Государство о них позаботится! Как приемная мать борется за сыновей с опекой, чиновниками и самой жизнью

У Светланы Найзабековой сгорела квартира. Трехкомнатная квартира в старом деревянном бараке, где из удобств только электричество и газ. Подвела старая проводка. В тот же день она, ее старенькая мама и двое приемных сыновей, один из которых с инвалидностью, остались на улице в чем были. Жилье семья занимала по социальному найму – квартира в бараке принадлежала городу. Теперь городская администрация не может помочь с жильем. А органам опеки важно, чтобы у мальчишек были достойные условия. Поэтому, чтобы государство не забрало сыновей в детдом, Светлана вынуждена снимать трешку. Чиновники – от губернатора до замглавы районной администрации – на все ее просьбы о помощи только руками разводят: мы благотворительностью не занимаемся. Светлана и ее приемные сыновья Владик и Даня Петеримовы ждут меня у физкультурно-оздоровительного комплекса «Заводской». Мальчишкам по 14 лет – они двойняшки, но похожи как две капли воды. Только Даня одну ногу ставит неправильно и хромает – из-за ДЦП ему трудно передвигаться. Зато он играет в следж-хоккей в составе детской команды «Крылья». У него как раз закончилась тренировка. Мальчишки очень разные по характеру: Влад серьезный и собранный, а Данил настоящий хулиган. Родную мать они не помнят, видели ее только на фотографиях в социальных сетях. Мамой всю жизнь называют Светлану, хоть и знают, что приемные. Светлана Петеримова. Фото Матвей Фляжников – Выбор – оставлять мальчишек у себя или нет – даже не стоял, – рассказывает Светлана. – Это дети моей племянницы из Тольятти. В первый раз она их бросила, когда детям исполнилось девять месяцев. Они у меня три месяца прожили. Такие крепенькие бутузики были. Потом она их забрала. Через некоторое время мне снова звонит сестра и плачет в трубку – она опять их бросила. Жила на квартире у какой-то женщины, ушла и пропала. Хозяйка квартиры сдала детей в милицию, а те – в больницу. Я прыгнула в автобус и поехала их забирать. Опеку оформили быстро. Светлана пришла в больницу и, увидев мальчиков, расплакалась. «Крепкие бутузики» были худые, неухоженные, все в синяках. Вокруг носа и рта у каждого – красная сухая корка с кровавыми болячками. Оба не делали даже попыток ходить. – Мы с сестрой их отмыли, одели, и я повезла детей в Саратов, в подарок мужу на майские праздники, – вспоминает приемная мать. Оба мальчика самостоятельно пошли только ближе к двум годам. Оба ходили на цыпочках, что очень удивляло Светлану. Но врачи ее успокаивали – все нормально. Через какое-то время Владик стал ставить ножки правильно, а Даня нет. В три года мальчику объявили диагноз – детский церебральный паралич. Стационар, уколы, лечение, круговорот врачей – за год весь круг «узких» специалистов Светлане с Данилом приходилось проходить по три раза: обычное ежегодное, плюс обследование для опеки, плюс обследование перед медико-социальной экспертизой. Инвалидность Данилу в первый раз дали в шесть лет, в 2011 году. До этого все лечение Светлана тянула на себе без чьей-либо помощи. Даня и Владик в общеобразовательную школу пошли вместе. Но уже через два месяца классный руководитель сыновей отозвала Светлану и сказала ей: «Я надеюсь, что в следующей четверти я вашего Данила в своем классе не увижу». – Он плохо ходил тогда, мог упасть у доски или, падая, уронить парту, – объясняет Светлана. – В 12 лет ему в институте травматологии сделали операцию, стало получше. Но к тому моменту он давно учился по коррекционной программе, в общеобразовательную школу было уже не попасть. К тому же если чтение и письмо у него шли нормально, то по математике он никогда не был блестящим учеником. Сейчас Владик учится в общеобразовательной школе, а Данил в школе-интернате № 4 для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. И у Светланы «болит голова» не только о настоящем сына, но и о будущем – как сложится его жизнь после коррекционной школы. Данил.