Елизавета Арзамасова о мечтах, волнении перед спектаклями и «Папиных дочках»
Актриса Елизавета Арзамасова впервые вышла на сцену в восьмилетнем возрасте, но широкую известность обрела уже будучи подростком, после съёмок в ситкоме «Папины дочки». Там она исполнила роль вундеркинда Галины Сергеевны. Сегодня фильмография Арзамасовой насчитывает десятки проектов. Актриса занимается и театральной деятельностью, в том числе как режиссёр и продюсер, а также входит в попечительский совет фонда «Старость в радость». В эксклюзивном интервью RT Елизавета Арзамасова рассказала о своей благотворительной деятельности, волнении перед спектаклями и общении с поклонниками в соцсетях. — Расскажите, как вы начали заниматься благотворительностью? — Это был очень простой путь. Когда мне было 11 лет, начался проект, в котором меня ежедневно показывали по телевизору. Появилась узнаваемость, следовательно появилась аудитория, которая следит за твоим лицом, аудитория, которой нравится продукт, в котором ты принимаешь участие, нравится твой персонаж. Аудитория, которая тебе доверяет. Поэтому артистов, людей, которые имеют свою аудиторию, своего зрителя, приглашают на благотворительные мероприятия, акции — для того, чтобы привлечь внимание людей. И в 11 лет я впервые поехала в благотворительную поездку. — Один из ваших благотворительных спектаклей — «Кабы я была...». Вы сами написали сценарий к нему? Срежиссировали? — Да, я автор пьесы, организатор этого действия. Не рискну присвоить себе звание режиссёра при отсутствии режиссёрского образования. В общем, возникла идея вот такого благотворительного спектакля, так как был опыт участия в благотворительных спектаклях других фондов — например, спектакле «Прикасаемые», фонда «Со-единение», спектакле «Стиховаренье» фонда «Галчонок». Захотелось такой продукт, который найдёт эмоциональный отклик у зрителей. Я сколько угодно могу рассказывать лично вам об историях, с которыми мы встречаемся во время наших поездок в дома престарелых, но я могу не достучаться. А талантливые артисты, которые находятся на сцене, рассказывают, могут передать эмоции, чувства, с которыми мы сталкиваемся там, в наших поездках, они могут — такое грубое, странное слово, но — могут достучаться. Получается, мы этими своими спектаклями стучимся в закрытые двери. Если бы они были открыты, если бы помощь всегда приходила туда, где она необходима, и вовремя, то, наверное, вообще отпал бы такой острый вопрос социальных спектаклей в целом. Спектакль «Кабы я была...» возник как раз из одного разговора с бабушками в доме престарелых. На сцене играют замечательные артисты: Ольга Лапшина, Марина Дюжева, Филипп Бледный. И я тоже вместе с ними. Мы рассказываем историю. Конечно, я её дофантазировала, конечно, есть нотка фантазии в том, что происходит на сцене, но... — А люди, которые рассказывали вам эти истории, сами сидели в зрительном зале? — К сожалению, нет: они не транспортабельны, невозможно их привезти на спектакль. Совсем недавно прошла его премьера. Скоро мы будем играть его во второй раз, и я обязательно приеду к ним рассказать, что есть такой спектакль, но что в нём нет тех лишних подробностей, очень личных — о которых я знаю, но которые не попали в пьесу. Это история о том, что люди — вот это вот старшее поколение, дети войны — такие сильные! В них живёт надежда, они живут светлыми воспоминаниями о том, что с ними происходило. Просыпаются с утра, находят в себе стимул. Да, несмотря на то, что знают, что вокруг вряд ли что-то изменится, вряд ли прилетит волшебник на какого-либо цвете вертолёте и скажет: «Пойдём со мной, теперь твоя жизнь будет красивой, счастливой и радостной». Тем не менее, они находят в себе этот ресурс. Мы всё время ищем что-то