Три подарка для бабушки, а также подруги и мамы
Подарки — тема деликатная. Угодить трудно. И если вы уже утомились ролью Деда Мороза с мешком, — почитайте наши истории про подарки, которые таковыми не стали. Про ужасную колбасу, несерьезную невесту и любимого внука В одной семье главной была бабушка. Бабуля эта была очень набожная: пять раз в день она уединялась в своей комнате для молитв, и жизнь в доме совершенно замирала. Нельзя было бегать, прыгать и шуметь. А после обеденной молитвы бабуля еще отдыхала полчаса, и в это время разновозрастные внуки выпроваживались во двор. Время было советское, и бабуля свою религиозность ни на кого не распространяла: ее дети и внуки росли обычными советскими гражданами без духовных запросов, уразу никто не держал, а праздники отмечались радостно, но без особого фанатизма. При этом, конечно, некоторые вещи в семье были категорически под запретом. Например, свинина. Даже так — СВИНИНА. Любое сомнительное мясо в семье называли именно так, причем страшным шепотом и округлив глаза. Но однажды младшей дочери Марьям, которая работала учительницей начальных классов, на 8 Марта подарили «элитный» продуктовый набор: кофе, конфеты «Мишка на Севере», сушеный инжир в коробке и палку докторской колбасы. Розовой жизнерадостной докторской колбасы, про которую Марьям точно знала, что она — СВИНИНА. Нести ее домой было нельзя, и Марьям решила выставить ее на общий стол, когда педколлектив начнет отмечать праздник в учительской. Но в этот момент Марьям позвонили из дома. Приехал очередной жених на смотрины: незамужнее состояние 28-летней Марьям не давало покоя всей семье. Марьям, чертыхаясь про себя, схватила пакет с подарками и убежала. Дома сестры уже накрыли стол, а брат развлекал потенциального зятя и его родственников байками из своей далекой армейской жизни. Внуков выпроводили в летнюю кухню. Девочки хихикали, представляя себе лицо Марьям, когда она увидит жениха: лысина, пуговица, застегнутая у горла, и пожилой возраст (36 лет). А вот десятилетний внук Тимурчик — бабулина радость — по обыкновению безобразничал, и сестры вытолкали его во двор, где он некоторое время слонялся без дела. Пока не обнаружил у крыльца оставленный теткой пакет. Кофе и инжир его не заинтересовали, с конфетами он разобрался быстро. А СВИНИНУ притащил сестрам. Девочки они были решительные: быстро нарубили колбасу на шайбы и съели. Не выкидывать же! Ну грех, так не зря же бабуля молится, как-нибудь замолвит словечко там. Вредный Тимурчик тоже ухватил три кружочка. Но в тот самый момент, когда девицы уже скрыли следы преступления, выкинув колбасную обертку, — в летнюю кухню с воем ворвалась бабуля. Глаза у нее были круглые, как вот эти самые кусочки колбасы. Она кричала «Вай аман!» («Боже мой!») и другие, менее подобающие матриарху слова и плевалась. Потом открыла кран и долго чистила зубы и полоскала рот. Оказывается, Тимурчик, невзирая на страшный запрет, пробрался в комнату бабули, мирно дремлющей после намаза, и вложил ей в рот кусочек свинины. Бабуля мгновенно проснулась. Не сразу поняла, что это, но потом заголосила как сирена и понеслась во двор. Досталось, конечно же, Марьям и внучкам. «Мальчик просто хотел меня порадовать!» и «Он не знал, чем вы его накормили, засранки!» Внучки получили по полной плюс повышенную трудотерапию («перебрать мешок гречки») в придачу. Злые девочки незаметно щипали брата и напророчили ему жену-ведьму (кстати, так и вышло). А вот у Марьям с женихом не получилось опять. Она как увидела его пуговку, у горла застегнутую, так сразу начала хохотать. Чего еще ожидать от человека, который СВИНИНУ в дом принес? Про мединститут и дружбу, разрушенную трусами В середине 80-х годов прошлого века в стране окончательно наступила эпоха пустоты. Поесть и приодеться было задачей еще менее выполнимой, чем заработать на все это денег: магазины были