Искусство вгрызаться в землю
Давно вы пили настоящее молоко? Пробовали сыр без селитры и свиного или растительного жира? Ели колбасу из цельного мяса копченую на дровах, а не посредством электрического нагревателя и «жидкого дыма»? А вот мне повезло, но для этого пришлось отъехать подальше от столицы и отправиться в гости к фермеру Вадиму Рошке. Коровник на букву «П» В 2010 году Вадим и его жена Елена начали выращивать кроликов – зарплаты инспектора дорожного движения и ветеринара на жизнь не хватало. Кроликов становилось все больше, кролики приносили доход, и когда этот доход стал вдвое больше двух зарплат бюджетников, супруги решили уйти с официальной работы и заниматься исключительно крестьянским хозяйством. Вадим выкупил то, что осталось от типового коровника в деревне Братково, в 25 километрах от тверской Старицы — одноэтажное кирпичное строение буквой «П», 20 лет простоявшее с дырявой крышей. Частично восстановил коровник своими силами. И стали Рошки разводить в отремонтированном коровнике кроликов, кур и гусей. Планировали отремонтировать дальнюю часть ангара, полуразрушенную, и завести там поросят, штук сто. А еще была у Вадима мечта – молочное стадо и сыроварня. А еще хотелось туристов на ферму возить, хозяйство показывать, детям давать с коровами играть. Сегодня у коровника новая крыша из железной черепицы, которая обошлась Рошке в 2,5 млн рублей. Крыл сам. А вот стены все те же, аутентичные — кривые, с заделанными дырами. Хотя хозяин планировал заменить их на новые. Не сложилось и с проезжей частью вокруг фермы – по осени, пока не стукнут морозы, там развезенные колесами лужи. Не вышло и с поросятами: нельзя – риск свиной чумы. Идея с фермерским туризмом тоже буксует, хотя от нее Вадим пока не отказался. А вот с основной мечтой, с коровником и сыроварней, получилось. Вадим и Елена делают сыр. Настолько вкусный, что мы с женой, когда я вернулся из поездки в Старицу с куском этого сыра, сначала срезали с сыра корочки, потом съели сыр, а потом съели корочки. Действительно, получилось у новоявленного фермера настолько не так, как было в мечтах и планах, что сегодня Вадим в своей ферме разочаровался и использует наработанный опыт в новом проекте. А Елена, на которой остались коровник, коптильня и сыроварня, одновременно расстраивается из-за ситуации и гордится своей продукцией. — Знал бы заранее, никогда бы не занялся молочным животноводством, — улыбается Вадим – а теперь бросать жалко – пять лет жизни вложили. Да и продукцией своей мы гордимся, о клиентах постоянных заботимся, их тоже как бросить? И дело не столько в скромных заработках – все-таки не в убыток, но в странных, мягко говоря, требованиях чиновников. Пришла проверка в этом году – сказали, что, удобряя поля навозом, мы загрязняем сельскохозяйственные угодья. Что лучше удобрять сертифицированными минеральными удобрениями. По просьбе министра Старицкий район находится в верховьях Волги и считается самым красивым в Тверской области. За крутые речные берега с обнажением скальных пород его называют «Волжской Швейцарией». Вот только жизнь — стоит отъехать от города на 10 километров – еле тлеет. Редкие полузаброшенные деревни, в которых по вечерам горит пара окон. Кривые черные от времени срубы. Работы нет – те, кто еще не перебрался в города, работают вахтовым методом в этих городах. И еще старики, живущие непонятно на что. В 2014 году Вадим Рошка и его жена Елена торговали кроликами и индейками на сельскохозяйственной выставке-ярмарке в Твери. Из-за того, что они были редкими производителями, а не перекупщиками товара, к их прилавку подошли депутат Госдумы Светлана Максимова и министр сельского хозяйства Тверской области Павел Мигулев. — Давайте-ка, становитесь официальными фермерами, — сказали высокие чиновники. — Чтобы налоги платить и проверки принимать? — усмехнулся Вадим. – Спасибо, мне и так хорошо. — Да нет, чтобы грант на развитие в размере полтора миллионов получить, — огорошил министр. Вадим Рошка тогда еще не знал, что с 2006 по 2016 год в России в тень ушли 46% фермерских хозяйств. Ему очень хотелось завести коров и готовить из молока натуральные