во внешнем, чем бы вдохновиться... передачей, интервью, красотой, которая окружает нас. Людьми, общением... а они в себе находят этот ресурс и этим живут. — А вы чем вдохновляетесь? — Я вдохновляюсь общением с такими людьми. Это уникальная возможность. Конечно, во всём этом есть момент «для себя». Вот я знаю, когда еду в дома престарелых, что вся наша команда во многом это делает для себя. Потому что, общаясь с такими людьми, слушая их истории (я захожу к 95-летней бабушке в комнату, спрашиваю у неё как дела и получаю ответ: «Лучше всех»), понимаешь... Боже мой, я смею унывать по каким-то совершенно дурацким пустякам! Это даёт большой стимул возвращаться к этим людям, постараться быть полезными для них и не унывать по разным дурацким причинам, любить и дорожить близкими, говорить чаще нашим старшим товарищам, что мы их любим. Звонить им почаще. У меня вот бабушка с дедушкой живут во Владивостоке, очень далеко. Видеть их я могу редко, но звоню очень часто. — Вы, уже будучи успешной актрисой театра и кино, стали учиться на продюсера. Не получится ли так, что вы с головой уйдёте в эту профессию и совсем забросите актёрство? — Не знаю, как получится. Я планов не строю совсем. Но определённо знания, которые я получила в институте, пригодились уже в двух театральных проектах, и я этому радуюсь. Не знаю, что будет дальше. Пока не планирую бросать актёрскую работу, которая у меня есть. Мне это нравится. Но передо мной не стоит каких-то конкретных задач — вы знаете, так, в целом, глобально. Я просто наслаждаюсь тем, что происходит вокруг, и рада, что продюсерская профессия имеет воплощение, что я справляюсь. — Сколько вам было лет, когда вы впервые вышли на сцену? — Мне было восемь лет. — Не было страшно? — А такой категории для меня не существовало в детстве. Страшно — не делай. То есть я никогда не перебарывала себя. Есть волнение, есть трепет и желание поскорее выйти на сцену: вот когда ты томишься за кулисами, думаешь: «Ну, когда уже?». Это не страх, это какое-то... — ...мандраж? — Да. Старшие товарищи говорят: мол, когда он пропадает, пора уходить со сцены. Но он всегда вроде как присутствует и должен присутствовать. А страх — это что-то совершенно такое для меня... слово с отрицательной окраской. Нет, страха я не испытывала в детстве! — Есть у вас какой-нибудь ритуал перед выходом на сцену? — Нет ритуала. Чтобы как-то настроиться на конкретную сцену, на конкретную площадку, на зрителя, я сижу и слушаю зрительный зал: как рассаживаются люди, в каком они пришли настроении — в более радостном, смешливом, или в серьёзном. Это как-то мне помогает настроиться. — Что касается диалога со зрителем. Вы ведёте социальные сети, у вас популярный Instagram. Считаете ли вы правильным транслировать в нём свою точку зрения, приобщать подписчиков к своим взглядам, интересам? О чём-то, может быть, их просить? — Я радуюсь, что есть возможность получить такой обратный контакт — быстрый, моментальный. Вот по поводу благотворительных мероприятий. Как людям рассказать о том, что ты едешь в волонтёрскую поездку, когда хочешь, чтобы они к тебе присоединились? Я считаю очень правильным, что у нас сейчас есть социальные сети. Не знаю, насколько это будет актуально через пять лет... Мы занимаемся совершенно разными профессиями, можем совершенно никак не пересечься в жизни на фоне профессиональных интересов, но нас может соединить интерес к благотворительным мероприятиям. И вот люди, которые никогда в жизни не сошлись бы, не пили бы кофе вместе, встречаются в доме престарелых, и у них есть общее дело. Поэтому в социальных сетях я приглашаю на свои спектакли, говорю о том, чем занимается фонд. Это площадка, где можно делать это и получить моментальный отклик от