Андрей Ургант: Ваня стал прекрасным семьянином, в отличие от меня

28 ноября — день рождения советского и российского актёра театра и кино, телеведущего Андрея Урганта. «Я, как никто другой, знаю, что такое, когда знаменитая фамилия преследует тебя по жизни и ежедневно надо подтверждать, что ты в этой семейке тоже чего-то стоишь. Раньше я был сыном Нины Николаевны Ургант. А теперь я отец Ивана Урганта», – говорит Андрей Ургант. «Жалею, что мы с отцом плохо друг друга знали» – Я сам выбрал эту фамилию. Когда в 16 лет получал паспорт, стал Ургантом. А с рождения жил под фамилией отца – артиста Льва Милиндера. Почему поменял? Во-первых, хотел сделать маме приятное. А во-вторых, я уже тогда мечтал стать артистом, и фамилия Ургант казалась мне более звучной и загадочной, чем Милиндер. С отцом в детстве мы мало общались. У него было несколько браков после того, как они с мамой расстались. Когда я повзрослел, мы стали больше контактировать. Он чудесный дядька оказался! Добрейший, обаятельный, компанейский. В питерском Театре комедии, где он прослужил пятьдесят лет, его все существа женского пола обожали – актрисы, костюмерши, гримеры. Папа не стал знаменитым, как мама, но был замечательным артистом, потрясающе пел, виртуозно двигался на сцене. Сейчас, когда отца уже нет в живых, я скучаю по нему, жалею, что мы плохо друг друга знали… А в детстве мне было наплевать на то, что папы нет рядом. «У мамы не было времени мной заниматься» – Я и без мамы легко обходился. У нее не было времени мной заниматься. Мама была абсолютной фанаткой своей профессии. В Театре Ленсовета, где она играла, я болтался с пеленок. Пока Нина Николаевна блистала на сцене, меня перепеленывал портной дядя Саша Юрисдицкий на своем рабочем столе в закроечном цеху. В театре со мной, как с сыном полка, нянчились все. Я пересмотрел там по несколько раз все сказки. А в 6 лет впервые оказался на сцене – в новогоднем представлении сыграл маленького Бармалейчика, сына Бармалея… Какое-то время мы с мамой жили в пятиэтажной хрущевке, в маленькой двухкомнатной квартире, которую мама получила от театра. А потом мама сошлась с Кириллом Ласкари (артист балета, балетмейстер, писатель. – Авт.). Он оказал на меня большее влияние, чем родной отец. Он был человеком очень глубоким, образованным, большим книголюбом. Я тоже читал книги с упоением, и мы обсуждали прочитанное. Кира приучил меня слушать хорошую музыку – классику, джаз. Бывало, мы ссорились. Оба эмоциональные, взрывные. «Высоцкий брал меня за город – мы купались в речке» – Потом мы жили в центре Петербурга, на улице Римского-Корсакова. И у нас дома постоянно собирались шумные компании. Кто у нас только не бывал! Сводный брат Киры Андрюша Миронов, Александр Анатольевич Ширвиндт, Михал Михалыч Державин, Ваня Дыховичный, Высоцкий. Юрий Никулин частенько заезжал, на гитаре любил играть, песни пел… А я у наших гостей был на побегушках. Выпивки все время не хватало, и меня посылали в магазин за дешевым болгарским вином, которое называлось «Гамза». Я был счастлив, что меня не гонят из комнаты, я могу сидеть в веселой компании, слушать взрослые разговоры. Андрюша Миронов так артистично рассказывал анекдоты, что все хохотали до слез… Когда Таганка была в Ленинграде на гастролях, Владимир Семенович Высоцкий непременно нас навещал – и один, и с женой Мариной Влади приезжал. Мама его песни не понимала, говорила: «Володя, ты так кричишь, надрываешься. Зачем? Спел бы лучше что-нибудь лирическое, про любовь». «Нина, у меня все песни про любовь, – отвечал Высоцкий. – А если тебе не нравится, я буду петь собаке». Владимир Семенович брал меня несколько раз за город – мы купались в речке, загорали. У меня не было выбора, кроме как стать артистом. Мне по наследству досталась обезьянья натура и «губчатая» природа, которая вбирает в себя все, что видит вокруг. А против натуры не попрешь! Не могу сказать, что мне было легко найти свое место в этой профессии. Я лишь в тридцать лет купил себе первый концертный костюм, финский. До этого для