История шедевра. Знакомая Незнакомка: "Неизвестная" Ивана Крамского

У нас на даче до сих пор висит портрет работы Крамского «Неизвестная», который моя бабушка Пана за какие-то грехи «сослала» туда из городской квартиры. «Деточка, осторожнее, это все же не репродукция, это очень неплохая копия», – говорила она, когда я примеривалась пририсовать фломастером еще одно перо на шляпе изображенной там дамы. Не то чтобы я понимала, чем копия отличается от репродукции, но бабушку мне огорчать не хотелось, и я оставляла картину в покое. О женщине на портрете бабушка рассказывала странные вещи: что она точно не замужем, что у нее надменный взгляд и аристократическая осанка, на ее руках дорогие лайковые перчатки (я тогда узнала, что такое лайка), но скорее всего она дама полусвета и – ммм, тянула она в некотором замешательстве, можно ли такое говорить ребенку – содержанка, что она богата, но несчастна. «Никто не знает ее имени, деточка, Крамской никогда никому не говорил, кто эта дама, – отвечала бабушка на мои вопросы, – но может быть, это даже сама княжна Екатерина Долгорукова». Мы привыкли называть эту картину «Незнакомка». На самом деле она называется «Неизвестная». Иван Крамской написал ее в 1883 году, но потом, когда появилось знаменитое стихотворение Блока «Незнакомка» («И каждый вечер, в час назначенный (иль это только снится мне?), девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне»), названия, как и ассоциации, перемешались. Секс-символ XIX века Осенью 1873 года Крамской гостил у графа Льва Толстого и писал его портрет. А тот как раз той осенью писал свою «Анну Каренину». И описание Анны полностью совпадает с обликом Неизвестной Крамского, которую он напишет ровно через 10 лет. Совпадение? Но и у случайностей всегда есть причины, пусть даже и глубоко скрытые. Еще один главный русский роман, написанный во второй половине XIX века, – «Идиот». И еще один ключевой женский образ того времени. Князь Мышкин, глядя на портрет Настасьи Филипповны, видел «необыкновенной красоты женщину, лоб задумчивый, глаза темные и глубокие, во взгляде гордость, презрение, почти ненависть и в то же время что-то доверчивое и простодушное – этот контраст возбуждал сострадание». Ровным счетом ту же женщину мы видим на полотне Крамского: всё тот же образ женщины-разрушительницы, утонченной и невероятно притягательной своей открытой сексуальностью и потому опасной для мужчин и для устоев светского общества. Эти героини появились в искусстве не просто так, конечно. Сама история, социальные и экономические перемены жизни вытолкнули их на поверхность. В конце концов, это была уже мода и востребованный секс-символ той эпохи. Постыдная тайна Иван Крамской никому не говорил, с кого писал свою горделивую красавицу с постыдной тайной в глазах. Может, говорил, и с натуры, а может, и сочинил – думайте, мол, что хотите. И критики обвинили художника в намеренном эпатаже. Всех привела в крайнее замешательство сама неопределенность образа – то ли это продажная кокетка в коляске, то ли женщина порядочная. Картина висит в Третьяковской галерее, но ведь Третьяков не купил ее сразу – потому что покупал «все, кроме неприличного». Он выкупил «Неизвестную» много позже из частной коллекции. Когда «Неизвестная» была показана на выставке, пошли разговоры: «Мне, кажется, знакомо ее лицо», «Недавно в опере видел ее с самим господином Н.», «А мне думается, он ее придумал или взял у наших писателей», «Крамской на скользкой дороге». Но художник не слушал пересудов, ему было просто скучно и тоскливо от «правильных» портретов. Для него эта женщина на полотне была полна жизни, неоднозначной и подчас болезненной. Княжна Долгорукова, о которой мне рассказывала бабушка, – это как раз не очень реальный прототип Незнакомки. Да, она была любовницей императора Александра Второго, но впоследствии стала его морганатической супругой, стала называться княгиней Юрьевской, а это