Фото Матвей Фляжников Опека Старый барак, в котором Светлана с детьми жила тогда, находился на 1-м Прессовом проезде. До трамвайной остановки на улице Огородной оттуда спускаться пару кварталов по крутому склону, а до автобусной на Новоастраханском шоссе – так и все четыре. Школа-интернат – на улице Чернышевского. Прямого удобного транспорта от дома до школы нет. Каждое утро в семь часов Светлана вызывала такси, чтобы отвезти Даню в школу. – Он тогда очень плохо ходил, – объясняет она. – На улице то ветер, то снег, то дождь, то лед. На мне – сын, сумка с вещами, портфель. Транспорт по утрам забит людьми. Поэтому было проще доехать на такси. Обратно мы добирались с пересадками на общественном транспорте. Я попросила органы опеки и попечительства помочь мне оформить Даню в интернат на пятидневку. Тогда мне в первый раз предложили: «Светлана Анатольевна, если вам тяжело, напишите заявление. Государство о детях позаботится». Тогда приемная мать сделала ход конем. И написала жалобу в областную думу. Депутаты в этой ситуации безучастными не остались – напрягли региональное министерство образования, прокуратуру, опеку, директора школы. И Даню взяли на пятидневку. Семье стало легче и физически, и финансово. Органы опеки, скорее всего, лишили братьев Петеримовых и возможности обзавестись собственным жильем, когда им исполнится 18 лет. Светлана, после оформления опекунства, прописала обоих мальчишек в своей квартире в старом бараке. Бывалые опекуны сразу покачали головой – надо было регистрировать временно и потом продлевать регистрацию. Они оказались правы: через некоторое время в управляющей компании ее «обрадовали» – органы опеки «закрепили» детей за квартирой, в которой жила Светлана. Данил.Фото Матвей Фляжников – Я пошла в опеку и спрашиваю: с какой целью вы это сделали? – рассказывает Найзабекова. – Чтобы они стали наследниками квартиры, которая даже не моя, а муниципальная? То есть две квартиры, которые были бы им положены по закону, теперь уйдут кому надо? А они мне: да как вы могли такое подумать, Светлана Анатольевна! Теперь, чтобы у мальчишек было свое жилье, мне их придется по суду выписывать, если я получу квартиру взамен сгоревшей, а это опять деньги. Когда сгорела квартира, инспектор начала звонить Светлане на мобильный. – Нас прокуратура проверяет из-за пожара, приходите к нам, расскажите, в каких условиях живут дети. – Я снимаю жилье, дети на улице у меня не живут, говорю. Может быть, вы как-то можете посодействовать, помочь? Этажом ниже вас приемная главы Заводского района. А она мне: а какое у вас жилье? А сколько метров? А сколько комнат? А если прокуратура придет, скажите им, что я у вас была. Вот и вся помощь. Квартира В 1992 году Светлана Найзабекова приехала в Саратов из Киргизии. Устроилась работать на мебельную фабрику. От фабрики ей дали комнату в коммуналке, в 95-м получила ту самую квартиру на 1-м Прессовом проезде. Этот квартал – несколько старых деревянных бараков между новостройками и частным сектором – был забыт богом и людьми. Сейчас пожарище на месте одного из домов облюбовали бездомные собаки. Один дом стоит пустой – то ли расселили, то ли оттуда все съехали. В остальных еще живут люди. Из удобств в этих бараках только газ и электричество. Здесь Светлана сначала вырастила своих родных сыновей – Сашу и Юру, а потом растила приемных. 7 апреля 2018 года дома были все, кроме Юры, сына Светланы. Старший – Александр – должен был отвезти маму по делам. Она еще даже не начала собираться на улицу, когда к ней ворвался Данил и закричал: «Мама, дым идет!» В комнате двойняшек заискрила проводка. И сразу полыхнуло. Одной рукой Светлана вызывала пожарных, второй набирала воду в ведро. Потом ее как что-то кольнуло – это же электричество! Парня убьет! – воду у Саши мать отобрала в последний момент. Фото Матвей Фляжников Первыми за дверь она выставила двойняшек, за ними маму. Сама хватала документы на детей, ксерокопии, кидала их в сумку. Пыталась сорвать верхнюю одежду с вешалки, она не поддавалась. Где-то в квартире орал от ужаса заблудившийся в дыму кот. Светлану вытолкал за дверь старший сын. Как была – в домашней тунике и шлепанцах, с сумкой документов в руках – женщина оказалась на улице по колено в снегу. – Кот, к сожалению, погиб, – говорит она. – Не успели мы его вытащить, он задохнулся. Пожарные, хоть приехали быстро, долго не могли подобраться к дому – весь квартал тонул в сугробах. Дом остался цел, только квартира, в которой жила семья, выгорела дотла. Светлану и двойняшек отвезли в больницу. Ее маму и младшего сына отправили к дальним родственникам. – Другим предложили гостиницу, – возмущается Светлана. – А нам даже ничего не предлагали. Пару дней мы прожили в крошечной однушке вместе