пусты. Молодость при этом никто не отменял, а если тебе 18 лет и ты студентка дагестанского мединститута, то хочется всего и сразу: мед был самым модным вузом в Махачкале, и в нем цвели богатые девочки в настоящих ангоровых кофтах и финских платьях зубодробительных расцветок. Наши героини — Мадина, Анита и Зуля — к богатым девочкам не относились. Делили крохотную комнатку в общежитии и подрабатывали в свободное от учебы время. Зуля приехала откуда-то с высоких гор, Мадина выросла в соседнем городе Грозном, а Аниту отправили учиться на родину ее родители, которые в тот момент трудились инженерами в социалистическом Будапеште. Быт в общаге был суровый: туалет и душевые располагались на другом этаже, и горячей воды там не было никогда. Готовили девочки на маленькой плите прямо в комнате, там же сушилось-гладилось немудреное белье, преимущественно назрановской трикотажной фабрики. Лучше всех в комнате одевалась Анита, которую прозвали «иностранкой» за ее заграничный опыт. После каникул она привозила подругам всякие мелкие радости: жвачки, колготки и яркие журналы. И вот в одном из них Мадина углядела маленькие кружевные трусики черного цвета. И буквально заболела ими. Вздыхала, складывая свой скромный трикотаж на полочку в шкафу. Мечтала, как заработает кучу денег и сможет одеваться у самых крутых спекулянток в городе, у которых, конечно же, есть миллион таких трусиков на продажу и даже «неделька»! Девочки хихикали, но Зуля, которая очень восхищалась умением Мадины выглядеть на все сто «из ничего», решила, что отыщет этот аленький цветочек для своей подруги. У Зули, крепкой горской девочки, обнаружился дар: она была отличной массажисткой и после учебы приводила в порядок спины состоятельных людей. Одной из них была Багарат. Сейчас вы бы назвали ее бизнес-леди. Тогда их именовали спекулянтками. Благодарная крепким рукам Зули Багарат раздобыла нужный товар как раз к январю, ко дню рождения Мадины. Маленькие черные кружевные трусики в красивой упаковке стоили как один сеанс массажа, но Зуля была счастлива, представляя себе мадинкины восторги. В назначенный день, когда уже были съедены долма и торт, Мадина развернула подарки от подруг — набор красивых заколок от Аниты и маленький сверток, который вручила Зуля. Трусики вертелись в шести руках, их гладили и разглядывали бесконечно. Пока Анита не увидела в них что-то странное. На ластовице имелся аккуратный разрез по всей длине. Украшенный мелкими траурными розочками. У Зули и Мадины возникла куча фантастических версий на тему дизайна нижнего белья, но ни одна из них не казалась жизнеспособной. Когда все теории закончились, подруги заметили, что Анита как-то странно молчит, и потребовали объяснений. — Ну, в общем, — неуверенно сказала иностранка, — я такие видела в Будапеште, в журнале. Выяснилось, что в доме, где жили родители-инженеры, также проживали несколько немецких семей, и потому в холле вечно валялись всякие журналы. Один из них Анита тайком от родителей полистала. И там было вот такое белье, и даже еще хуже белье для девушек, которые… в общем, которые по профессии проститутки. И что это специальные трусы, чтобы не снимать их во время… ну, работы! Сначала в комнате стало очень тихо. А потом Мадина открыла форточку и швырнула туда неприличный предмет туалета. И, повернувшись к Зуле, ехидно сказала: «Вот ты всегда умеешь нужную вещь подарить!» На этом дружба как-то закончилась. Мадина быстро переехала в другую комнату, Аниту родители перевели в московский мединститут, и некоторое время Зуля жила одна. А трусики она из сугроба извлекла. Выяснилось, что если ластовицу зашить, а розочки отпороть, то приличным девушкам такое тоже можно носить. Про мамин подарок и его подарок маме В 70-е годы ХХ века жила-была в райцентре Дагестана одна женщина. И не было у нее детей. Только пять дочек, а настоящих детей не было. Нашу женщину