уже высокий статус, и вовсе не порицаемый. Едва ли Крамской мог изображать княгиню, разъезжающую по Невскому в пролетке без сопровождения. Тут, кстати, пора вспомнить об этюде к этой картине. Он хранится в Чехии. Там лицо Незнакомки вроде бы то же, но внутренне оно совсем другое – грубее и вульгарнее. То есть сначала Незнакомка была простоватой мадам с наглостью во взгляде и слишком чувственным вздорным ртом. В изначальном наброске и в помине нет того благородства, что в портрете, висящем в Третьяковской галерее. Смесь княжны с крестьянкой Есть версия, что настоящий прототип героини Крамского – крестьянка Матрена Саввишна, которую граф Бестужев увидел в поместье у дальних родственников, влюбился, забрал к себе и вскоре с ней обвенчался. Матрене дали образование, но деревенские замашки остались при ней. Крамской дружил с Бестужевым и однажды приехал в гости. Тут приходит с мороза Матрена и рассказывает, как, катаясь в карете, встретила бывшую свою барыню. «Я и разговаривать с ней не стала, еще чего не хватало!» – сказала Матрена со спесью. Крамской запомнил этот характерный эпизод. Позже Бестужев бросил свою барышню-крестьянку, Матрена вернулась в деревню, заболела и быстро умерла. Крамской позже писал, как ему жаль, что утрачен романтический образ: «Женщины кажутся мне подлыми. Каждая выставляет напоказ то, что считает у себя лучшим. Кокетство повальное, а осмысленных лиц не увидишь». Поэтому, наверное, и вдохнул в свою матренистую Незнакомку дух княжны Долгоруковой. А может, и не Долгоруковой, а совсем другой княжны. Однажды Крамской увидел у кого-то в гостях камею с изображением очень красивой черноглазой и чернобровой брюнетки – еврейки или грузинки. Это была Варвара Туркестанова – фрейлина Марии Федоровны, вдовы Павла Первого, матери Александра Первого. Так вот, Варвара была фавориткой Александра. Она была темпераментна, обаятельна и к тому же очень умна. И ей было уже сорок. Так что Туркестанова понимала: женитьбы не будет, а будут только неприятности – и завела другой роман. С повесой Владимиром Голицыным. Если бы он не соблазнил ее на спор, то она бы соблазнила его сама – у фрейлины были свободные манеры в любви и вообще такой характер, что она вполне могла себе позволить самостоятельно кататься в открытой пролетке. Но через какое-то время этого двойного романа она забеременела. Это был уже слишком большой позор – так что темпераментная Варвара отравилась и умерла в муках. А девочку удочерил Голицын. Весь Петербург, конечно, знал об этой истории. Брак с падшей женщиной Если в анамнезе «Незнакомки» – Каренина с Настасьей Филипповной, крестьянка и две аристократки, то недаром она и выглядит, как дама полусвета. Она одета в модную шляпку «Франциск», в шикарное пальто «Скобелев». Люди из светского общества того времени считали дурным тоном одеваться модно. Ну а взгляд изгоя – дерзкий, высокомерный и одновременно непристойный – Крамской мог изобразить легко. Тут сказывался его опыт работы в мастерской, где он так обрабатывал дагеротипы, что его называли богом ретуши. Кстати, со своей женой Крамской познакомился как раз в мастерской. Ее звали Софья Прохорова, она была подругой художника Попова. Попов был женат, вскоре уехал, а Софья осталась на бобах и без репутации. И несмотря на это, Крамской взял ее в жены. Он буквально спас ее от дальнейшего падения, но со временем, как будто во искупление такого поступка, стал большим консерватором в вопросах нравственности. Его очень мучил этот брак с падшей женщиной, прошлое жены не давало ему покоя, хотя любил он ее без надежды на исцеление от этого чувства. К тому же Крамскому не давала покоя мысль, что Софья его не любит. Наверное, Незнакомка все же сплав всех этих женщин-грешниц, волновавших художника, она стала итогом его размышлений о нравственном и безнравственном. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №09-2019 под заголовком «Знакомая Незнакомка».