йогурты и сыры, а полтора миллиона как раз делали мечту возможной. Так и согласился стать фермером. — Я три месяца собирал документы на грант, — вспоминает Вадим. – По одному из требований, для получения денег я должен был предоставить договора с отечественными производителями оборудования, на продукцию которых я должен потратить выделенную мне субсидию. Но производители пальцем у виска крутили: «Приходи с деньгами, приобретай, тогда и договор составим!». Я по три дня жил в чужих городах, доходил до директоров заводов, просил. Это учитывая тот факт, что технику любой здоровый начинающий фермер скорее купил бы б/у, и желательно немецкую. Или вот, я должен был принести договор с магазинами о поставке продукции. Но о чем мне договариваться с магазинами, если никакой продукции у меня еще нет? Я просто ходил к знакомым хозяевам магазинов и просил выдать мне этот документ под честное слово. К середине осени 2014 года Вадим уволился со своей последней номинальной работы, с должности гендиректора аграрного ООО, и получил-таки грант на развитие, правда, не полтора миллиона, как было обещано, а 1 миллион 130 тысяч. Тем не менее, на эти деньги, согласно договорам, он приобрел начальное оборудование для переработки молока: сепаратор, пастеризатор, и пару небольших чанов для варки, в которых можно делать кефир, йогурт или сыры. Дело оставалось за малым – за коровами. Достали все сбережения, что-то продали, взяли немалый сельскохозяйственный кредит. Купили две дюжины коров, взяли доярок и сыровара, начали делать небольшими партиями сыры, йогурты, масло и кефир. Сами вставали в 5 и приезжали домой ночью. Но такие отзывы стала собирать продукция Рошки на выставках и ярмарках, что кто-то, похоже, позавидовал. Во-первых, в конце 2015 года чиновники потребовали, чтобы Вадим вернул грант, так как не соблюдено одно из его условий. Во-вторых, за трансформатор, необходимый ферме для развертывания сыроварни, энергетическая компания запросила 11 миллионов рублей. СМИ иногда приносят пользу — Меня обвинили в том, что на момент получения гранта я был официально трудоустроен, что противоречит условиям выделения гранта, — вспоминает Вадим. – Я месяцами ходил по инстанциям, показывал трудовую книжку, другие документы, обращался даже к министру. Объяснял, что уволился с последней работы задолго до получения гранта, просто информация об этом не по моей вине отсутствует в реестре. Но настроение чиновников от рассказов фермера не менялось – к нему даже наряды УБЭП присылали – вот только взять было нечего – все что было на ферме, было куплено в кредит или взято в лизинг. А оборудование для сыроварни, купленное на грант, лежало на складе запакованное (не было нужной мощности для его работы), и на вторичном рынке стоило в разы дешевле, чем с завода. Сыроварня — гордость фермерской семьи. Павел Орлов История Вадима появилась в 2016 году на страницах прессы, в телевизионных программах. Дело получило серьезный резонанс, и в администрации Тверской области его постепенно замяли. Но сколько нервов и времени потратил Вадим. Ведь для того, чтобы отдать миллион с лишним в 2016 году у него был только один вариант – пустить под нож всех своих буренок, на тот момент 70 голов. Одновременно, благодаря общественному резонансу, всплыла история с трансформатором за 11 миллионов. Депутат Госдумы Светлана Максимова подняла вопрос в Правительстве России. В результате электрическая компания поставила Рошке трансформатор за 1 млн. 100 тысяч рублей. Этот миллион Рошка взял тогда в кредит, который отдал совсем недавно. Нерентабельное молоко Как рассказывает Вадим, больше всего молока коровы дают летом, когда пасутся на лугах. В его хозяйстве, в лучшие моменты удои доходили до 1,5 тысяч литров в день. Но спрос на молоко летом, наоборот, самый маленький. А скупка предлагает 21 рубль за литр, что гораздо дешевле себестоимости. Единственный выход – делать из молока сыр. Но сыроварение весьма затратно по части электроэнергии. Без трансформатора можно было бы выливать молоко в реку, как в 2018 году делали фермеры Ставрополья. Тем более, что себестоимость молока у Вадима гораздо выше