Санижат это очень огорчало. И она даже ездила в город лечиться. И еще молилась, пила травы и ходила ко всяким знахаркам. И, наконец, Аллах даровал ей близнецов. Но один мальчик был слабенький и маленький, как говорила Санижат, в «отцовскую родню». Зато второй был крепкий и здоровый, и именно его мама называла «мамин подарок» и любила больше всех. Щуплый и слабый Алишка хорошо учился и играл в шахматы. А Валишка, мамин любимец, едва выучился читать и вообще был самым известным в селе хулиганом. Но он был так похож на любимых братьев Санижат, что она ничего не желала слушать про его плохое поведение, а жалобщикам намекала, что понимает их зависть, ведь ее мальчик лучше всех! И вообще, когда он женится, то родит ей десять внуков, «и тогда я на вас посмотрю!» Это была ее любимая присказка. Когда ее мальчик обедал, она садилась напротив и говорила, что лучшим подарком, который Вали может сделать маме, будут десять сыновей. Крепких, как все мужчины в семье Санижат! Время шло. Алишку в армию не взяли по причине слабости зрения. А вот маминому подарку пришлось брить голову, против чего он особо не возражал. Санижат была в печали! Всеми правдами и неправдами пыталась раздобыть сыночку заветную медсправку, но выпала Валишке дорога дальняя в Карелию. Оттуда он иногда писал письма, над которыми потешались сестры и брат, требовал, чтобы ему почаще отправляли посылки, но в целом был доволен. Через два года, осенью, в понедельник, от него пришла телеграмма: «Возвращаюсь в воскресенье, везу маме подарок». Санижат лишилась покоя. Весь день она металась по дому, а вечером объявила семье, что тоже хочет сделать любимому сыну «суприз»: в день возвращения он попадет на свою свадьбу! Домочадцы пришли в легкий ужас и пытались убедить маму не делать этого. Но, как в конце концов сказал детям отец, «образумить Санижатку невозможно», потому что она — «самый упрямый абдал (дурак, — Ред.) из всех им виденных, а он в совхозе работает и видит их каждый день!» Семья вздохнула и отступила. Во вторник мать поехала в дом давно присмотренной невесты получать официальное согласие, велев сыну и зятьям освободить одну комнату для молодых. В среду привезли невестин мебельный гарнитур и приданое. В четверг Санижат сняла с книжки все деньги и поехала в Махачкалу покупать вещи для невесты. Пятница и суббота тоже прошли в предсвадебных хлопотах. В воскресенье все было готово. Поезд прибывал в Махачкалу в десять утра, и за женихом отправились брат и один из зятьев. Люди начали подтягиваться во двор Санижат около двенадцати, к часу привезли юную невесту, а в два часа на дороге запылил уазик. Сначала из него выбрались Али и зять Санижат. И как-то очень быстро и бочком смешались с толпой встречающих. Затем вылез мамин подарок в форме пехотинца. И, наконец, маленькая беленькая девушка в накинутом на плечи цветастом платке. Глубоко беременная. Свадьба затихла. Все как-то поняли ситуацию правильно. Ничего не поняла только сама Санижат. Обняла сына, а потом спросила ласково: «Кто эта девушка, сынок? Твоего друга жена?» Тишина стала совсем уж мертвая (если не считать умирающих от хохота Али и его сестер, предусмотрительно спрятавшихся за угол дома), но Вали, единственный человек в селе, совершенно не знавший свою мать и ее темперамент, радостно ответил, показывая на живот незнакомки: «Вот же, мама! Это мой подарок тебе!» Тут я, конечно, могу долго рассказывать, чем все закончилось. Но поверьте мне на слово: это было страшно. Карелию прокляли в веках. Родственники одобренной невесты побили пехотинца прямо на свадьбе. Санижат с криком «Вагарай!» (восклицание горя и возмущения, — Ред.) побежала прямо к речке топиться. И все селение гудело, кричало, смеялось и плакало. И только муж Санижат был очень доволен. Сел с зятьями и неидеальным сыном за стол и со словами: «За здоровье нашей абдал!» — с удовольствием выпил.
