именно Майкл Флетли сейчас самый знаменитый, влиятельный и дорогой танцор мира. В Книге рекордов Гиннесса он упомянут сразу три раза: ему принадлежит невероятный рекорд скорости степа (35 ударов в секунду!), он самый высокооплачиваемый танцор в истории, и его ноги были застрахованы на 57,6 миллиона долларов. Майкл Флетли создал то, что теперь во всем мире считается национальным ирландским танцем. Поставленные им шоу: Riverdance, Lord of the Dance, Feet of Flames, and Celtic Tiger Live — прошли в 60 странах мира и собрали в общей сложности более 70 миллионов зрителей. Майк родился в 1958 году в Чикаго в многодетной ирландской семье. Его родители переехали в США в 1947 году. Танцевальный талант он унаследовал по материнской линии: бабушка была чемпионкой Ирландии по степу, мать — профессиональная танцовщица. А отец — обычный сантехник, который очень любил музыку и настоял на том, чтобы его сын научился играть на флейте. В десять лет Майкл начал заниматься ирландским народным танцем и… боксом. А в 17 стал чемпионом Америки по ирландской чечетке, лауреатом конкурса лучших ирландских флейтистов США и чемпионом Чикаго среди боксеров-любителей. Перед молодым человеком открылось несколько дорог. Нужно было сделать выбор, и Майкл Флетли выбрал танец. «Лента.ру»: Можно ли считать шоу Lord of the Dance народным ирландским танцем или это в большей мере современный танец? Майкл Флетли: Танец, который представляет шоу Lord of the Dance, создал я. В его основе лежит традиционный ирландский танец, но я изменил его, модернизировал и приспособил для современной сцены. Когда я был совсем молодым, я самостоятельно учился танцу и по ходу придумывал собственные движения. Никакого влияния со стороны других танцоров я тогда не испытывал. Мне хотелось, чтобы в ирландском танце использовались не только ноги, но и тело, и руки, чтобы он был быстрее, чтобы в нем происходило какое-то действие, менялась скорость. И как результат — да, это ирландский танец, но это и много-много чего еще. Сейчас в Ирландии люди танцуют в своей обычной повседневной жизни? Да. Танец — это значительная часть национальной культуры Ирландии, а с тех пор, как я его преобразовал таким вот образом, он стал еще более популярен, особенно среди молодежи. Сейчас у танца огромное число поклонников, и я очень этим горжусь. В Ирландии танцуют все, потому что это у нас в крови. Люди часто говорят о знаменитом ирландском характере. Ирландский характер — что это? Ирландцы полны жизни, радости, боли, скорби, жажды борьбы… Полны всеми этими прекрасными вещами, которые и создают неповторимый ирландский характер. А как это проявляется в национальном танце? Когда я впервые увидел, как танцуют ирландцы у себя на родине — абсолютно бесстрастно, с прямой спиной, прижав руки к бокам, — я не мог этого понять. Потому что во всем остальном мире ирландцы танцуют по-другому: со страстью, веселятся, шутят, смеются, играют, поют, рассказывают друг другу истории… А в Ирландии абсолютный аскетизм: прижатые руки, каменное выражение на лицах… Мне захотелось все изменить. Зачем нам танцевать без эмоций, с прижатыми руками? Мы так не будем! И я это изменил. Я думаю, то, что в результате получилось, гораздо больше соответствует национальному ирландскому характеру и национальному танцу. А что вы думаете о русском народном танце? Вы ведь неоднократно бывали в нашей стране и наверняка знакомы с русской танцевальной традицией. Насколько, на ваш взгляд, русский танец выражает наш национальный характер? Я был очень-очень впечатлен выступлением ансамбля русского народного танца Моисеева. Вы, конечно, их знаете. Они великолепны! Я познакомился с мужчинами и женщинами этого ансамбля, и их страсть к танцу была невероятна. А в другой раз я видел балет, в котором танцевал Барышников, и это было чем-то вообще не из нашего мира. В русской душе заложена страсть к совершенству. Русские стремятся к невозможному, стремятся сделать то, что не сможет сделать никто другой. Что-то, что находится за пределом. Я видел, как долго Барышников мог продержаться в воздухе. Он летал, он парил в воздухе благодаря невероятной мощи своих ног. Для того чтобы достичь такого уровня, нужен сумасшедший талант и годы, годы тренировок у фантастического наставника, который смог научить его так долго держаться в воздухе. Для меня это и есть русский характер. Танец может помочь в решении каких-то личных психологических проблем? Другими словами, возможна танцевальная психотерапия? Я думаю, все возможно. К примеру, когда я танцую, я освобождаюсь от проблем, внутренне расслабляюсь и чувствую себя счастливым. Танец приносит мне чувство гармонии и равновесия. Можно вполне назвать это танцевальной терапией. То же происходит, когда я играю музыку. Вы профессиональный танцор, а бывает так, что вы идете в ночной клуб или на дискотеку, чтобы там потанцевать? Нет. Никогда. Почему? Мне это неинтересно. Я не тот парень, который ходит по ночным клубам. Иногда на гастролях я могу зайти в ночной клуб со своими танцорами. Они могут пойти потанцевать, если захотят, им это не запрещается. А я в это время лучше посижу с моим мартини. Танцую, вернее танцевал, я только на сцене. Вы занимаетесь танцем больше сорока лет. Насколько изменился танец за это время? Очень сильно. Но он и должен был