Лейла Фаттахова: «Я хотела сделать что-то неординарное и глобальное»
Жанр кроссовер, соединяющий классику и современное звучание, существует давно, и, казалось бы, в нем уже все сказано: от «Полета шмеля» в исполнении бас-гитариста Manowar до O mio babbino caro Пуччини в версии Уильяма Орбита. И тут появляется московский проект Bel Suono, который показывает то, чего еще не было: популярная классика, виртуозно сыгранная на трех роялях в необычном звучании и формате зрелищного шоу. Весной этого года у Bel Suono был аншлаг в Государственном Кремлевском дворце, а теперь они готовят рождественскую программу, которую покажут 22 декабря в Московском международном доме музыки на двух концертах – дневном и вечернем. Создательница и продюсер проекта Лейла Фаттахова рассказывает о том, как ей удалось воплотить мечту, которая многим ее коллегам казалась несбыточной. — Рождественские концерты Bel Suono, похоже, становятся новой традицией? — Да, мы проводим их третий год. В Московском доме музыки с 2016 года выступаем в Светлановском зале, а еще раньше, тоже именно в ММДМ, но в Театральном зале, прошел наш первый аншлаговый концерт. — Отличается ли программа этих концертов от той, что коллектив показывает в других залах? — У нас все программы отличаются одна от другой. Эти концерты будут уже третьим нашим большим выступлением в этом году в Москве. В апреле мы впервые сыграли в Кремле: там была специальная программа «Магия трех роялей». Потом в Большом зале Консерватории 5 октября мы представили классическую программу. Классическую, конечно, в нашем понимании, ведь мы выступаем в жанре кроссовера, и любую классическую вещь играем в своей обработке. В том концерте мы собрали всю классику из нашего репертуара. А сейчас в Рождественских концертах будет совершенно другая программа. Мы готовим несколько новых номеров: песни Джей Ло, Майкла Джексона, Queen. Вспомним и джаз, очень любимый нашими зрителями. Будет Despacito – хотя наши ребята с иронией относятся к этой песне, но зрители ее всегда просят. Обязательно будет попурри из музыки к фильму «Ирония судьбы, или С легким паром». Эта программа не даст заскучать ни на секунду. — А как формируется репертуар Bel Suono? Инициатива исходит в основном от вас? — Так как у нас в коллективе женская диктатура (а женщина у нас практически одна – только недавно появилась еще моя помощница), то изначально, да, предлагала я: «ребята, давайте сделаем вот эту вещь». Потом начались предложения и от других участников: «а давайте вот это и вот это?» Сегодня мы все вместе обсуждаем, что играть. Иногда даже и зрителей спрашиваем: «а что вы хотели бы?» – и в Instagram начинаются бурные обсуждения. Мы много что играем – от наших собственных произведений до любого современного сочинения. Мы можем позволить себе выбирать. Не всегда можем выпустить это на альбоме, потому что авторские права бывают очень дорогими, но исполнить на концерте – можем. И с удовольствием исполняем, например, «Богемскую рапсодию». Есть и всевозможные танго, например, из фильма «Запах женщины». В этом сезоне у нас очень популярна тема из «Игры престолов». В общем, музыки в запасе у нас еще много. —У трио плотнейший график гастролей. Так ведь было не всегда? — Конечно, так было не всегда, и мало у какого коллектива бывает так. Порой старт очень резкий, а потом надо много работать, чтобы остаться на плаву. У нас же было постепенное развитие. Многие профессионалы говорили, что это очень интересная идея и круто звучит, но, с другой стороны, практически все пытались объяснить мне, что это неподъемный формат. — В техническом плане? — Прежде всего, да. Представьте себе: три рояля. Сразу возникает вопрос: где их взять? И все думают об акустических инструментах, забывая, что технологии шагнули далеко вперед, и уже есть роскошные прекрасно звучащие цифровые рояли. Именно они дали нам шанс. Если бы не они, не было бы нашего проекта. Мы убедились в этом, путешествуя по просторам нашей страны и за рубежом: очень мало залов, где есть три акустических рояля. Как правило, есть один хорошо звучащий, максимум два. Три – почти никогда. В России такие залы можно по пальцам перечесть. Например, Красноярская филармония, которую я просто обожаю, там есть три прекрасных «Стейнвея». В Московском международном доме музыки – три великолепнейших «Стейнвея». В «Крокус» и Кремль мы сами доставляем «Ямахи». А так у нас есть свои цифровые рояли Roland, которые мы вот уже восемь лет возим по стране. Где они только не были, даже на Сахалин летали! Эти инструменты приходится собирать-разбирать, и хотя они для этого не совсем приспособлены, другого выхода нет: на сцене должны быть именно рояли, а не электронные