подписчиков. — Вы встречали когда-нибудь людей, которые впервые узнали вас не как известную актрису, Галину Сергеевну из «Папиных дочек», а девушку, которая занимается благотворительностью, делает спектакли? — Да. Есть очень разные зрители, которые не смотрят телевизор, не ходят в кино, и знают меня только по театральным проектам. Интересно, что людям из домов престарелых вообще всё равно, кто ты. Абсолютно. Из телевизора ты, с концертной площадки только что приехала — пела... вот абсолютно! Мы все будто обнуляемся там. Вот, здесь давай с чистого листа: меня зовут Лиза, а вас — Анна Павловна. Давайте разговаривать. Давайте дружить. Давайте петь вместе песни, которые нравятся и мне, и вам. Это абсолютно какая-то удивительная история такого человеческого контакта. Мне кажется, что даже возраст стирается. Я вот не чувствую себя внучкой этих людей — будто мы все одного возраста. — А вы сами ведёте свой Instagram? Вам никто не помогает? — Нет, никто не помогает. Я сама. На это уходит не очень много времени — я графоман, быстро пишу свои большие, но искренние тексты. — Вы благодарны роли Галины Сергеевны за то, что она показала вас большому количеству людей, или наоборот предпочли бы, чтобы вас встречали по другим проектам? — Я очень благодарна этой роли. До «Папиных дочек», во время и после, у меня было много других теле- и киноработ, и театральных, которыми я тоже очень горжусь — но понимаю, что ежедневное появление на телеэкране впервые было связано с проектом «Папины дочки». Зритель узнаёт меня по разным работам, очень разным, — теперь уже, когда время прошло — но я всё больше и больше радуюсь, когда сейчас вдруг вспоминают этот проект. Для меня он связан с детством, поэтому к нему у меня появляется больше и больше нежности. Я обожаю о нём говорить, его вспоминать. Несколько лет подряд я была голосом телеканала «СТС Love», там показывали этот сериал, повторяли. И я с удовольствием вспоминала, смотрела со зрителями... — То есть, вы из тех актёров, которые могут пересматривать работы со своим участием? — Нет, я могу смотреть на себя маленькую. Ты будто себя не отождествляешь с этим человеком. А сейчас нет. Сейчас очень сложно. — Почему? Вы замечаете, что сделали какие-то ошибки? Может быть, вам не нравится, как вы выглядите в кадре? — Это, наверное, история перфекционизма, который есть в каждом человеке. Всё-таки, мне кажется, у мальчиков этого меньше. Они что ли уверены в себе больше, меньше заботятся о внешнем виде... Я не смотрю не потому, что мне может внешность не понравиться, а потому что всё-таки от съёмок того или иного проекта до его выпуска проходит много времени. За этот период ты обрастаешь новыми навыками, новыми знаниями, ощущаешь себя взрослее в самой профессии (хотя у меня нет актёрского образования). Ты способен на большее, поэтому тебе кажется это пройденным этапом и хочется уже и подправить, переделать, сделать по-другому. Я не пересматриваю, потому что мне бы хотелось уже это сделать иначе на данный момент. — А роль мечты у вас есть? Джульетту вы уже играли. — Нет. Роли мечты нет. Я стараюсь не мечтать о ролях и о чём-то очень конкретном. Я такой везунчик в этом плане — вообще, в принципе. Иногда у меня просто появляются такие возможности, к примеру, воплощения своих проектов, о которых я какое-то время назад не могла даже мечтать. Вообще не предполагала, что это возможно. А оказалось, вот оно — прямо так близко! И зритель радуется, так же и с кино, и с театром происходит всегда. Поэтому я просто радуюсь тому, что происходит, и жду... Сейчас от взрослой девочки это прозвучит, конечно, инфантильно — но я правда жду чуда, просыпаясь каждое утро. И оно случается. Полную версию интервью с Елизаветой Арзамасовой смотрите на RTД.