с родней, а потом я нашла квартиру. Семейная экономика За трешку в Заводском Светлана отдает 15 тысяч рублей в месяц. Считает, ей повезло: за съем берут сравнительно немного, дом рядом со школой Владика и до остановки недалеко идти, чтобы возить Данила в интернат. За каждого из мальчишек Светлана получает по 7800 рублей в месяц. Тратить эти деньги на оплату съемного жилья нельзя – государство требует отчета по расходам – раз в месяц Светлана отчитывается перед опекой чеками за покупку еды, одежды («одна только зимняя куртка шесть тысяч стоит! а продукты дорожают каждый день!»), за посещение дополнительных занятий. Из дополнительных занятий у Дани бесплатный следж-хоккей, а Владик, который хотел ходить на борьбу, отказался от спортивной секции. Пожалел мать – не дал ей ежемесячно тратить по две тысячи на его хотелки. Маме сына переубедить не удалось. Владик уперся: тебе и так тяжело, а я потерплю. Владик.Фото Матвей Фляжников За Данила Светлана получает его пенсию по инвалидности – порядка 14 тысяч рублей – и пособие по уходу за ребенком-инвалидом – 10 тысяч рублей. Есть еще пенсия мамы. Это в общем-то все деньги, на которые живет семья. Работать Светлане нельзя – иначе лишат пособия по уходу, а эти десять тысяч в семье не лишние. Но она крутится, старается, где-то ужимается, где-то находит помощь. Продукты в супермаркетах покупает только по акции или ищет на базаре что подешевле. Только сейчас, когда Данил начал ездить с командой на соревнования, много денег стало уходить на билеты. Накопить денег на адвоката, чтобы помог ей выбить жилье через суд, не выходит. Чиновники На прием в администрацию Заводского района Светлана записалась сразу же, как только вышла из больницы после пожара. Ее принял замглавы Заводского района Евгений Гарькин. Приемная мать обрисовала ситуацию: сгорела квартира, которую она с детьми занимала по социальному найму. Опекаемые дети, один из которых инвалид, остались без жилья. Можете ли вы чем-то помочь? – Он мне сказал: потерпите годик и приходите, – вспоминает Светлана. – Я потерпела и пришла в феврале 2019 года. Он сказал, что на временное жилье мне лучше не соглашаться, «а то потом квартиру не дадут». На вопрос о возможной материальной помощи отрезал: «Мы благотворительностью не занимаемся! Идите в соцзащиту». Следующим был глава администрации района Сергей Червяков. В ее ситуации, сказал чиновник, есть два варианта: или она соглашается на маневренный фонд, или ждет квартиру, которую должны выдать в рамках программы переселения из ветхих и аварийных домов. – Сказал, «ваш дом, который признан аварийным в 2014 году, будут расселять с 2019-го по 2025 годы, ваша очередь где-то посерединке», – рассказывает Светлана. – Серединкой оказался декабрь 2024 года. А дома, которые были признаны аварийными позже, чем наш, расселяют почему-то в 20 и 21 году. На вопрос, откуда такая несправедливость и нельзя ли нас переселить пораньше, он сказал, что ничего сделать не может. Дальше были письма губернатору Радаеву. И ответ, что губернатор такими вопросами не занимается, идите к мэру. Попытка записаться на прием к Михаилу Исаеву. И категорический отказ мэрского секретаря записывать Светлану на эту встречу. – Она мне сказала: Исаев такие вопросы не решает, я вас запишу к Важнову, – говорит приемная мать. – Я прошу записать меня и к Важнову, и к мэру, а они ни в какую. Заместитель председателя комитета по управлению имуществом города Сергей Важнов сказал как отрезал: занимайте очередь на маневренный фонд! По словам Светланы, глава Заводского района еще раньше отсоветовал ей даже смотреть жилье, которое в этом маневренном фонде есть. Если и дадут, то, скорее всего, комнату в коммуналке, и если ее отремонтировать, тогда можно будет со слезами на глазах там жить. – Кто мне позволит опекаемых детей в сарай привести? – говорит Найзабекова. – Мне все говорят – Светка, не сдавайся! Борись, пиши! Я Путину писала, и Медведеву, и Володину. Каждый раз приходит ответ как под копирку! Куда ни приду – хоть к Радаеву, хоть в думу – все меня посылают. В другое место. Знаете, вот смотришь телевизор, слушаешь новости и думаешь – какое у нас правительство заботливое. Все во благо народа, во благо детей. А сирот и инвалидов как они почитают! Что только для них ни делают. А как сама с этим столкнешься, понимаешь – ничего не делают. Никому они не нужны.