клавиши, не пианино. Все должно быть красиво, богато звучать и выглядеть. Классика – это все-таки достаточно элитарное искусство, и чтобы понимать ее, человек должен быть подготовлен, образован. К сожалению, немногие могут без подготовки прийти в консерваторию и по-настоящему воспринимать классику. Кто-то засыпает, кто-то уходит. Есть популярная классика, которая легче воспринимается, например, Вивальди. На него все идут. Если репертуар чуть сложнее, народ уже не хочет идти. Поэтому мы, переиграв почти всю популярную классику, будем переходить к более сложным вещам. — А кто пишет авторский материал для группы? — Мы пишем сами, как правило. Есть совместные вещи наши с Кириллом Гущиным (одним из участников трио – прим. «Профиль»). В декабрьском концерте будет звучать его «Метель». В «Крокусе» будут премьеры авторских вещей всех наших ребят. Бывает, что нам что-то предлагают. Видимо, уже завоеван авторитет, и нам поступают предложения от композиторов. А когда мы едем в какую-то страну, стараемся включить в программу что-то из музыки этого государства. — У вашего шоу ведь есть несколько форм, которые вы показываете в зависимости от возможностей площадок? — Да, есть три формы. Первая – только три рояля, либо сольно, либо под минус. Это когда нам нужно ехать туда, куда невозможно вывезти ни бэнд, ни оркестр. Или корпоративные мероприятия, где нет технических возможностей. Раньше мы обычно на такие предложения соглашались, сейчас уже редко. Телевизионные съемки тоже идут под минус, но рояли, подчеркиваю, всегда звучат живьем. А наши гастроли – это, как правило, формат бэнда: трио сопровождают еще три музыканта: барабанщик, бас-гитарист и клавишник, заменяющий оркестр. Наконец, третий формат: в Москве все наши сольные концерты проходят с участием разных оркестров. В последнее время мы очень любим работать с Московским государственным симфоническим оркестром под управлением Ивана Рудина, с шикарным оркестром Министерства обороны и его дирижером Сергеем Дурыгиным. А сейчас будем пробовать еще один формат состава. Это и не три музыканта, и не целый оркестр, а что-то вроде эстрадного мини-оркестра. Попробуем его, наверное, на предстоящих концертах в Доме музыки. А была бы наша воля, везде бы ездили с оркестром. — Когда к вам пришла идея сделать шоу трех роялей? И сколько времени заняло ее воплощение? — Знаете, когда-то давно я окончила Ташкентскую консерваторию. Двадцать лет, занимаясь музыкой, мечтала стать великой пианисткой – не меньше. Но окончив консерваторию, вдруг поняла, что мечта эта непростая, да и страна была на пороге перемен: девяностые и так далее. Судьба занесла меня в Москву, в российский шоу-бизнес, где я оказалась на своем месте. 15 лет, с 1995-го до 2010 год, я чем только не занималась, при этом всегда мечтая о своем проекте. Я была и менеджером по репертуару в больших рекорд-компаниях, и собственном пиар-агентством руководила, продвигавшим разных артистов и не только артистов… Естественно, все механизмы шоу-бизнеса были мне знакомы. Но в один прекрасный момент это настолько надоело, что я все закрыла и ничего не делала. Думая о том, чем можно было бы заняться дальше, понимала, что это должно быть что-то неординарное и глобальное. Один мой приятель как-то сказал: «Слушай, ну ты же пианистка, почему бы тебе не сделать что-нибудь, связанное с роялем?» Я тогда ответила: «В нашей стране востребован шансон, о каких роялях ты говоришь?» Но все-таки эта идея поселилась у меня в голове. Я ходила неделю, две, три, думала, потом решила, что надо делать и именно в таком формате. Два рояля – ну подумаешь, дуэт, этим никого не удивишь. А вот три рояля – это, наверное, будет то, что надо. Это будет круто. И я заранее знала, как это должно звучать. Самое сложное в кроссовере и вообще в новом проекте – это поиск нового, собственного звучания. А такого звучания, как у нас, еще не было. И когда я поняла, как все это будет выглядеть, я начала искать людей, которые смогут воплотить это в звуке. Я нашла близких мне по духу аранжировщиков. Точно знала, что первым произведением будет Libertango Астора Пьяццоллы. И мы с Ленечкой (Леонидом Каминером – композитором, аранжировщиком, — прим. «Профиль») начали ковырять. Не знаю, сколько мы потратили времени, но это были очень долгие и трудные поиски. Я замучила всех, говорила: это не то, не то, это какая-то деревенщина, это неинтересно, немодно. И наконец – может быть, это уже был сороковой вариант – он мне присылает музыку, и я слышу: это оно! В тот вечер я летала от счастья. И с этого произведения все началось, я почувствовала уверенность в этом формате. Мы объявили конкурс для набора в группу. Первый состав – это были хорошие