статистического. — В нашей стране коров всегда разводили на молочный жир, — рассказывает Вадим. – А для сыра нужен не жир, а белок. В идеале хорошо бы купить европейских коров, у которых в молоке высокий белок. Но одна такая корова стоит не менее 150 тысяч рублей. Стадо в 40 голов обошлось бы в 6 миллионов, которые я возвращал бы до старости. Поэтому, у нас тут нет ни одной племенной коровы — все простые, местные, дворовые. Я покупал у крестьян нетелей, которые телились уже в моем хлеву. Удой у них скромный – 3 тысячи литров в год максимум (против 6-8 тысяч у голштинской породы, например). Чтобы из этого молока получался достойный сыр, мы кормим коров не травой и комбикормом, а клевером, тимофеевкой, горохом и мелким картофелем, которые сами выращиваем на своих полях, удобряя землю исключительно «собственным» навозом. Это принцип нашей фермы – абсолютно натуральные продукты и только местные рабочие. Но в итоге себестоимость литра молока, недавно подсчитали, получается 55 рублей. Рога и копыта — Прибавьте сюда 50 тысяч в месяц за электроэнергию, — подхватывает Елена Рошка. – Это только на сыроварню. У нас электричество за киловатт по 7 с копейками рублей. 16 тысяч в месяц мы платим за аренду контейнера для выдержки сыров (в котором автоматически поддерживаются температура и влажность), по 10 тысяч в месяц за сертификацию продукции, и раз в три года по 16 тысяч за проверку каждого продукта на примеси, вроде радиоактивных элементов. Мы отдаем мзду за лизинг техники, постоянно ремонтируем старенький трактор, и платим зарплату двум водителям, 8 человекам на сыроварне и 4 сотрудникам коровника, которые ну совсем не держатся за эту работу – могут выйти, а могут не выйти в смену. У нас тут нет золотых гор. — Я сам работал на тракторе, развозил заказы, крыл крышу, мало того, давал работу людям, — продолжает Вадим. — Мы возделываем около 500 гектаров залежных земель для выращивания кормов. И меня за это вместо благодарности пытаются разорить?! Я уж не говорю о рентабельности. Во время СССР за один литр сданного государству молока колхоз покупал 4 литра солярки. И при этом сельское хозяйство все-равно дотировалось. А я за один литр сданного молока смогу купить 0,5 литра солярки, и меня не дотируют, а постоянно прессуют. Кроме тех проблем, которые уже в прошлом, постоянно возникают новые, помельче. Свиней держать нельзя, что само по себе плохо, потому что свиноводство дело прибыльное. Но, соответственно, для коптильни мы покупали готовые туши. В прошлом году пришла проверка, спрашивают: «Покажите документы, говорящие о том, как вы утилизируете шкуры, кости и копыта». Оформить такие документы без поддержки администрации невозможно – мы стали покупать разделанную свинину – рентабельность коптильни упала. В этом году пришла комиссия, и мне сказали, что коптить мясо на натуральных дровах вредно. Такое копчение не сертифицировано. Сертифицировано копчение посредством электрического нагревателя и присадки «жидкий дым». Это что вообще, объясните мне кто-нибудь! Кто там сидит, эти законы придумывает? Они землю вообще трогали? Свинью видели? К счастью для Вадима, но отнюдь не для любителей натуральных продуктов, в этом году его позвали на работу. Позвали потому, что не сдался, не бросил «землю», прошел через все тернии, и хотя с низкой рентабельностью, создал узнаваемый бренд с нуля. Короче, хозяин с большой буквы. Теперь Рошка, образно говоря, председатель колхоза, а буквально – руководитель компании «Исток-Агро». В этом году он и его новая команда (15 человек) возделали 480 гектар бывших колхозных земель, и ввели в оборот еще 500 гектар. С возделанных земель собрали такой урожай, в который старики агрономы отказываются верить – 50 тонн картофеля с гектара. Да какого – картофелины чистые, одинаковые, крупные, ни одной травмы. Для сравнения, бывший на этом месте колхоз в удачный год собирал 10 тонн. Весь урожай Вадима на корню купили краснодарские продовольственные сети. За один сезон компания отдала все долги бывшего колхоза и закончила год с прибылью. В следующем году Вадим возделает тысячу гектар, а еще через пять лет планирует довести