измениться. Танец раздвинул границы, но не сломал их. Ирландский танец — это дисциплина, в этом плане он не особенно отличается от балета. У него есть своя школа, есть определенный набор характеристик и есть ограничения, которые нельзя игнорировать. Я сам за этим слежу. Основная хореография танца остается неизменной, а развитие шоу происходит за счет режиссуры, истории, которую мы представляем, рок-н-ролльного света, звука, пиротехники, голографии, великолепных костюмов, и, наконец, за счет аудитории. Могли бы вы сравнить Riverdance и Dangerous Games? Между этими шоу прошло 25 лет. Они во многом похожи, потому что оба этих шоу создал я. У них много общего. Riverdance был очень хорош для своего времени, для 1994 года. Но мир за это время сильно продвинулся вперед, и Dangerous Games ему соответствует. Это уже шоу совсем другого уровня. Я давно не видел Riverdance и не знаю, что они делают сейчас и как их принимает публика. Что же касается Lord of the Dance и нашей новой программы Dangerous Games, то она очень успешно идет по всему миру. Как повлияли на шоу новые цифровые технологии? Очень сильно повлияли. К примеру, в нашей новой программе мы используем мою голограмму. Я уже не выхожу на сцену, а вместо меня танцует моя голограмма. Потом их становится две, три. Три моих голограммы. Этот фрагмент шоу особенно популярен у зрителей. 20 лет назад это было невозможно. И десять лет назад — невозможно. Даже пять лет назад. Великолепный подарок, который нам преподнесли новые технологии. Но и стоит это недешево. Недавно я делал репортаж о шоу Sleeping Beauty Dreams, в котором занята наша ведущая балерина Диана Вишнева. Это хай-тек-шоу с использованием специальных костюмов с сенсорами, которые передают движения танцора на компьютер, специальная программа их обрабатывает и затем проецирует на 3D-экран в виде различных аватаров. «Сны спящей красавицы» с успехом были показаны на нескольких площадках в России, в том числе и в «Крокус Сити Холле», где будет выступать Lord of the Dance, и теперь у них начался тур по США. Вы что-то знаете об этом? Да, я слышал об этом шоу и очень хотел бы его увидеть вживую. Вам понравилось? Да. Все знают, что Спящая красавица спала сто лет, но никто не задумывался о том, какие сны ей снились все это время. Шоу дает возможность увидеть эти сны воочию. Балерина танцует на сцене, а на 3D-экране вместе с ней танцуют аватары ее страстей, чувств и кошмаров. И все это под современную электронную музыку. Звучит великолепно. Желаю им успеха. Будет возможность, обязательно схожу, чтобы это увидеть. Расскажите о Dangerous Games. Что это за проект? Dangerous Games — большое, яркое, многоцветное танцевальное шоу. Сюжетная история заключает в себе изрядную долю любви и изрядную долю зла. Наш герой должен пройти через тяжелые испытания, прежде чем он одержит победу. Вполне жизненная история. Нам всем приходилось с этим сталкиваться. Но все закончится хорошо. Публике нравится. Все сидят до конца, никто не уходит. Мне это особенно приятно. Вы создатель и постановщик Dangerous Games, но сами уже не танцуете, вместо вас в шоу танцуют три ваши голограммы. Вы приедете в Москву? Скорее всего. Я очень хочу приехать и посмотреть шоу в Москве. Очень люблю вашу столицу. Как-то мы выступали в Кремлевском дворце и жили в отеле «Балчуг Кемпински». Помню, однажды ночью, после отличного ужина с бутылочкой хорошего вина, я отправился погулять на Красную площадь. Был час ночи, очень холодно и почти никого. Я сбросил пальто и начал танцевать. Редкие люди смотрели на меня как на сумасшедшего. А я летал взад и вперед по площади, и сердце выскакивало у меня из груди. Это было прекрасное чувство — танцевать ночью в Москве на Красной площади, в России, откуда вышли самые знаменитые в мире танцоры. Это моя гордость, и я не забуду этого до самой смерти. Чем вы сейчас заняты? Я продолжаю много работать: готовлю новые представления, создаю для них танцевальные номера, только что я закончил свой первый художественный фильм «Черный дрозд» (Blackbird). Это шпионский боевик с Эриком Робертсом и Патриком Бергином в главных ролях. Одновременно работаю над книгой и документальным фильмом о своей жизни. Участвую в телевизионных шоу, ищу новых танцоров для труппы… Очень много всего. Много всего, но вы больше не танцуете? Совсем? Нет, на сцену я больше не выхожу. Мое тело избито и изломано. Но я даже рад этому, теперь у меня появилось время заняться чем-то еще. Сделать то, что мне давно хотелось. Благодаря травмам у меня есть теперь такая возможность, и я не собираюсь ее упускать. Мой последний традиционный уже вопрос: вы верите в Бога, в рай, ад и жизнь после смерти? Очень тяжелый вопрос. Но мне он нравится. Я родился в католической семье. Я католик. Дома мы много говорили о Боге, рае, аде и жизни после смерти. Я верю, что там, за гранью жизни, что-то точно есть, но я не думаю, что человек способен постигнуть сущность Бога, понять, кто или что есть Бог. Это слишком большой вопрос для наших маленьких мозгов. Но я совершенно уверен, на сто процентов, что смерть — это еще не конец. Когда древние кельты умирали, их похороны не были грустными. Наоборот, похороны у кельтов были похожи на праздник, потому что они знали, что они открывают дверь в другой мир. И я собираюсь пройти через эту дверь.