талантливые ребята, которые… не дождались. Они не до конца верили, что наш коллектив покорит не только российские, но и мировые самые престижные площадки. Состав менялся, кто-то уходил, кто-то приходил, я иногда опускала руки, но потом продолжала бороться. То из каких-то телепередач нас вырезали – и до сих пор часто вырезают, несмотря на то, что у нас аншлаги практически везде. — А когда случился переломный момент? — Время шло, я понимала, что никто так, как я, в коллектив не верит – ни один прокатчик, ни один организатор гастролей не понимает нашего формата и жанра. Каждый раз приходилось рисковать. В Москве все уже было более-менее. Мы выступали в Доме музыки, в Большом зале консерватории. Но так как мы коллектив, живущий только за счет концертов (у нас нет спонсоров), нам нужно было зарабатывать деньги. Каждому нужно было кормить семью. И я поняла, что, если не обеспечу свой коллектив работой, этого не сделает никто. И тогда я просто села и начала обзванивать залы, делать рекламу самостоятельно. Стала сама себе не только продюсером, но и промоутером, и организатором всех наших концертов. Теперь мне никакой организатор не нужен. Я уже ни от кого не завишу. Мне не нужно, чтобы местный промоутер повесил три плаката где-то на столбе, рассчитывая, что после этого на концерт повалят зрители. Кроме меня никто не хотел верить в то, что это надо продвигать в соцсетях, в то, что люди должны услышать эту музыку и почувствовать энергию каждого из участников: как они выкладываются на сцене. Люди, побывав на концерте, обязательно приходят и во второй, и в третий раз. Так происходит во всех городах. Первые четыре года было очень сложно. Вроде бы нас уже и знали: мы выступали на всевозможных концертах, премиях. Но это все было от раза к разу. И реально надо было рисковать и что-то делать с этим. Все, что зарабатывалось, вкладывалось в продвижение. Когда я решила рискнуть и впервые сделать «Крокус Сити Холл», до последнего не верила, что у нас будет аншлаг. Потому что мне говорили: «это невозможно, ты попадешь на очень большие деньги. Даже три тысячи – это невозможно». И вдруг билеты стали таять на глазах, и я поняла, что это чудо, которого я ждала шесть лет. После этого к нам стали серьезно относиться. А этой весной Bel Suono собрали Кремль, это был грандиозный концерт, самое на сегодняшний день лучшее наше выступление в таком огромном зале. Дальше нужно удивлять и покорять чем-то еще. У нас для «Крокуса» есть грандиозные идеи. Наверное, и это привлекает зрителя: каждый раз Bel Suono представляет что-то новое. После предыдущего концерта в Москве прошло три месяца, и люди могут сказать: ну что нового они за это время придумают? А мы не имеем права на следующем концерте показывать ту же самую программу. Понятно, что какие-то произведения остаются, но многое меняется, процентов на 70. — Теперь вы не только собираете большие залы, но и основали собственный фестиваль. Зачем вам это нужно? — Да, на днях появился новый раздел на нашем сайте, это наше новое детище – Фестиваль классического кроссовера. Идея появилась около года назад. Я мечтала найти единомышленников, которые хотят работать в нашем жанре. Мы заручились поддержкой правительства Москвы. Любой желающий от 18 до 36 лет может принять участие в конкурсе. Для этого надо зайти к нам на сайт в раздел фестиваля, прочитать условия и прислать аудио- или видеоверсии своих композиций до конца этого года. Важно, чтобы произведение – например, токатта и фуга ре минор Баха – было в авторской обработке. Как это делаем мы сами. Можно предлагать и современные произведения, и авторскую музыку, но все они должны звучать свежо и современно, и элементы классики там должны использоваться. То есть это типичный классический кроссовер, в котором работаем и мы, и такие замечательные зарубежные музыканты, как Дэвид Гарретт, Ванесса Мэй, Il Divo, 2Cellos. Все эти исполнители приезжают к нам на гастроли, и думаю, что поклонники Bel Suono знают их. Надеюсь, что если все будет хорошо, то на наш второй фестиваль мы кого-нибудь из них пригласим в качестве гостя. А первый фестиваль пройдет 24 апреля в «Крокусе», это будет часть нашего большого концерта. Может быть, у участников фестиваля будут сольные номера, может быть, мы сделаем что-то совместное. Поэтому добро пожаловать, мы ищем таланты, и мы за развитие этого прекрасного жанра в России. Мы хотим дать людям возможность сразу попасть на сцену, о которой можно только мечтать. У некоторых звезд за всю жизнь не случается сольных концертов в таких залах, как «Крокус» и Кремль. А они попадут на эту сцену, будут играть там свою музыку, поэтому мне действительно кажется, что это просто волшебный шанс.