посевную до полутора тысяч, отвоевывая понемногу у леса. Тверская нива и немецкий порядок — Честно признаться, картофель, это не моя идея, — улыбается Рошка. – Три года назад у нас тут появился удивительный человек, бывший топ-менеджер «Норникеля», теперь мой хороший друг Олег Игнатов. Сейчас у него свое хозяйство – «Экоагрофарминг». Но сначала он ездил по району, со всеми разговаривал, присматривался. Олег, без преувеличения, гений сельского хозяйства. С одной стороны — огромный опыт управления в глобальной компании, а с другой – знание западных сельскохозяйственных технологий. Сегодня, без преувеличения, благодаря его примеру, возрождается сельское хозяйство в нашем районе. Он с самого начала говорил, что здесь, под Старицей можно собирать 50 тонн картофеля с гектара. А местные агрономы над ним ржали — как анекдот пересказывали. Я сразу понял, что за ним будущее – слушал, смотрел, усваивал. В чем чудо? Да буквально во всем. И в правильном удобрении, и в сорте, у Вадима Рошки это «гала» и «вега», но главное – как сажать. Картофель важно посадить в нужный момент, на строго определенную глубину, в правильно вспаханную почву, протравить, заделать. — Мы для этого приобрели немецкие сажающие и уборочные прицепы, бывшие в употреблении, конечно, — продолжает фермер. — В России ничего подобного не делают. В Белоруссии делают – но это тихий ужас. Поэтому и сажали неправильно, и урожаи маленькие снимали, и убранный картофель получался весь в дырках и порезах. Ну и работаем мы от зари до темноты – как в колхозе в полпятого никто домой не уходит. Я сам на тракторе пашу – вон то поле своими руками собрал. — То есть у вас теперь образцовое немецкое хозяйство? – спрашиваю я. — Брось, — нам до них как до Луны, — отвечает Вадим. – Я ездил в Европу с другими фермерами, смотрел. У них идет по полю машина, мониторит поле датчиками. Если где видит сорняк, поливает его гербицидом. А мы гербицидами все поле травим. Взгляд в будущее Компании ООО «Исток-Агро», председателем которой теперь работает Рошка, необходимо в ближайшие год-два построить 10 гектар гаражей и хранилищ. Но комиссия, приехавшая к ним, строительство уже не согласовала. «На этих землях нельзя строить — запрещено», — сделал заключение инспектор. – «Земли предназначены только для сельскохозяйственного использования». «Но вот же, посмотрите», — показал бумаги инспектору Вадим. – «В документах собственника земли написано: «Для размещения объектов сельскохозяйственного назначения и сельскохозяйственного использования»». «Нет, это все неправильно», — ответил инспектор. – «В соответствии с новыми законами строить нельзя и точка». — Понимаешь, Росреестр разрешает строить сельскохозяйственные объекты на этих землях, а Тверь запрещает. – разводит руками Вадим. – То есть мы еще только начали, а уже палки в колесах. Вот еще история — у нас 400 метров до газопровода «Ямал-Европа», и даже отвод есть – газ в деревню провели. Но мы подключиться не можем – не положено. Сейчас, уборочную закончим, пойду к депутату Максимовой, пойду к министру, будем судиться, а что делать? Так живем. Хорошо хоть теперь знаю куда идти. — В этом году всем заправляет моя жена Елена, — говорит Вадим. – Мы немного уменьшили поголовье, с 70 дойных коров до 40, отдали большую часть кредитов, вышли на стабильное производство. Доход скромный, но постоянный. Уже несколько лет у нас работает фирменный магазин в Старице, где под вечер остаются пустые полки. Исправно работает интернет- магазин – возим сыр и масло в Москву и Тверь. Лене тяжело, но пока она справляется. Единственное, что я планирую там еще сделать, так это условия для туристов. Вот заработаю в «Исток-Агро» и сделаю. Если ничего не случится, со временем ферма перейдет к сыну. Старшему сыну Вадима восемь. В этом году отец подарил ему три улья и засадил несколько соток фацелией. Ульи дали 50 килограмм отличного меда, который за пару дней распродался по 500 рублей в магазине Рошки в Старице. «Ты заработал 20 тысяч», — сказал сыну Вадим. – «Что хочешь на них купить?». «Еще два улья», — не раздумывая ответил Рошка младший. Так что без хозяина ферма не останется.