выступлений и выходов в свет брал их напрокат в костюмерной Театра Ленсовета, где служил. Был тяжелый период, начало 90-х, когда кино не снимали, а театр прокормить не мог. А у меня к тому же было двое детей от разных браков – Ваня и Маша. Браки продлились недолго. Но детям надо было хоть как-то помогать. Чтобы заработать, чем только не занимался... На вокзале работал грузчиком и носильщиком, делал ремонты, трудился на стройке, на бетономешалке, был даже береговым матросом. Денег все равно не хватало. «Краско сидел без работы. Стал крепко выпивать» – Безденежье меня и моих ближайших друзей – актеров Аркашу Коваля и Андрюшу Краско – не особенно угнетало. Молодые, резвые были, жили весело. И работать успевали, писали стихи, миниатюры, и гуляли, как говорится, с огоньком. Физическое состояние организма позволяло: для нас за вечер выпить по литру водки – это происходило как-то само собой. Часто гуляли дома у Андрюшиного папы. Иван Иванович Краско – очень хлебосольный мужик, кормил нас, оставлял у себя ночевать. И Нина Николаевна нас принимала. Куда ей было деваться?.. Потом для Андрюшки Краско наступили трудные годы, он совсем без работы сидел. Мы, друзья, ему помогали, чем могли. И тогда действительно он стал крепко выпивать. А я стал уже вполне успешен, снимался в кино, играл в капустниках. И выпивать с ним перестал. Сказал честно: «Андрюша, я не хочу быть твоим убийцей. Как хочешь! Пусть тебе за водкой бегает кто-то другой». Хотя сам поддавал, естественно, но без него. А потом мой организм перестал выдерживать такие нагрузки. И тут пришлось делать выбор: либо сдохнуть, либо жить по-человечески и следить за своим здоровьем… Андрюша в этот переходный период, к сожалению, не справился. И его не стакан сгубил. Он очень много работал в последние годы, ему некогда было пить. На него обрушилась народная любовь. Но я видел, что внутренне он какой-то одинокий, неприкаянный. Ушел кураж, ему стало скучновато жить. Мы не успели отметить 50-летие Андрюши, не дожил. «Ваня – молодец, дурное от меня не взял» – Когда родился Иван, мне был 21 год. Физиологически я стал отцом, но ощутил себя таковым намного позже. Когда сыну исполнилось лет тринадцать, ему понадобилась моя реальная помощь. Первый компьютер, первые клавиши, первая гитара – все это он получил от папы. А в шестнадцать лет он попросил: «Папа, устрой меня на работу! Хочу сам деньги зарабатывать!» И один мой приятель помог его устроить в ночной клуб, где он мыл посуду и иногда водку разносил. А потом уже он самостоятельно находил себе работу. Одно время трудился в одном из самых злачных мест Питера – ночном клубе «Луна». Вел шоу с элементами стриптиза, в котором участвовали 30 девушек... Ване досталась по наследству моя актерская натура, передалась страсть к музыкальным инструментам. Ванька – молодец, хорошее от меня взял, а дурное его благополучно обошло, миновало. Он стал прекрасным семьянином, в отличие от меня. Он не пьет совсем, не курит. Семью свою оберегает от посторонних глаз. У него есть еще две младшие сестренки, он их всегда опекал. И об отце заботится. А моя дочка Маша живет в Голландии. Ее мама вышла замуж и эмигрировала, когда Маше было 8 лет. Машка выросла совершенно бесконтрольным существом. Закончила школу, родила сына Эмира. Живет не парясь. Имеет пособие, муниципальную квартиру. «Чувство одиночества меня периодически посещает» – Я считаю, что папы, мамы, дети, внуки в принципе ничего друг другу не должны. Родители не обязаны помогать детям, а те в свою очередь не обязаны заботиться о стареющих родителях. Это вопрос нравственности человека, его воспитания. Каюсь, я только с возрастом стал по-настоящему ценить семейные отношения. Круг моих друзей, к сожалению, с годами сужается. Мне не хватает адекватных собеседников. Для меня это очень важно – выговариваться, делиться информацией, своими впечатлениями, переживаниями. Все меньше становится людей, с которыми я могу разговаривать как с самим собой. И вроде бы все хорошо, но чувство одиночества меня периодически посещает.